Катастрофа на Волге - Вильгельм Адам

Паулюс одобрил переброску 376-й пехотной дивизии на отсечную позицию, потребовал восстановления связи с 14-й танковой дивизией, а 1-ю румынскую кавалерийскую дивизию, отошедшую на восток, подчинил XI армейскому корпусу.

Из штаба группы армий «Б» мы узнали, что советская артиллерия в течение многих часов обрушивала тысячи тонн стали на позиции 3-й румынской армии. Затем две ударные армии прорвались с плацдарма у Клетской и Серафимовича. Румыны, видимо, храбро оборонялись, но были смяты и обращены в бегство. В настоящее время советские бронетанковые соединения, механизированные пехотные части и кавалерия неудержимо движутся дальше на запад. Ни германский, ни румынский штаб не могли сказать, где находятся передовые части наступающего противника. Одно было ясно: уже создана угроза 6-й армии с тыла.

Не удались также мои попытки получить представление о потерях, постигших XI армейский корпус. Адъютант корпуса сообщил мне, что начиная с раннего утра связь почти постоянно нарушена. По его мнению, надо считаться с весьма большими потерями в 44-й и 376-й пехотных дивизиях. 19 ноября офицеры штаба армии провели в томительном ожидании. Потом с каждым часом все более учащались сообщения о катастрофе. Хотя мы к вечеру еще не имели точного представления о масштабе советских успехов, но каждому было ясно, что нам угрожает смертельная опасность. Около 19 часов я явился с докладом к Паулюсу. Сутулясь, он шагал взад и вперед по комнате. Чаще обычного нервно подергивалось его лицо. Он остановился передо мной.

— Итак, случилось то, что я предсказывал в течение недель. Гитлер не хотел признаватьто, что ясно было любому простому солдату. А Кейтель и Йодль его в этом поддерживали. Несколько недель от нас отделывались пустыми фразами. Теперь мы должны расхлебывать кашу. При этом мы еще вовсе не знаем, удастся ли нам приостановить контрнаступление Красной Армии.

Я молча кивал головой, ведь меня терзали те же мысли. Взволнованно Паулюс продолжал:

— Нам угрожает колоссальная опасность. Я вижу только один выход из создавшегося положения: отход на юго-запад. Необходимо действовать быстро.

Таково было и мое мнение. Поэтому я спросил:

— Действительно ли в этом случае командование армии должно испрашивать согласие генерального штаба? Ведь сейчас речь идет о 330 тысячах человек.

— Именно потому, что дело идет о том, быть или не быть всей 6-й армии, я, как вы знаете, предложил оставить Сталинград. Это было отвергнуто. Все еще остается в силе приказ, согласно которому ни один главнокомандующий группой армий или командующий армией не имеет права без разрешения Гитлера оставить населенный пункт или даже окоп. Разумеется, этим парализуется решимость всякого командующего армией. Однако на что же это похоже, если в условиях войны приказы больше не будут выполняться? Как это отразилось бы на армии? Чем большей властью обладает генерал, тем в большей мере он должен быть для своих солдат образцом в соблюдении приказов.

Эта принципиальная позиция определяла поведение Паулюса и в последующие дни. Как бы повелительно ни требовали обстоятельства действовать самостоятельно, Паулюс постоянно колебался, но не принимал решения. Он оставался послушным генералом. В этом его поддерживали и темпераментный, но фанатичный начальник штаба генерал-майор Шмидт, и большинство командиров корпусов. Да и я сам, несмотря на переживаемую мной душевную коллизию, не мог преодолеть эти хотя и мучительные, но безысходные колебания.

Наши первые контрмеры

В ночь с 19 на 20 ноября штаб армии уже имел ясное представление об обстановке. 14-я танковая дивизия доложила, что к вечеру 19 ноября противник танками и кавалерией продвинулся в наш тыл примерно на 50 километров.

Артиллерийский полк дивизии уже отбивал энергичные атаки противника. Из новых донесений XI армейского корпуса выяснилось, что румыны были атакованы сильными бронетанковыми соединениями, которые, не встречая серьезного сопротивления, смяли все на своем пути. Оставшиеся в живых бежали в страхе на юг и на восток. Видимо, 3-я румынская армия более не существовала. Но и многие наши тыловые части охватила паника перед лицом рвущегося на юг противника.[44]

Естественно, этой ночью в штабе никто и не помышлял о сне. Все начальники отделов собрались у Шмидта. Без всяких признаков внутреннего волнения он объяснил новую обстановку западнее Дона, закончив следующими словами:

— Надлежит подготовить перенесение командного пункта армии в Нижне-Чирскую. Об уничтожении документов, без которых можно обойтись, и особенно секретных дел, командованием будет отдан приказ.

Оптимизм и кипучая энергия Шмидта резко отличали его от Паулюса, изнемогавшего под бременем павшей на него ответственности. Начальнику штаба были чужды моральные проблемы, терзавшие командующего армией. Он находился в родной стихии, ведь снова нужно было принимать решения, отдавать приказы, проверять их выполнение. Шмидт был уверен, что, несмотря на значительные первоначальные успехи, противника удастся после перегруппировки разбить в открытом бою, и представил Паулюсу предложения, которые он разрабатывал совместно с начальником оперативного отдела. Предложения сводились к следующему.

XIV танковый корпус в составе танковых полков 16-й и 24-й танковых дивизий форсированным маршем движется к Дону и с высоты западнее Голубинского наносит фланговый удар по продвигающимся на юг силам Красной Армии и уничтожает их. Штаб XIV танкового корпуса переходит на командный пункт армии в Голубинский. Ему будет подчинена 14-я танковая дивизия. Действия штурмовых групп в городе немедленно прекратить.

С участка VIII и LI армейских корпусов снимаются все свободные части, и из них создается резерв 6-й армии.

Плацдарм на западном берегу Дона, западнее Калача, занимают под командованием полковника Микоша военно-инженерное училище и школа зенитчиков, усиленные всеми подразделениями тыловых служб, без которых можно обойтись.

Офицерская школа в Суворовском приводится в боевую готовность.

Штаб армии с 21 ноября переводится в Нижне-Чирскую. Ответственный за выполнение — полковник Адам.

Раненые и подразделения интендантской службы, без которых можно обойтись, отводятся в район южнее реки Чир, так как наступление русских угрожает железной дороге и тем самым основным коммуникациям снабжения армии.

Паулюс утвердил эти предложения. Соответствующие приказы разослали в войска.

Надежды на высшие инстанции

Уже было далеко за полночь. Нельзя было предполагать, чтобы до рассвета поступили новые донесения. На командном пункте армии делать было нечего, и я проводил Паулюса до его квартиры. По дороге он заговорил со мной: