Новая жизнь 8 - Виталий Хонихоев

— Как? — спрашиваю я, чувствуя, что неумолимый рок стискивает меня в своих пальцах. Вот сейчас Натсуми произнесет слово и пути назад не будет.

— Жюстина — звучит имя и наступает тишина. Жюстина? О нет, это не просто имя… далеко не просто. Жюстина — это жертва, это постепенная и неумолимая градация от обычной похоти до удовлетворения своих животных инстинктов худшими способами и методами. Жюстина — это и «деревянный мул» и «пирамида Каина», это и раскаленные металлические щипцы и иглы под ногти, это «железная дева» и в конце концов — мучительная агония, которой наслаждаются просто потому что могут. И если Зрячий называл Шизуку — Жюстиной и уже тогда наслаждался ее болью… это значит только одно — что с тех пор его желания только увеличивались в размерах. Какова конечная цель маркиза де Сада, которую он желал достичь в своем путешествии вниз по морали? Конечно — власть над жизнью и смертью своих партнеров.

— Дай-ка мне эту карту — говорю я, придвигая к себе бумаги: — и кофе еще завари. Думать будем.

Глава 16

Конечно же нет. Никакой речи о «а давайте укокошим еще и главу секты, приблизительное количество членов которой стремится к миллиону» и быть не может. Причин более чем достаточно, во-первых, я не уверен, что такой вот финт ушами исполним в принципе. Ладно это к нам в город они приехали и вляпались ногами в жир сразу же, попав в сектор обстрела Кексика, которая как выяснилось — обожает все большое и огнестрельное. А тут — глава секты, уж его-то охраняют как положено, жемчужина глаза и сердца. И охраняют не абы кто, уж из сотен тысяч своих последователей нетрудно подобрать хороших специалистов по безопасности… тем более что сам Зрячий — слеп как крот, ему нет необходимости свет включать… и даже из помещения выходить. В таких вот случаях самым надежным способом является либо инфильтрация внутрь с последующим очень и очень тяжелым выходом… а иногда и без него. То есть исполнитель получается одноразовый, как, например со взрывчаткой в кроссовках — бум и ни цели ни исполнителя. На такое я пойти не могу, потому как исполнитель мне дорог по сентиментальным соображениям, у меня нет толпы одноразовых фанатиков-исполнителей готовых пожертвовать собой, у меня есть только я и … ну и Шизука, наверное. Шизуку я люблю, а себя и подавно и жертвовать никем не собираюсь. Так что, раскинув мозгами над картой, схемами и прочими документами — я вежливо отказался следовать по пути, столь заботливо прочерченному Натсуми-тян. А то я так скоро ее персональным ассасином стану, вот не понравится ей кто и … «Кента, пожалуйста, убей-ка его и всю его семью, а я тебе за это … ну что-нибудь придумаем…». Вот уж не подозревал в ней столь зрелую манипуляторшу… хотя кого я обманываю. Как говаривал Станислав Ежи Лец — некрасиво подозревать, когда вполне уверен. Вот и тут — всегда я знал что Натсуми у нас манипулятор, которая интересы окружающих не в грош не ставит. И если раньше ей это с рук сходило, потому что «девочка же умирает», то сейчас… все мы умрем…

— И долго еще? — поворачивается ко мне Томоко. На шее у нее висит бинокль (зачем?) на голове — соломенная шляпка, которую она категорически отказывается снимать, потому что «мы едем в Летнюю Поездку! Это же Эпизод На Пляже!» а на спокойное замечание Мидори что никакого пляжа там нет — энтузиазма не убавила ни на капельку. Зато, сказала Томоко, есть лес или горячие источники и все это как раз и есть необходимые составляющие Летней Поездки! Сила Юности! Выездные заседания Клуба Экзорцистов! А на этом курорте есть привидения?

— Понятия не имею — отвечаю ей я: — я на этом курорте ни разу не был. Это у нас Натсуми пробила билетики, к ней и вопросы.

— Жаль, что На-тян сама не смогла поехать — грустит Томоко: — ее родители не пустили, да? Она не заболела?

— Думаю, что ей предстоит долгий путь… прежде чем она станет безопасной для окружающих — я поднимаю свой телефон и открываю вкладку «сообщения». Ага, парочка сообщений от мамы, несколько от Хинаты, голосовые от Натсуми, которая все никак не может избавиться от стремления контролировать все окружающее.

— Шизука-тян грустная сегодня — сообщает мне Томоко, оглядевшись по сторонам: — хотя она всегда не сильно приветливая… хорошо что Мико с нами поехала, хотя она временный челн клуба. И Хироши тоже.

— Уж без Хироши я бы обошелся — ворчу я: — больно надо…

— Ой, не жмурься, все знают, что вы с ним лучшие друзья — говорит Томоко и качает свой соломенной шляпкой: — вы просто не подаете виду. У вас с ним настоящая мужская дружба!

— Ну да. — хмыкаю я: — я б ему по его хитрой роже…

— Правда странновато что мы поехали вместе с другими клубами… например Клубом Кройки и Шитья из пятнадцатой школы в пригороде… и они какие-то… странные. — шепотом говорит мне она: — я не хочу никого обижать, но…

— Странные? — я не оглядываюсь. Мне не надо оглядываться. Мой затылок буравят взглядом «школьники из пятнадцатой муниципальной».

— Ну… слишком уж они какие-то… потасканные. Будто не школьники а хикканы какие-то — ставит точку в описании Томоко и еще раз оглядывается: — и на меня все время смотрят! Мне страшновато даже немного.

— Хм? Да не обращай внимания, просто ребят жизнь потрепала — говорю я и оборачиваюсь. Делаю страшные глаза и наклоняю голову, сидящие сзади тотчас отводят взгляды и делают вид что их жутко занимает вид из окна автобуса. Автобус тем временем проходит еще один поворот горного серпантина и Томоко наваливается на меня всем телом, как бы случайно… но я определенно чувствую упругие выпуклости под футболкой. Чертовка не носит бюстгальтер?

Автобус наконец останавливается и в проход между креслами встает Мидори-сан, на ней нет привычного белого халатика, сегодня она «по гражданке» — одета в белую блузку и красную юбку, достаточно короткую, чтобы я увидел ее бедра, едва ли не до самого-самого…

— Так! — говорит Мидори, упирая руки в бока: — два домика у источника! Мальчики — налево, девочки — направо! Представители других школ — имейте в виду, что я являюсь ответственной за поездку и все вопросы следует согласовывать со мной!

— Да без балды,