Тайная доктрина. Космогенезис. Антропогенезис - Елена Блаватская

Говоря об Элементах, всегда упрекают древних в том, что они «предполагали, что их элементы были простыми и неразложимыми». Тени наших доисторических предков могут вернуть комплимент современным физикам теперь, когда новые открытия в химии принудили В. Крукса (чл. Корол. Общ.) признать, что наука еще на тысячу лиг (протяжение в три географические линии) от знания сложной природы простейшей молекулы. Этот ученый говорит нам, что такая вещь, как действительно простая, совершенно однородная молекула, является terra incognita в химии. «Где должны мы провести линию?» спрашивает он. «Разве нет выхода из этого недоумения? Должны ли мы установить испытания элементов настолько негибкими, чтобы только 60 или 70 кандидатов могли пройти, или же мы должны раскрыть двери испытания настолько широко, чтобы число принятых ограничивалось лишь числом претендентов?» И затем ученый химик дает поразительные примеры. Он говорит:

Возьмем пример иттриума. Он имеет свой определенный атомический вес, он имеет все признаки простого тела, элемента, к которому мы действительно можем прибавлять, но от которого мы не можем отнять. Тем не менее, этот иттриум, это предполагавшееся однородное целое, если его подвергнуть известному способу дробления, разлагается на доли, которые, не будучи абсолютно тождественными между собою, обнаруживают градацию свойств. Или возьмем пример дидимиума. Здесь мы имели тело, являвшее все характерные признаки элемента. Оно было отделено с большими трудностями от других тел, которые тесно приближались к нему своими свойствами и, в течение этого критического процесса, оно подверглось очень суровому действию и чрезвычайно тщательному исследованию. Но затем пришел другой химик, который, подвергнув это предполагаемое однородное тело особому процессу дробления, разложил его на два тела – празеодимиум и неодимиум, между которыми усматриваются некоторые отличия. Больше того, даже сейчас нет уверенности, что неодимиум и празеодимиум являются простыми телами. Наоборот, они также обнаруживают признаки дробления. Теперь, если один предполагаемый элемент, подвергнутый надлежащему процессу, заключает в себе несходные молекулы, то мы, конечно, имеем право спросить, не могут ли подобные же результаты получиться и в других элементах, может быть, во всех элементах, если только они будут правильно испытаны? Мы даже можем спросить, где должен остановиться процесс отбора, процесс, который, конечно, предполагает разновидности между индивидуальными молекулами каждого вида? И в этих последовательных выдроблениях мы естественно находим тела, все более и более приближающиеся друг к другу.[257]

Еще раз этот упрек по отношению к древним является неоправданным обвинением. Во всяком случае, их посвященные философы едва ли могут подойти под такое обвинение, ибо с изначала, именно, они создали аллегории и религиозные мифы. Если бы они пребывали в неведении относительно разнородности своих Элементов, они не имели бы олицетворений Огня, Воздуха, Воды, Земли и Эфира; их космические боги и богини никогда не были бы благословлены таким потомством, таким количеством сыновей и дочерей, которые есть лишь элементы, рожденные от и внутри каждого соответствующего Элемента. Алхимия и Оккультные феномены были бы обманом и западнею даже в теории, если бы древние не ведали потенциальности и соотношений свойств и функций каждого элемента, входящего в состав Воздуха, Воды, Земли и даже Огня – последний до сего дня terra incognita для современной науки, вынужденной называть его движением, эволюцией света и теплоты, состоянием возгорания определяя его по его лишь внешним аспектам, короче говоря, будучи в неведении его природы.

Но что современная наука видимо совершенно упускает из виду это, что как бы ни были дифференцированы эти простые химические атомы, которые архаическая философия называла «создателями своих соответствующих родителей», отцами, братьями, мужьями своих матерей, и этих матерей дочерьми своих собственных сыновей, как например, Адити и Дакша – как бы ни были вначале дифференцированы эти элементы, все же, они не были теми сложными составными телами, какими они сейчас известны науке. Ни Вода, ни Воздух, ни Земля (синоним для всех твердых тел) вообще не существовали в своих настоящих состояниях, представляющих единственные три состояния материи, признанные наукою. Ибо все они и даже Огонь есть лишь продукты в новых атмосферных сочетаниях, уже совершенно оформленных сфер, таким образом, в первые периоды формации Земли они были чем то совершенно sui generis. Теперь же, когда условия и законы, управляющие нашей Солнечною Системою, вполне развиты, и атмосфера нашей Земли, так же как и всякого другого небесного тела, стала, так сказать, своим собственным плавильным тиглем, Оккультная наука учит, что в пространстве существует постоянный обмен молекул или, вернее, сочетающихся атомов, которые, таким образом, изменяют сочетания своих эквивалентов на каждой планете. Некоторые ученые, именно, среди наиболее выдающихся физиков и химиков, начинают подозревать этот факт, известный оккультистам века назад. Спектроскоп показывает лишь вероятную тождественность (на основании внешней видимости) земной и сидеральной субстанции, но не может идти дальше, ни показать, тяготеют или нет атомы друг к другу тем же способом и в тех же условиях, как предполагается, что они делают это физически и химически на нашей планете. Скала температуры от высшего до низшего градуса, доступная нашему представлению, может быть допущена как одна и та же во всей и для всей Вселенной; тем не менее, свойства ее, кроме свойств разъединения и воссоединения, различаются на каждой планете; и таким образом, атомы входят в новые формы существования, вне предела воображения и познавания физической науки. Как уже изложено в «Five Years of Theosophy».[258] Субстанция кометной материи, например, «совершенно отлична от химических или физических свойств, с которыми знакомы величайшие химики и физики Земли». И даже эта материя во время стремительного прохождения через нашу атмосферу подвергается некоторому изменению в своей природе.

Таким образом, не только элементы нашей планеты, но даже элементы всех ее сестер в Солнечной Системе, разнятся в своих комбинациях друг от друга так же широко, как и от космических элементов за пределами нашей солнечной системы. Это, опять таки, подтверждается тем же ученым в вышеприведенной лекции, когда он, цитируя Clerk Maxwell'a, говорит, «что элементы не абсолютно однородны». Он пишет:

Трудно представить себе отбор и уничтожение промежуточных разновидностей, ибо, куда могли бы исчезнуть эти уничтоженные молекулы, если, как мы имеем основание думать, водород и пр. элементы неподвижных звезд состоят из молекул, тождественных во всех отношениях с нашими… Прежде всего, мы можем поставить под вопрос эту абсолютную молекулярную тождественность, так как до сих пор мы не имели иных способов, чтобы прийти к какому-либо заключению, кроме способов, предоставляемых спектроскопом; но признано, что для точного сравнения и распознавания спектра двух тел, они должны быть исследованы в тождественных состояниях температуры, давления и всех прочих физических условий. Мы, конечно, видели в спектре солнца лучи, которые мы не смогли отождествить.

Потому элементы нашей планеты и не могут быть приняты, как стандарт для сравнения с элементами в других мирах. В действительности каждый мир имеет свой Фохат, который вездесущ в своей сфере действия. Но существует столько же Фохатов, как и миров, и каждый различается по силе и степени проявления. Индивидуальные Фохаты образуют один всемирный, коллективный Фохат – видимую сущность единой абсолютной Не-Сущности, которая есть абсолютная Бытийность, Сат. «Миллионы и миллиарды Миров создаются в каждую Манвантару», – так сказано. Потому должно быть множество Фохатов, которых мы рассматриваем, как сознательные и разумные Силы. Это, конечно, возмутит умы науки. Тем не менее, оккультисты, имеющие основательные причины к этому, рассматривают все Силы Природы как реальные, хотя сверх-чувственные состояния Материи и как объекты, доступные познаванию существ, одаренных необходимыми для этого чувствами.

Заключенный в своем первичном, девственном состоянии в Лоне Вечной Матери, каждый атом, рожденный за пределами порога ее Царства, осужден к постоянной дифференциации. «Матерь спит, но дышит постоянно». И каждое дыхание ее высылает в проявленный план продукты, Протею подобные, которые, несомые волною истечения, разбрасываются Фохатом и устремляются им в пределы и за пределы той или иной планетной атмосферы. Будучи уловлен одною из этих атмосфер, атом потерян; его первичная чистота утеряна навсегда, если только рок не разъединит его, направив к «току истечения» (оккультный термин, означающий совершенно иной процесс, нежели обычно подразумеваемый под этим словом), который может еще раз принести его к границе, где он раньше погиб и, устремившись не в Пространство вверху, но в Пространство внутри, он будет приведен в состояние дифференцированного равновесия и счастливо поглощен обратно. Если бы истинно ученый оккультист-алхимик написал «Жизнь и Приключения Атома», он обеспечил бы себе величайшее презрение современного химика, хотя впоследствии, может быть, также и его благодарность. Действительно, если бы подобный воображаемый химик обладал достаточной интуицией и на один момент вышел бы из привычной колеи «Точной Науки», как это сделали алхимики прошлых дней, он мог бы быть вознагражден за свое дерзание. Как бы то ни было, но комментарии гласят: «Дыхание Отца-Матери исходит холодным и блистающим и становится горячим и зараженным, чтобы снова охладиться и очиститься в вечном лоне внутреннего Пространства». Человек поглощает холодный чистый воздух на вершинах гор и выдыхает его нечистым, жарким и измененным. Таким образом, высшая атмосфера каждого небесного тела является его устами, а низшая его легкими, и потому человек нашей планеты вдыхает лишь «Отбросы Матери», и тем самым он «осужден умереть на ней». Тот, кто превратил бы неповоротливый кислород в озон до степени алхимической активности, приведя его к его чистой сущности (на что имеются способы), тем самым открыл бы заместителя «Эликсира Жизни», и приготовил бы его для практического употребления.