Клиника Хайлса и Ликерис - Максим Дмитревич Сноу

С ней всё вообще было странно. Я сидел за стойкой, а потом что-то обвило мою грудную клетку. Потом она села рядом со мной, и мы разговаривали друг с другом на протяжение двадцати минут. Всё время я чувствовал какую-то неловкость. В конце беседы мы всё-таки немного выпили и пошли на выход. Охранник начал уже что-то подозревать поэтому она была последней кого я вытащил оттуда.

Когда я и её посадил в машину то у стены увидел силуэт. Взяв на всякий случай скальпель и кристалл Хейша, я пошёл в сторону силуэта, скрывающегося в тени. Но когда дистанция между мной и силуэтом была в трое меньше то оказалось, что скальпель и кристалл я взял очень даже не зря. То была Неко с голубыми волосами и шерстью сидящая у каменной стены в одной лишь рубашке. Взяв кристалл Хейша в руки я сел рядом с ней и принялся осматривать её.

Длинные лисьи ушки синего цвета с причёсанной шерстью и белым мехом внутри. Левое ушко было немного порванным, а на правом кольцом были закреплены два колольчика. Синие причёсанные волосы до плеч, где несколько локонов шли до груди в длину. Огромные глаза чистого янтарного цвета, которые к зрачкам становились темнее. Пышные чёрные ресницы, подчёркивающие глубину её глаз. На шее были замкнутые стальные кандалы с одним звеньям и способа как их открыть я не видел. Белая рубашка была ей явно большой. Пуговицы на груди были не застёгнуты и поэтому верхняя часть была обнажена. Рукава были немного спущены из-за этого плечи были также обнажены. Из-под рубашки выходил длинный пушистый лисий хвост также синего цвета с белым кончиком. Ноги были босые. Она сидела, поджав колени к себе. На левой лодыжке были ещё одни стальные кандалы с огромной цепью которая просто лежала на земле.

– Привет, всё в порядке? – Задал я ей вопрос, но в ответ получил лишь молчание и покрасневшее лицо девушки. – Чего ты молчишь? Я же вроде нормальный вопрос задал. – После второго вопроса она отвернула от меня голову в сторону.

Я встал и принялся осматриваться по сторонам чтоб убедится, что рядом нет прохожих. Убедившись, что никого нету я снова сел и ущипнул её за ногу. Реакция была нулевая. Она лишь закрыла глаза и подтянула ноги ближе к себе.

– Значит ты немая. Кому-то и такие нравятся. – Я немного привстал и разбив кристалл отбежал в сторону чтобы самому не уснуть.

Когда туман от кристалла рассеялся то она уже лежала на своём хвосте и спала. Я подошёл и аккуратно взяв её на руки понёс к машине. Связав, я посадил её возле Молении и закрыл машину. Наверно со стороны это странно выглядит, когда у тебя за спиной сидит восемь связанных девушек и все они ещё и спят.

– Пора домой. – Я завёл машину и положил хирургический набор на соседнее сиденье.

Дорога была абсолютно пустой, как и тротуары, где за пять минут езды было человек десять. Но чем ближе к больнице, тем больше становилось людей. После поворота я вновь увидел больницу, всё ещё заточенную во льдах Тэроза. Пожарных машин больше не было, а машины полиции заменило три БТРа «Rebels Suppression: Murum Defensores» Корпорации R ограждающие обычный народ от команды медиков также Корпорации R. Похоже, что правительственные структуры вовсе были вытиснуты отсюда. Я проехал мимо этой толпы, в которой выделялись журналисты пытающиеся пройти через эту стену из спецназовцев и турелей ЭМИ на БТРах.

Когда я проехал ту толпу сразу же прозвучал выстрел. Я остановился и посмотрел назад. Все люди отбежали от стены спецназа и теперь на дороге лежало тело какого-то паренька, у которого не было теперь головы.

– И зачем же лезть на человека с винтовкой? – Спросил сам у себя.

Снова заведя машину, я поехал домой. Пока ехал попал впервые за всю зиму в нормальную пробку. Она не собиралась двигаться не на сантиметр поэтому пока было время я включил наручный дисплей. Надо поставить метку что у меня новые девушки появились. Вдруг пока еду кто-то захочет приобрести их. Включив отчёт, я принялся вводить внешность каждой. В основном вводились туда цвет волос, длина волос, цвет глаз, фигура, талия, размер груди и какие-то артефакты. К артефактам можно привести те же кандалы у последней. Это то, что связанно с девушкой или то, что я не смогу убрать.

Как я только принялся вводить четвёртую пробка начала движение, и я вместе с ней. Оказалось, что двое пьяниц сцепились друг с другом и их пытались разнять все эти десять минут. Площадь быстро стала пустой ведь тех двух пьяниц схватила полиция и машины смогли начать движение. В небе было ещё больше беспилотников «Камикадзе» которые собирались в эскадрильи. По улицам стояли системы мобильные комплексы ПВО с прожекторами, освещающие небо. Провинция была в полной боевой готовности по протоколу 7.3.1. Никто не выедет никто не въедет. Пока я стоял на светофоре по дороге пронеслись три мобильных комплекса ПВО с замыкающими колонну БТРами. Когда колонна проехала светофор переключил свет, и я поехал к лавке.

Наконец-то я видел свет от огня камина, освещающего небольшую часть улицы. Завернув машину влево и, оказался в переулке, где до этого стояла машина, когда выгружал девушек из неё. Выйдя из машины, открыл бронированную дверь и положил хирургический набор чуть правее двери. Вернувшись к машинам, принялся таскать девушек по одной на руках. Первой в руках оказалась та Неко с голубыми волосами. Включив ногой свет, я потащил её к ближайшей камере. Аккуратно положив её на койку, я вышел из камеры и запер её на ключ и принялся повторять те же действия, но с остальными. Рассадив каждую по камере, подошёл к своему шкафу стоящего возле стального стола. Взяв оттуда гель и кое-как найдя электрические ошейники я пошёл в сторону камер. Заходя в каждую камеру, я аккуратно рисовал на их шеях руну безмолвия, а потом также аккуратно одевал ошейники. И так я сделал с каждой девушкой. Заточение закончилась как раз на синеволосой которую я принёс первой. Смысла руну безмолвия рисовать ей на шее не было. Я вешал ей ошейник чуть ниже кандалов, которые я так и не смог снять. На колокольчиках в её ушке была надпись: «Ликерис». Может быть это её имя? В таком случае надо внести в документы что она не «Восьмая», а «Ликерис».

Выйдя из камер и закрыв бронированную дверь, я пошёл в лавку. Не горела ни одна лампа,