Таинственный остров - Жюль Верн

Наб почти всё своё время тратил на соление или копчение мяса, приготовляя, таким образом, великолепные консервы.

Вопрос об одежде подвергся очень серьёзному обсуждению. У колонистов не было другого платья, кроме того, какое было на них в момент крушения воздушного шара. Эта одежда была тёплой и прочной, так же как и бельё, и колонисты заботились о содержании её в безукоризненной чистоте. Но всё же рано или поздно, а нужно будет сменять её. Кроме того, одежда эта не могла защитить их от холода, если зима на острове окажется суровой.

Здесь не могла помочь даже изобретательность Сайруса Смита. Он должен был сначала заняться удовлетворением насущнейших потребностей колонии в жилище, в тепле, в пище и не мог разрешить проблемы одежды до наступления холодов. Нужно было, таким образом, постараться как-нибудь перенести морозы, не слишком ропща на судьбу, Когда же настанет весна, можно будет организовать охоту на муфлонов — горных баранов, водящихся на горе Франклина, — а, добыв шерсть, инженер уж сумеет найти способ превратить её в тёплую одежду. Как? Он об этом подумает после, когда придёт время.

— Что же, — сказал Пенкроф, — зиму как-нибудь протянем, поджаривая себе пятки у камина. Топлива у нас сколько угодно, и нет никакого смысла экономить его.

— Кстати, — сказал Гедеон Спилет, — остров Линкольна лежит под невысоким градусом широты, поэтому нет причин бояться чересчур суровой зимы. Не говорили ли вы, Сайрус, что наша тридцать пятая параллель соответствует примерно положению Испании или Италии в другом полушарии?

— Да, но не следует забывать, что и в Испании бывают очень холодные зимы. Снега и льда там сколько угодно, и, может быть, такие же испытания ожидают нас и на острове Линкольна. Однако это всё-таки остров, и поэтому я надеюсь, что здесь зима будет более умеренной.

— Почему, мистер Смит? — спросил Герберт.

— Потому, мой мальчик, что море можно считать гигантским резервуаром, накапливающим летнее тепло. С наступлением зимы оно постепенно возвращает это тепло, и благодаря этому в приморских землях температура меньше колеблется за год — летом там не так жарко, а зимой не так холодно.

— Поживём — увидим! — сказал Пенкроф. — Не пугайте меня сегодня холодами, которых ещё может и не быть. А вот что бесспорно — это то, что дни становятся короткими, а ночи длинными. По-моему, самое время подумать об освещении!

— Ничего не может быть проще, — ответил Сайрус Смит.

— Да, думать просто, — смеясь, сказал моряк.

— Нет, сделать просто!

— Когда же мы приступим к делу?

— Завтра же организуем охоту на тюленей.

— Чтобы сделать светильни?

— Фи, конечно, нет! Мы сделаем свечи!

Действительно, инженер думал об изготовлении свечей. В этой мысли не было ничего невыполнимого: у колонистов были известь и серная кислота, а тюлени могли дать любое нужное количество жира.

Этот разговор происходил 4 июня. На следующее утро, 5 июня, колонисты отправились на островок. Погода была неважная. Выжидая отлива, чтобы перейти вброд пролив, колонисты решили, как только это окажется возможным, построить лодку. Это упростило бы сообщение с островом, да и сделало бы возможной поездку вверх по течению реки Благодарности, отложенную до первых весенних дней.

На песке лежало множество тюленей, и колонисты без труда убили с полдюжины. Наб и Пенкроф освежевали их, и колонисты отнесли в Гранитный дворец около трёхсот фунтов жира, целиком предназначенного для изготовления свечей. Кроме того, они принесли шкуры убитых тюленей, из которых можно было изготовить прочную обувь.

Производство свечей оказалось чрезвычайно простым, и хотя изготовленные свечи были весьма неказисты на вид, но цели своей служили отлично. Если бы в распоряжении Сайруса Смита была только одна серная кислота, он должен был бы сначала нагреть тюлений жир вместе с серной кислотой и, отфильтровав получившийся глицерин, отделить кипячением из образовавшихся новых соединений олеин, маргарин и стеарин. Но так как у него была известь, он избрал более быстрый и простой способ. Он обработал жир известью и получившееся известковое (кальцинированное) мыло подверг действию серной кислоты, которая связала кальций и освободила жирные кислоты — олеиновую, маргариновую и стеариновую. Из этих кислот первую — жидкую — инженер удалил прессовкой, что же касается двух других, то они и были нужны для производства свечей. Эта работа отняла не больше двадцати четырёх часов.

Свечи были сформованы вручную, но от фабричных их отличало только то, что они не были отбелены и отполированы. Кроме того, фитили их, изготовленные из растительных волокон, сгорая, оставляли нагар, в отличие от фабричных, пропитанных борной кислотой фитилей, которые сгорают без остатка вместе с корпусом свечи. Но инженер сделал пару отличных щипцов для удаления нагара, и обитатели Гранитного дворца не имели оснований жаловаться на недостаточность освещения во время долгих зимних вечеров.

В течение июня у колонистов было немало работ по внутреннему оборудованию их нового жилища. Пришлось усовершенствовать ряд старых инструментов и изготовить много новых. В числе прочих инструментов колонисты сделали пару ножниц. Это позволило им наконец подстричь волосы и бороды.

Изготовление ручной пилы было нелёгким делом, но ценой величайших усилий колонисты добились своего и получили пилу, которая способна была резать дерево поперёк волокон. При помощи этой пилы они соорудили столы, стулья, шкафы и рамы кроватей. Кухня была оборудована полками, на которых Наб аккуратно расставил кухонную посуду. Кухня имела теперь очень нарядный вид, и Наб расхаживал по ней так же торжественно, как если бы это была химическая лаборатория.

Но вскоре столярам пришлось стать плотниками. Новый сток, образованный взрывом гранитной стены, преградил кратчайшую дорогу в северную часть острова, и колонистам, чтобы не переходить через поток, приходилось делать порядочный крюк, идя в обход истоков Красного ручья. Проще, конечно, было перекинуть на плоскогорье Дальнего вида и на берегу океана мостики длиной в двадцать — двадцать пять футов, тем более, что для этого достаточно было повалить поперёк потока несколько стволов деревьев, предварительно очистив их от веток.

Когда мостики были перекинуты, Наб и Пенкроф отправились на устричную отмель. Они тащили за собой грубо сделанную тележку, заменившую неудобную для переноски тяжестей старую плетёную корзину, и привезли обратно несколько тысяч устриц.

Устрицы быстро акклиматизировались на побережье, подле устья реки Благодарности, среди скал, образовавших естественные садки. Моллюски эти были ценным добавлением к столу, и колонисты почти ежедневно лакомились ими.