На одном вдохе - Сергей Зверев

В отличие от обычного акваланга, в ребризере газ не заканчивается. Если отбросить механические неисправности и рассматривать естественную кончину данного аппарата, то следует отметить, что первым в нем умирает регенеративный патрон. И причин тому может быть несколько. Во-первых, ресурс химического поглотителя зависит от величины индивидуального продуцирования диоксида углерода. Во-вторых, от температуры воды. И наконец, в-третьих, от физических нагрузок, коим подвергается пловец.

Температура в норме. Состав поглотителя стандартный — я проверял этикетки на пакетах. А вот поработать мне пришлось — будь здоров. Мышцы ноют так, будто часов двадцать таскал на спине мешки с цементом. Вероятно, это и сыграло роковую роль: регенеративное вещество отработало положенный цикл, более не поглощая углекислый газ и не выделяя взамен кислорода.

Выдав еще несколько порций полноценного газа, ребризер начинает давать сбои. Я чувствую это по затрудненному дыханию — вместо обогащенного кислородом дилуента на вдох поступает отработанный воздух. Мои легкие недополучают кислород, соответственно кровь не питает им мозг, органы и мышцы. Двигаться и соображать становится труднее с каждой секундой. Но это еще не конец. В стандартной комплектации ребризера предусмотрена система «Auto-Air», когда «легочник» на питающем шланге инфлятора BCD всегда находится под рукой и позволяет быстро и напрямую подключиться к баллону с дилуентом.

Произвожу стандартные манипуляции с клапаном, осуществляя переход на резервную открытую схему дыхания. Это отодвинет смерть, дав возможность продолжить поиски заветного ключа…

Его нигде нет. Я обшарил пол на всей площади мастер-каюты, заглянул под каждый клочок мусора, истратил почти весь запас газа в баллонах, но ключ так и не нашел.

После очередного вдоха понимаю, что газ в баллонах на исходе. Это не останавливает — продолжаю рыскать по каюте, освещая фонарем, и обследую все элементы погибшего интерьера. Спустя пару минут ощущаю первый симптом кислородного голодания: в глазах появляются радужные круги.

Успею выполнить приказ или нет?..

Сколько осталось до выхода из проклятой пещеры? Метров пятнадцать-двадцать?.. Экономлю силы и оставшийся в легких кислород: оттолкнувшись от воды или от стен, вытягиваюсь в струнку и проплываю несколько метров по инерции… Снова отталкиваюсь и снова плыву. В подобном ритме проходит секунд пятнадцать. Сознание уходит. Хватит сил на последний рывок? Нащупываю руками стену. Пытаюсь оттолкнуться… Не получается — ослабшие руки скользят по шершавому известняку. Останавливаюсь. Тело безвольно поднимается к потолку узкой каменной кишки. Я мягко касаюсь затылком и лопатками до жесткого известняка, зависаю в этом положении. И с ускорением проваливаюсь в черную бездну… Голову пронзала острая боль, зрение подернулось туманной пеленой, когда впереди замаячило желтое пятно. Последним усилием воли я заставил работать ноги, устремившись к пятну, и окончательно лишился сознания. 

Глава шестая

Республика Филиппины; в девяти морских милях к северо-востоку от острова Катандуанес. Настоящее время.

Нехватка воздуха в который раз заставляет очнуться от страшного сна. А заодно выводит из сильнейшего гипнотического состояния. Однако я это понимаю не сразу.

«Меня опять преследуют кошмары. Только теперь они явились не во сне, а наяву. Где я? Что со мной было? Почему я воспринимал действительность сквозь пелену глубокого сна? И вообще… какого черта происходит?!»

Пробую сделать вдох. Не получается. Ребризер пуст. Понятно. Расстегнув ремни, избавляюсь от бесполезного аппарата.

Сколько я провел без воздуха? Судя по радужным кругам перед глазами и острой боли в висках — минуты четыре. Это не предел. Мой личный рекорд задержки дыхания — четыре с половиной. Стало быть, немного времени есть. Итак, что мы имеем?

«Полный пипец или четвертое агрегатное состояние окружающей действительности. — Оглядываюсь вокруг. — Господи! Это же настоящая братская могила!..»

Да, удивиться было чему. Небольшое помещение. Желтоватая вода, наполненная мутной взвесью. Огромное количество трупов в подводном снаряжении и обломки мебели. Одежда, обувь, мусор и еще черт-те что.

Обрывки памяти подкидывают несколько подсказок: первый приказ Глеба и погружение к затонувшему самолету; второй приказ о выемке документов из сейфа «Антареса».

Ага, значит, я в мастер-каюте погибшей яхты. Дыхательного аппарата нет. В моем распоряжении полминуты. Дело дрянь, но я не падаю духом. Паника — первейшая причина гибели под водой. Выход из патовой ситуации можно отыскать лишь в том случае, если сохранять хладнокровие.

Все отпущенные секунды я метался между трупов, поворачивал их так и сяк, подсвечивая фонарем манометры баллонов. Модели ребризеров попадались самые разные, и приходилось всякий раз искать стекла проклятых приборов. У некоторых аппаратов манометры были встроены в корпус, у других болтались на коротких шлангах-поводках.

Пустые. Пустые. Пустые… Есть! В одном из аппаратов стрелки двух приборов застыли в средней части шкал. Радужные круги перед глазами уже сменялись мраком, когда я сорвал с мертвого лица маску, открыл легочник, опустошил свои легкие, продувая шланги и… сделал долгожданный вдох.

Бедняга. То ли он забыл о резервной схеме дыхания, то ли не знал о ней, то ли ушел из жизни сознательно. Но мне он здорово помог. Теперь я получил возможность со спокойной обстоятельностью заняться поиском аппаратов с остатками газа в баллонах…

«Шикарный розыгрыш! Десять баллов из пяти. Ну, Захарьин!.. Ай да сукин сын! Вот же долбаный актер больших и малых театров!..» — ругался я про себя, продолжая ворочать трупы.

Страсть как хотелось разродиться парой этажей мата. Но я молча скрипел зубами и, регулярно контролируя давление в баллонах «взятого напрокат» ребризера, продолжал поиски необходимого для подъема к поверхности газа.

Вскоре я вновь чертыхнулся, заметив, что некоторые трупы проверяю по второму и даже по третьему разу. Тогда родилась идея снимать с лиц осмотренных пловцов маски. Дело пошло быстрее.

Проверив всех, я покинул каюту, волоча за собой три дыхательных аппарата с остатками газа. Для «восхождения» этого было мало. Пришлось слегка задержаться в коридоре, где тоже «парили в последнем полете» обманутые и вероломно лишенные жизни пловцы…

Месть в обыденной жизни — штука непростая. Это в голливудских «шедеврах», когда у Стивена Сигала убивают очередную семью, он во вселенской тоске играет желваками и бежит громить врага голыми руками. Все веселятся и одобрительно тычут вздернутыми большими пальцами в камеру. А что делать нам — простым смертным, когда жажда мести теребит селезенку и мешает наслаждаться мещанской экзистенцией?

Отыскав в коридоре труп еще одного несчастного парня, не воспользовавшегося резервной системой открытого цикла дыхания, я покинул «Антарес» и начал подниматься к поверхности. Скорость подъема выдерживаю минимальной, а чтобы не скучать, разрабатываю план мести…

Разумеется, первой приходит незатейливая мысль вернуться на борт «Астероида» и свернуть подонку Захарьину шею. Для меня это — пара пустяков. Мысль понравилась, но душа требовала изящества и тонкости исполнения. Да и сыскной принцип «ищи того, кому это выгодно» после убийства непременно укажет на меня. А на кого же еще? Наши визы оформлялись одновременно, авиабилеты покупались в одной кассе, летели мы на соседних креслах, на арендованную яхту грузились дружной парочкой…

На пятой минуте размышления я вдруг почувствовал, как блаженная дрожь сатори пронзила тело. Новая идея показалась великолепной, а значит, Захарьин был обречен.

Всего в пределах братской могилы, а именно в мастер-каюте и нижнем коридоре «Антареса», мной было найдено пять пригодных для работы по открытому циклу ребризеров. Запаса газа в первом хватило на пребывание внутри яхты и на выход из нее. Начав «восхождение», я пристроил на груди следующий.

На большой глубине мне пришлось провести не менее часа, поэтому и режим декомпрессии надобно соблюсти по полной. Поднимаюсь очень медленно; первую декомпрессионную остановку рассчитываю сделать на глубине сорока метров…

Вся пакость моего положения состоит в том, что при использовании резервной системы открытого цикла дыхания электронный регулятор подачи кислорода из работы исключается. Да и какая к черту электроника, когда подобранные мною аппараты пробыли по нескольку лет под водой при весьма впечатляющем давлении! Хорошо хоть газ остался внутри баллонов. В общем, крутить вентили и регулировать смесь кислорода с дилуентом приходится вручную — на глазок. А точнее, полагаясь на опыт. Тем не менее при всем огромном опыте погружений я — не электронная схема, не безупречный процессор, считывающий данные с нескольких датчиков давления. Я могу ошибиться и, как следствие, заполучить тяжелую форму кессонки. Поэтому лучше перестраховаться: выполнить «восхождение» с минимальной скоростью и с «площадками» через каждые три-четыре метра.