Чудовище - Кейт Коннолли

Одно невыносимо — помочь им означает помочь Барнабасу.

Огонь уже лижет изгородь. Я влетаю во двор перед домом. Охотники, словно безумные, тычут факелами во все вокруг, гоняются за козлоногими курами и удирают от них сами. Повсюду запах дыма, он пропитывает меня насквозь.

Оранжевые языки пламени лижут стены и крышу дома. Жар такой, что и на метр не приблизиться. Дверь башни перегорожена толстым бревном. Изнутри слышны крики и шипение. Наверное, когда пришли люди, Барнабас был у себя в лаборатории.

В суматохе меня никто не замечает. Я обхожу башню вокруг, лихорадочно придумывая план. Когда Барнабас выберется, он растерзает горожан. Значит, я должна добраться до него первой.

Крыша скрипит и стонет, рассыпая искры. Инстинкты велят мне спасаться, бежать от огня как можно дальше.

Я заталкиваю их подальше и иду к башне.

Хрясь!

Крыша проваливается внутрь. Я не могу сдержать крик ужаса. Камни и балки летят во все стороны, знай уворачивайся.

Нельзя, чтобы Барнабас умер от человеческой руки. Я не позволю.

Я взлетаю и облетаю полуразрушенную башню, внимательно ее разглядывая. Из-под деревянной балки торчит человеческая нога. Приглядевшись, я вижу окровавленный лоб.

Разгоняя крыльями огонь и дым, я оттаскиваю балку и высвобождаю тело Барнабаса.

— Чудовище! — кричит кто-то на весь двор. Все надежды на бегство тайком рассыпаются в прах.

Горожане бегут ко мне, размахивая ножами, мечами и факелами.

Я с трудом поднимаю Барнабаса, оборачиваю хвост вокруг его шеи на случай, если колдун придет в себя, а потом поднимаюсь в воздух. Барнабас гораздо тяжелее девочек. Мне едва хватает сил. Я с натугой поднимаюсь вверх, а оставшиеся под ногами люди размахивают клинками и факелами. Огонь обжигает правую ступню, но мне не до боли. Наконец я ловлю порыв ветерка, и этот прекрасный ветерок поднимает меня вверх и переносит через изгородь. Я лечу через лес — он горит тут и там. Я знаю, где находится овраг, рассекающий лес надвое, — нашла его, когда ходила к реке. Я оставляю Барнабаса в самом глубоком месте. Стенки у оврага крутые, без веревки не выбраться. Ему не сбежать. И горожанам он ничего сделать не сможет, по крайней мере сейчас.

Я не могу уйти просто так и еще несколько минут смотрю на него. Несмотря на ожоги и пятна сажи, кажется, будто он мирно спит. Но я знаю, что на самом деле это — зло в человеческом облике.

Какая я была дура! Поверила, что Барнабас — мой любящий отец. А на самом деле в сердце у него нет и тени доброты.

Все, что я знаю, я знаю от него. Он научил меня говорить, думать, действовать. Неудивительно, что горожане меня возненавидели. А я нахожу в его словах все новую и новую ложь.

Теперь я все поняла. Чудовище в этой сказке — я.

Я — выродок.

Я — чудовище.

Но тот, кто сотворил меня, — он еще хуже.

Как легко было бы убить его сейчас, прямо здесь. Я обнажаю когти, хвост оборачивается вокруг его шеи. Пусть он колдун, но тело у него из плоти и крови. Его черное сердце — такое же, как у любого человека.

Одно-единственное движение — и мой хвост перебьет ему гортань. Раздавит шею. Барнабас никогда больше не сможет держать в страхе целый город.

Он ведь не просто меня обманул. Он вырвал меня из моей настоящей семьи, забрал у меня Оливера, Рена, маму, лица которой я до сих пор не могу вспомнить.

Он убил мою маму. И меня.

А скольких еще девочек, гибридов, животных он убил, чтобы создать существо, каким я стала?

Он забрал у меня все человеческое и превратил в пародию на человека, которым я была когда-то. Слепил меня по кусочкам на свой вкус.

Я ненавижу его сильнее всех на свете. Если я его убью, это будет справедливо.

Но за все надо платить.

Если я убью его, мне конец. Кто убьет Барнабаса, погибнет сам. Убийцу погубит магия.

Я никогда больше не увижу Бату, Рена, Оливера. Ни рассвета, ни заката, ни роз.

По щекам текут слезы. Смерть — конец всему. Оттуда не возвращаются.

Барнабас шевелится и кашляет. Я вздрагиваю и инстинктивно отдергиваю хвост.

Я так не могу.

От испуга я стрелой взмываю вверх из оврага и опускаюсь на лесной ковер.

Сморгнув слезы, я бегу в лес, подальше от огня. Я ничего не забыла. Я найду Рена и попрощаюсь с ним, а там уж пусть ненавидит. Но лес горит, а мне еще надо найти Бату и предупредить о самой что ни на есть настоящей опасности.

Я бегу к реке окольным путем на случай, если за мной следят. То и дело прячусь за деревьями, проверяя, не идет ли кто следом. Обхожу несколько групп людей. Добравшись до той части берега, где людей нет, я останавливаюсь у огромного камня близ реки. Раньше я его здесь не видела. Я улыбаюсь — это наверняка Бату. Его выдает влажный запах с ноткой металла. Наверное, он искал меня.

— Брат дракон, — шепчу я, и камень начинает преображаться. Сначала проступает морда, потом камень распахивает сверкающие крылья, и вот уже дракон стоит передо мной во всей красе.

Сестра. Ты весь день была в лесу. Я почуял твой запах, такой сильный. Мне стало любопытно.

— Там, в лесу, люди, Бату. Лес горит. — Я бросаю взгляд на деревья на том берегу реки. Их затягивает дымом, а кажется, что это такой мрачный и серый туман. — Сюда огонь пока не дошел, но может дойти. Беги.

Какие глупые люди. Но ты не волнуйся, сестра, когда я в логове, огонь мне не страшен. Я больше боюсь за тебя.

— Ты не понимаешь. Они жгут лес, чтобы выкурить колдуна.

На миг я задумываюсь о том, не возненавидит ли меня Бату, если я во всем признаюсь, но скрывать что-либо от брата-дракона я не в силах.

— И меня хотят выкурить. Они охотятся на меня тоже. Понимаешь, я не такая, как ты думал.

А какая?

Я сжимаю кулаки.

— Колдуном… оказался человек, которого я считала отцом. Он мне лгал. Он разрушил мою жизнь.

Дракон отстраняется, глаза превращаются в две щелки. Сердце у меня уходит в пятки, но потом он прижимается ко мне мордой и фыркает.

Так вот почему от тебя пахнет магией.

Я киваю. Мне стыдно.

— Я ничего не знала. Он говорил, что он ученый. Я такого натворила из-за него! Поверила ему… Глупо, конечно, но что я могла поделать? Это же он меня всему учил, так, чтобы я поверила во все его выдумки.

О да, колдуны умеют обманывать как никто. Мне горько слышать, что он притворялся твоим родичем. Я знаю, как ты любила своего якобы отца.

— Я столько всего натворила, столько! А теперь он здесь, в лесу. Вдруг он тебя найдет!

Бату сворачивается в клубок и мерцает, как всегда перед исчезновением. Я кладу руку ему на морду и чувствую легкое покалывание.

— Погоди! — говорю я. — Пойдем со мной!

Куда? Я не осмеливаюсь уходить далеко. Вдали от гнезда я уязвим и могу попасться на глаза колдуну.

Сердце у меня падает.

— Я пока не знаю… Куда-нибудь. Подальше от города. Чтобы на новом месте никто не знал меня-прежнюю. Не хочу больше делать людям больно.

Я уже говорил тебе однажды: мое гнездо — твое гнездо, если ты того пожелаешь. В горах нас не найдут.

Долгое мгновение я раздумываю над этим предложением. Пусть Бату не человек, но ближе его у меня все равно никого нет. Дракон — единственное на всей земле существо, которое меня понимает.

Но смогу ли я все время прятаться, если останусь здесь? Брайр будет так близко — смогу ли я противостоять искушению вновь увидеть Рена? А город, дворец, фонтаны, розы? Я подставлю Бату под удар, а этого мне хочется меньше всего.

— Извини, я так не могу, — говорю я, и слезы наворачиваются на глаза. — Не могу остаться так близко к моему городу. Он будет звать меня каждый день, но возвращаться туда — значит подвергать опасности и себя, и тебя. Так нельзя. Если колдун снова меня найдет, он сотрет мою память, заставит забыть все, что я наделала… и тебя тоже. — Я вздыхаю. — Нет; мне надо убежать так далеко, как только крылья унесут.

Бату трогает мордой мое плечо.

Мне жаль. Но я тебя понимаю. Если вернешься, приходи к реке. Я снова тебя найду.

Я чуть не до полуночи торчу в лесу за городом, играя в рискованные прятки с горожанами. Но вот луна оказывается достаточно высоко, и я перебираюсь через стену.

Мои ноги знают дорогу, и вскоре я уже стою в саду под окном у Рена. Мысли бегут и путаются. Меня привел сюда его запах — странно только, что Рен не прячется по углам, а спокойно спит у себя дома. Наверное, прятаться на виду у всех и впрямь надежнее всего.

Ну и к тому же все те, кто рвался его повесить, сейчас рыщут по лесу в поисках чудовища.

Я открываю окно и тихо пробираюсь внутрь. Лунный свет серебрит стены комнаты. Я достаю из ранца книгу сказок и кладу на столик у кровати. Из книги торчат засушенные розы, которые он дарил мне, когда принимал меня за другую. Не годится мне их хранить. Последнюю розу со своих кустов я кладу на подушку рядом с его головой и минуту стою неподвижно.