В поисках своего дома, или повесть о Далёком Выстреле - Андрей Ветер

Лакоты проводили солдат до самой реки, не прекращая драться, и там оставили. Шумная яркая волна откатилась за покрытые густым лесом холмы, и наступила тишина. Неведомая сила отвела от Кастера смерть, с которой он постоянно вёл головокружительную игру.

Через пару дней, в которые ничто не побеспокоило строительный отряд, от лагеря отъехали на прогулку два всадника. Чарли Рейнолдс, служивший у Кастера следопытом, поскакал было за ними, ругаясь и называя их идиотами, но затем остановился и благоразумно решил вернуться обратно.

– Теперь за их жизнь я не дам и стреляной гильзы! – Он спрыгнул на землю и опустился на корточки. Привыкший оставлять свои чувства при себе, Чарли молча стал наблюдать. К нему вразвалку приблизился рядовой Виндолф в потемневшей от пота вонючей рубашке. На щеках и на лбу солдата налипла пыль.

– Кто это такие смелые, Чарли? – Кавалерист сплюнул коричневую табачную слюну и почесал облупившийся нос.

– Немец наш, доктор Хонзингер, и дурак-маркитант Балиран.

Чарли Рейнолдс, прозванный в полку Одиноким Чарли, обтёр нашейным платком капли пота под носом и приготовил винтовку. Прошло минут десять, рядовой Виндолф, убаюканный звоном кузнечиков и зноем, задремал. Чарли не мешал ему, молча наблюдая за двумя безрассудными всадниками, которые остановили коней возле густой рощи. Толстый Хонзингер неуклюже соскользнул с коня. Над его лоснящейся лысиной витала мошкара. Он лениво отгонял её пухлой рукой. Балиран вальяжно откинулся в седле и обмахивал свою коротко остриженную голову шляпой, словно находился на веранде центрального салуна в Сент-Луисе.

Виндолф проснулся от ужасных воплей. Он едва успел увидеть, как Балиран свалился со своего чёрного мексиканского коня, вытолкнутый из седла кривым копьём, которое сжимал бронзовый дикарь. Он поднялся на ноги и засеменил к лагерю, нелепо подпрыгивая и вертя руками. Его неторопливо настигли два всадника и воткнули ему в спину две длинные стрелы. Одна из них пробила его насквозь и вылезла из живота. Толстый Хонзингер, зажмурив глаза и обхватив лысую голову руками, бежал куда-то в сторону. С возгласом презрения его догнал крупный индеец с длинными распущенными волосами и проломил ему голову прикладом ружья. Чарли Рейнолдс выпустил по индейцам две пули, но ни одна не попала в цель.

Несколько дней подряд после этого случая Лакоты показывались возле строительного лагеря, но не нападали. Иногда в них стреляли из пушки, и громоподобное эхо отвечало белым людям, скрашенное переливом индейских голосов. Затем Бледнолицые начали внезапные сборы. [22]

Когда закат зажигал облака багряным огнем, в индейском стойбище в палатках военных обществ собирались воины, собирались вокруг костров, чтобы узнать, какие новости приносили гонцы из резервации Красного Облака и Крапчатого Хвоста. Посланцы рассказывали, что агентским индейцам не разрешалось охотиться на дичь, но взамен им выдавали продовольственные пайки. Однако они оказались мало пригодными для пищи. Соленые ломти свинины были настолько пожелтевшими и раскисшими, что даже собаки не брали их в рот. Мука имела странный серый цвет и кишела червями… Крапчатый Хвост, побывав у президента США на торжественном банкете, с грустью заявил присутствовавшим сенаторам, что у белых людей вкусной еды, несомненно, гораздо больше, чем они посылают индейцам. Но ничто не изменилось от сказанных слов.

– Ещё нам дали коров, которых разводят Бледнолицые, – продолжал гонец, – но не разрешили их сразу застрелить и съесть. Они объяснили, что коров надо выгонять на выпас, как это делают белые фермеры. Но мы не умеем делать этого. Мы пытались устраивать на этих пятнистых домашних бизонов охоту, но животные эти очень ленивы. Они не понимают, что такое охота. Это не бизоны, нет. Мы подгоняли их горящими палками и подсовывали им под хвосты колючки, и всё же коровы только брыкались, а бегали очень плохо. Нет, конечно, это не охота… Ушли те времена, когда нас кормили бизоны…

Зато многочисленные гниющие туши настоящих бизонов появились вдоль железнодорожного полотна. Белые люди отстреливали целые стада, снимали шкуры, а мясо оставляли на съедение стервятникам и волкам. Обожравшиеся взъерошенные грифы, не в силах подняться в воздух, громадными чёрными стаями бродили вокруг. Над прерией стоял нестерпимый смрад. Несметные стада бизонов таяли на глазах. Этих горбатых хозяев равнин, которые в былые времена живым ковром покрывали холмы и скрывались за горизонтом, нынче индейцам приходилось отыскивать с большим трудом, и всякий белокожий человек вблизи от поверженного бизона становился в глазах дикарей существом, не имеющим оправданий. Исчезновение бизонов казалось невероятным и страшным событием, в реальность которого отказывались верить все кочевники, надеясь на то, что рогатые исполины прерий просто переместились куда-то на время, и вскоре они возвратятся в прерии. Но расползавшийся над землей запах вскоре убедил всех.

– Слёзы не помогут, – обращался к народу Ссадина, – ничто не изменится в лучшую сторону само по себе. Пришло время вмешаться в события. Пришла беда. Не знаю, как вернуть бизонов, но знаю, как выгнать белых людей, которые уничтожают этих чудесных животных. Настал день, когда нужно дать отпор. Посмотрите на своих жён и сестёр. Что станет с ними, если мы, воины, не отстоим их право на жизнь?

– Белые люди без труда разрубили наш народ на части, словно мы трухлявое дерево, – встал Сидящий Бык, – теперь мы не похожи на крепкую скалу. Нас превратили в груду камней. Неужели у Лакотов не хватило бы силы вышвырнуть, как назойливых щенков, светлоглазых пришельцев, которые уже ходят по эту сторону Белой Реки и заполнили наши Чёрные Холмы? И мы, Лакоты, дерёмся друг с другом. Бледнолицые сделали Болтающихся-Около-Форта ленивыми и жадными. Они научили наших братьев ненавидеть нас. Некогда сильные воины теперь выпрашивают у наших врагов виски. Что ждёт Лакотов? Если не соединимся мы все вместе, то Бледнолицые перебьют нас поодиночке, как дерево за деревом они убирают в непроходимых лесах, чтобы проложить себе дорогу. Если мы не станем стеной, то по Тропе Воров придут другие. Лакотам не останется ни песчинки на их собственной земле.

Вернувшись однажды к себе в типи после очередного совета из военного общества, Бак обнял дочку и сына и погрузился в тягостное молчание. Семья с удивлением смотрела на него. Потрескивал обложенный камнями костёр, и зыбкие красноватые тени проявлялись на плотных кожаных стенах жилища. Дым мутным живым телом колыхался вверху, сам себя подталкивая и выгоняя между клапанами палатки наружу, где притаился в тёмной синеве Звёздный Народ.

– Когда приходит скверное время, нельзя покидать друг друга, – заговорил он вдруг. – Беду можно пережить, когда рядом есть любимое сердце, но не хватит сил выдержать натиск горя, если нет рядом никого. Зачем жизнь человеку, если она подобна высохшему руслу, где не плещется рыба, не звенит вода?

– О чём ты говоришь? – опустилась на тёплое ложе из шкур Вода-На-Камнях. – Почему последнее время я вижу глубокую печаль в твоих глазах?

– Потому что я знаю, что нас ждёт впереди. Я вернулся в племя, чтобы остаться здесь. Я не хочу терять никого. Не смотри на меня так, не упрекай. Я знаю, что не подобает мужчине говорить подобные слова, но я не стыжусь, что люблю тебя, не стыжусь и того, что боюсь разлуки с тобой.

– Я рада этому, счастлива и горда.

– Но скоро всё это уйдёт в никуда. Жизнь наша исчезнет.

– Я не верю, – ответила женщина тихо, но лицо её омрачилось.

– Мы давно не живём на старых наших землях. Жизни одного воина хватило, чтобы наша прошлая страна навсегда осталась под ногами белых людей. Там заборы и деревянные дома. Сидящий Бык и Неистовая Лошадь не согласятся жить в резервациях и будут отступать под самым носом новых поселенцев, покуда позволит земля. Но есть граница, за которую мы не перейдём. Земли не хватит на всех.

– Говори дальше, – подняла глаза на мужа Вода-На-Камнях.

– Мне горько осознавать, что я боюсь. Мне стыдно говорить, что ужас захватывает мое сердце, когда я думаю, что могут появиться солдаты и убить тебя с детьми. Раньше погибали другие, теперь пришёл наш черёд. Мне страшно, что пуля солдата может сразить тебя, а я останусь жить.

– Но ведь когда-нибудь ты последуешь за мной в Страну Теней, – женщина прильнула к нему и заплакала. – Ведь мы встретимся там? Я буду ждать тебя и приготовлю хороших лошадей для дороги, потому что без тебя я никуда не поеду. Я буду ждать на переправе…

Бак внезапно осознал, что они разговаривали об этом, как о решённом деле. И ему стало ещё страшнее, потому что он понял, что речь шла о реальных надвигавшихся событиях, а не о нелепых предчувствиях. Они обсуждали завтрашний день, завтрашнее расставание.

Он нежно поцеловал жену в глаза и слизнул слёзы на её щеках: