Гегемония, или Борьба за выживание - Ноам Хомский

Существует множество других интересных примеров. Когда Герхард Шрёдер осмелился выступить от лица большей части немецких избирателей на выборах 2002 года, он подвергся жесткой критике за неспособность справиться с ситуацией, обнажившей серьезную проблему: «правительство живет в страхе перед теми, кто его избрал». От этой проблемы немецкому руководству необходимо избавляться, если оно рассчитывает на признание цивилизованного общества{266}.

Особо показателен в нашем случае пример Турции. Как многие другие в регионе, турки презирали Саддама Хусейна, но не испытывали перед ним страха. Они также выступали с резким осуждением военных действий: в январе 2003 года, несмотря на усилия, направленные на убеждение, если не граждан, то по крайней мере руководства различных государств, поддержать затею Вашингтона, 90 процентов турецкого общества выступало против войны с Ираком. Правительство Турции следовало пожеланиям своего народа. Бывший американский посол в Турции Мортон Абрамович, который теперь стал высокопоставленным чиновником и аналитиком, на следующий день после опубликования результатов социологического опроса населения Турции (готовящаяся военная операция в Ираке) пояснил, что турецкое правительство теряет «легитимность (демократические полномочия)». Десять лет назад, объяснял он, «большая часть населения Турции, как сегодня, была против какого-либо вовлечения их страны в военные действия с Ираком». Однако история десятилетней давности имела «одно примечательное отличие»: у власти в Турции был президент Тургут Озал, настоящий демократ, который «сумел преодолеть царившее в турецком обществе нежелание принимать участие в войне в Персидском заливе». К сожалению, нынешнее турецкое руководство «идет на поводу у общества в вопросе участия в другой иракской кампании», вместо того чтобы уступить сильному натиску Вашингтона. «Печально, — восклицал Абрамович, — что в окружении США не осталось демократов в подлинном значении этого слова», как это было десять лет назад{267}.

Неофициальный лидер правящей турецкой партии, Реджеп Тайип Эрдоган, явно демонстрируя полное непонимание демократических принципов, не только осудил жажду войны политиков из Вашингтона, но также затронул абсолютно неприкосновенные вопросы. Он подверг критике «различные страны, в том числе США, которые активно ведут разработки в области создания оружия массового поражения, призывая при этом другие государства к разоружению»{268}.

Под давлением США положение с демократией в Турции стало улучшаться. В то время как население еще с большей силой, чем раньше, протестовало против начала военных действий в Ираке, правительство Турции, в конце концов, поддалось сильнейшему давлению со стороны США, главным образом в экономическом отношении, и согласилось поддержать Вашингтон, вне зависимости от «преобладающих в обществе протестных настроений». Один «западный дипломат», — вероятно, из посольства США — заявил в интервью, что он был «воодушевлен» этим решением и расценил его как очень «позитивный шаг» турецкого руководства. Турецкий корреспондент Амберин Заман заявил, что:

«Военные действия против Ирака являются крайне непопулярными среди турецкого населения. По этой причине заседание парламента Турции во вторник прошло в закрытом режиме, а голосование по вопросам повестки было тайным. В пятницу все заголовки газет пестрили резко критическими замечаниями в адрес правящей Партии справедливости и развития. На главной странице уважаемой ежедневной газеты „Радикал“ можно было прочитать: „Парламент страны отошел от соблюдения интересов турецкого народа“».

Практически единодушно турки выступили против резолюций Вашингтона, но очевидно было то, что турецкое руководство не может не последовать за США, и в связи с этим Турция присоединилась к другим странам «Новой» Европы{269}.

Или же турецкое руководство только изображало покорность. Впоследствии Турция преподала Западу еще один урок демократии. В итоге парламент страны не разрешил США разместить свои войска на территории Турции. Данное решение было охарактеризовано уже в привычных терминах:

«Проведение наземной фазы военной операции было приостановлено, так как Турция, вновь по политическим причинам, сочла для себя неприемлемой роль плацдарма для нанесения удара по Ираку с севера. Правительство Турции дало слабину перед лицом внутренних антивоенных настроений»{270}.

Предпосылки этого очевидны. Сильные правительства могут пренебречь мнением своих граждан и «принять роль», уготованную им мировым гегемоном; слабые правительства подчиняются воле 95 процентов граждан их страны.

Главный стратег Пентагона Пол Вульфовиц сформулировал ключевую мысль в этом отношении. Он так же, как и все, ругал турецкое правительство за неправильное поведение, но еще больше он поносил турецкое военное руководство, «которое не оправдало ожиданий США, не смогло взять ситуацию в свои руки» и проявило слабость, позволив правительству страны удовлетворить чаяния подавляющей части турецкого населения. Он полагал, что в сложившейся ситуации турецким властям надо было «открыто признать свою ошибку и приложить все усилия, чтобы оказаться хоть в чем-то полезными США». Позиция Вульфовица особенно показательна, поскольку его называют главным вдохновителем демократического крестового похода на Ближний Восток{271}.

Заявления «Старой» и «Новой» Европы, вся эта истерия вокруг них в позволяют понять позицию политических и интеллектуальных элит в отношении демократических принципов. Нет ничего нового в неприязни к демократии. По ряду понятных причин в этом заключается привычная позиция тех, кто наделен властью либо какими-то привилегиями. Но такая позиция редко находит столь яркое выражение. Это помогает понять причины, по которым критики правящей элиты обращают внимание на ее пышную риторику вокруг вопросов демократизации при общем крайне пренебрежительном отношении руководства к принципам демократии, что, судя по официальным заявлениям, приобрело массовый характер.

Хорошо осведомленные аналитики отмечают, что внешней политике Дж. Буша присущ «удручающий дуализм», а также что его приверженность «неорейгановскому стилю политического поведения подстегивает начало новой бурной кампании по распространению демократии на Ближнем Востоке». Однако современная внешнеполитическая повестка дня предлагает Вашингтону привлекательные перспективы для того, чтобы «отбросить свои демократические колебания и укреплять контакты с различными местными авторитарными режимами», как это довольно последовательно делалось раньше. Томас Кэрозерс[19], отмечая этот «дуализм», а также дальнейшее стремление поддерживать жестокие и репрессивные режимы, выражал надежду на то, что Дж. Буш начнет «действовать в соответствии с подлинным духом внешней политики президента Рональда Рейгана» в «ее стремлении повсеместно насаждать демократические ценности»{272}.

Интересно было услышать такое заявление именно от него. Кэрозерс проделал немалый объем работы, чтобы постичь так называемый «подлинный смысл» приверженности Р. Рейгана демократии. Он выступал как ученый и как очевидец событий, которым он давал оценку. Дело в том, что он принимал участие в проектах Госдепа при Р. Рейгане по распространению демократических ценностей в Латинской Америке. Он оценивал эти программы как «откровенно провальные». В южной части латиноамериканского континента, где влияние Вашингтона было минимальным, наблюдались наиболее бурные темпы развития демократии. Администрация Р. Рейгана сперва пыталась найти способы помешать этому, но впоследствии признала это как данность. Там, где влияние Вашингтона было наибольшим, США в итоге добивались самых незначительных успехов. Причины этого Кэрозерс видит в том, что стремление администрации Рейгана к демократии ограничивалось «узкими, директивными способами осуществления демократических изменений, и это не было чревато подрывом устоявшихся структур власти, с которыми у США сложился длительный опыт взаимодействия». Вашингтон прикладывал значительные усилия для того, чтобы поддержать целостность «государственного строя… в странах с явно недемократическими режимами» и пресечь любые попытки «популистской смены власти». Кэрозерс признает наличие множества критических оценок рейгановского подхода с позиций либерализма, но в то же время считает эти оценки несостоятельными из-за «извечной слабости» либеральной критики: она не предлагает ничего взамен. Возможность предоставления населению свободы выбора пути собственного развития нельзя рассматривать в качестве альтернативы — это его незыблемое право. Кэрозерс не придает большого значения тому факту, что на протяжении всего периода действия американских программ по демократизации Латинской Америки политическое руководство США усердно пыталось устранять угрозы собственным интересам в лице тех стран региона, где наиболее успешно развивалась демократия{273}.