Социология - Владислав Бачинин

В драматическом творчестве Шекспира преобладали жанры исторической хроники, комедии и трагедии. Его творчество делится на три периода. Первый (1590–1601) называют оптимистическим, когда драматург был молод и писал большей частью комедии и исторические хроники – «Комедия ошибок», «Укрощение строптивой», «Два веронца», «Тщетные усилия любви», «Сон в летнюю ночь», «Виндзорские проказницы», «Много шуму из ничего», «Как вам это нравится», «Двенадцатая ночь», трилогия «Король Генрих VI».

Второй период (1601–1608) – трагический, когда создаются драмы, полные скорби о несовершенстве мира и человека, – «Гамлет», «Король Лир», «Макбет», «Тимон Афинский».

Третий период (1608–1612) – романтически-утопический, когда Шекспир погружается в мир фантастических грез «Цимбелина», «Зимней сказки», «Бури». Перу Шекспира принадлежат 154 сонета. Этот жанр, введенный в английскую поэзию в начале XVI в. подражателями Петрарки – Уайаттом и Серреем, открыл перед драматургом возможности лирико-поэтической исповедальности. В них глубоко личные переживания, связанные с отношением автора к другу и возлюбленной, окрашены в философские тона раздумий о времени, идущем войной на человека, побеждающем живую плоть, но бессильном перед искусством.

В творческой судьбе Шекспира присутствует характерная особенность, сближающая его с творческой судьбой Достоевского, разорванной каторгой на две неравноценные части. Путь драматурга в литературе не выглядит непрерывным, а распадается на два резко различающихся между собой периода. До 1601 г. Шекспир – автор блестящих комедий, искрящихся жизнелюбием, а после 1601 г., начиная с «Юлия Цезаря» и «Гамлета», он выступает как трагический художник огромной силы, тяготеющий к метафизически-экзистенциальному осмыслению политико-криминальной проблематики. Историки до сих пор вынуждены довольствоваться одними лишь предположениями о причинах этой метаморфозы. Однако очевиден глубокий жизненный, экзистенциальный кризис, похожий на те, что произошли с Гамлетом, когда он столкнулся с предательством матери, и с королем Лиром, когда его предали дочери.

Шекспира нельзя считать ренессансным художником. Английский Ренессанс в литературе не отличался богатством имен и шедевров. В XIV в. он дал Чосера, в XV в. он почти безмолвствовал, а затем, в XVI в., был отмечен творчеством Кристофера Марло (1564–1593), его драмами «Тамерлан Великий», «Трагическая история доктора Фауста» и др. Шекспир, приняв от них эстафету, занял позицию, маргинальную в культурно-историческом смысле, соединив в своем творчестве поздний Ренессанс и ранее Барокко. В барочного художника и мыслителя его превратило отчетливое сознание той опасности, которую нес в себе антропоцентризм, признающий в качестве единственного абсолюта человека с его свободной волей, способной на каждом шагу оборачиваться своеволием. Шекспир понимал этическую несостоятельность «профанного гуманизма», не опирающегося на абсолютные ценности, не обладающего сакральной, метафизической наполненностью. Вместе с тем ему были равно близки мотивы антроподицеи и теодицеи, которые постоянно соединялись у него в одну общую тему. Барочный слух Шекспира был чуток к метафизической реальности и воспринимал то, что скрыто от рассудка и разума. Его барочное художественное сознание погружает героев в метафизическую пучину пророчеств, проклятий, вещих снов и призраков. Для него в равной степени важны как социальный мир, так и мир метафизический.

Социально-исторические предпосылки социально-политических воззрений Шекспира

На формирование социально-философских и политико-правовых воззрений Шекспира оказали влияние диалог Платона «Государство», «Политика» Аристотеля, труды Цицерона, трактат Макиавелли «Государь». Многие пьесы Шекспира посвящены острейшим проблемам государственности и власти, правосудия и политических преступлений. Эту особенную направленность его творческого мышления по-своему характеризует примечательный факт: в 1875 г. в Санкт-Петербурге возник шекспировский кружок, членами которого были многие известные русские юристы, правоведы, в том числе: А. Ф. Кони, В. Д. Спасович, А. И. Урусов, С. А. Андреевский, К. К. Арсеньев и др. Их интересовали философско-правовые аспекты шекспироведения и, в первую очередь, возможность осмысления социально-политических коллизий, морально-правовых конфликтов, при которых верховная власть и претенденты на нее считали произвол и насилие приемлемыми средствами государственного строительства.

Шекспир стоял у истоков формирования европейского политико-правового сознания Нового времени. Его исторические хроники и трагедии, опирающиеся на сюжеты из английской истории, охватывали время, начиная с Нормандского завоевания в 1066 г. и вплоть до установления династии Тюдоров в 1485 г. На протяжении этого периода шел процесс становления английской государственности и общего английского права, которое либо вбирало в себя отдельные элементы региональных систем обычного права, либо боролось с ними. Фактически во времена Шекспира в государствах Европы совершался переход от доправового состояния «войны всех против всех» к абсолютистским моделям государственности. В самой Англии были еще свежи воспоминания о войне Алой и Белой розы, об эпохе социального хаоса, беззакония, политических убийств, когда в столкновениях аристократических родов Ланкастеров и Йорков шло истребление цвета нации. «О, долго Англия была безумна, / Сама себя терзала в исступленьи: / Брат брата убивал в слепом бою, / Отец убийцей был родного сына. / Сын по приказу убивал отца. / Повинны в этом Норки и Ланкастры. / Раздор их дикий рвал на части мир» («Король Генрих VI»). Эта жестокая борьба за власть была внешней формой перехода от доправового состояния к правовому состоянию абсолютистской государственности. Однако двойственность, противоречивость абсолютизма порождали сложные мотивационные конфликты в структурах правосознания. С одной стороны, была очевидна социально-историческая необходимость твердого единовластия, способного покончить с «естественным состоянием», но, с другой, – нельзя было не видеть его нравственной несостоятельности, его предрасположенности к практике авторитарного, исходящего от властей беззакония.

Трансгрессивная личность героя-авантюриста

Шекспир ввел в европейскую культуру нового героя – человека, в котором его трансгрессивные свойства выдвинулись на передний план. Это смельчак, честолюбец, авантюрист, рассчитывающий, прежде всего, на свои силы и на фортуну и предпочитающий не служить Богу, а самоутверждаться в борьбе с обстоятельствами. Его мало тревожат проблемы собственного нравственного несовершенства, и он не желает тратить силы, время, энергию на духовное саморазвитие. Он пребывает в плену иллюзии самодостаточности, несмотря на то, что на протяжении многих предыдущих веков «отцы церкви» предупреждали против соблазнов этой иллюзии, напоминали о том, что это путь Люцифера, ведущий к нравственной гибели. Теперь, на заре Нового времени, по стезе Люцифера двинулся человек. Ко многим героям Возрождения оказалось приложимо определение «титан», заставляющее признать, что это были не столько люди, сколько чудовища, могучие, способные творить нечто небывалое и при этом лишенные истинной человечности и доброты в отношениях с миром. Возникла героико-демоническая картина миропорядка, где самообожествившая себя личность, уверенная в том, что ей все доступно и дозволено, устремляется в расколдованный мир с энтузиазмом конквистадора. Видя перед собой безграничный простор для самоутверждения, человек Шекспира убежден в том, что ему все дозволено и он вправе жить, отдаваясь порывам своих страстей. Именно страсти как неотъемлемый атрибут человеческой природы выступают главным источником пороков и преступлений шекспировских героев. Они могут дремать в глубинах человеческого существа до тех пор, пока какое-то внешнее обстоятельство не разбудит их. И хотя героям Шекспира свойственна огромная сила сопротивляемости диктату внешних обстоятельств, но мир суров и неподатлив. В результате столкновения личности и обстоятельств драма оборачивается трагедией, в которой герой чаще всего гибнет не из-за фатальной предначертанности своего жизненного пути, а из-за своего свободного решения вступить в борьбу. Злодей-преступник у Шекспира – это всегда либо игрушка темных сил и обстоятельств, либо же жертва собственной порочной природы, ведущей его через преступления к неизбежной гибели. Противоположности свободы и предопределенности, духовной автономии и непреклонной логики судьбы сходятся в точке индивидуальной активности: «Мы часто небесам приписываем то, / Что, кроме нас самих, не создает никто, / Нам волю полную судьба предоставляет / И наши замыслы тогда лишь разрушает, / Когда лениво мы ведем свои дела» («Все хорошо, что хорошо кончается»). Ренессансно-барочному сознанию присуща уверенность в том, что судьба не сковывает активности человека, а, напротив, требует ее от него, не снимая ответственности за каждый шаг по обозначившемуся пути.