Черный трафик - Кирилл Казанцев

Антон медленно вывел из-за спины руку и наставил на него пистолет. Мысленно он уже прикидывал, как выстрелит, в кого, в какую сторону нырнет и сколько времени у него будет, чтобы отплыть на безопасное расстояние и спрятаться в камышах.

— О-о! — восхитился Манул. — Я всегда говорил, что ты не так прост. Где насобачился такие фокусы проворачивать? А ты, Боцман, положи дрыну!

— В армии насобачился, — пояснил Антон. — Ты и не представляешь, чего я еще умею, Манул.

— Чем же ты не угодил СС, Антоха?

— Так это была водная полиция? Ты уверен?

— Чтоб я Сачкова не узнал, — хмыкнул Манул. — Что ты за личность такая, что из-за тебя весь город на ушах стоит? Рассказал бы мне, а то жаль расставаться, так и не узнав много интересного.

— А может, не будем расставаться? — предложил Антон. — Глядишь, подружимся. Мне бы тоже не хотелось с тобой прощаться навсегда.

— Че эта? — сделал удивленное лицо Манул. — В «уголовке» посерьезнее тебя никого не нашлось? Или ты не оттуда? Тогда откуда?

— Из Самары я, Манул. И как мне надоело всем объяснять, что к уголовному розыску я никакого отношения не имею и не имел никогда. Я даже рядом с ФСБ не лежал. Что ты мнительный такой? Хочешь, поклянусь самой страшной клятвой?

— А зачем она мне? — пожал плечами Манул с новыми равнодушными интонациями, которые Антону не понравились.

— Ладно, не нужны клятвы, а интересные новости нужны? Про Медницкого, например? Про господина Саламана. Медницкий тебе не предлагал икру в Турцию поставлять? А про то, что скоро москвичи будут решать, кому тут верх держать? То ли тебе, то ли… другому человеку.

— Ладно, вылезай, — протянул руку Манул совершенно с другим выражением лица. — То-то я чувствую, что зреет у меня под носом нарыв какой-то.

Антон воздержался от шуток по поводу ассоциаций. Что-то Манула в его словах заинтересовало и заставило изменить намерения.

— А назревает у тебя война, — залезая в катер и усаживаясь на лавке, продолжал Антон. — Я это сразу понял, как только сунулся в ваши дела. Уж очень многие норовят руки погреть и ищут, на чью бы сторону встать, чтобы не прогадать.

— Ты в самом деле от бизнесменов из Самары? — спросил Манул.

— Обычно я не вру, — пожал Антон плечами, с сожалением глядя, сколько с него натекло воды на пол катера.

— И им нужны поставки черной икры?

— Икры и осетровых для деликатесных рыбных блюд, балыков разных. Мне с тобой враждовать нечего, Манул. Я тебя искал, потому что понял, что мы можем договориться. А эти… — кивнул он головой в сторону реки, — ты же видел сейчас, как они настроены решать вопросы. Только я думал, что Сачков — твой человек. И Куликов твой. А получилось, что…

— Единственное, из-за чего ты еще жив, — перебил его Манул, — так это из-за того, что я только что видел, как тебя пытались убить. Мне это на многое открыло глаза. Поэтому я и задержался здесь, не уехал.

— Ты еще не знаешь, что Медницкий и на наших, и на ваших работает, — напомнил Антон.

— Разберемся, — проворчал Манул и кивнул Лузе, чтобы тот заводил мотор. Потом наклонился к Антону: — Разберемся. И если ты не врешь, то пока поживешь. А когда я все тут решу, тогда мы с тобой очень хорошо поговорим насчет поставок икры. Мне новые каналы очень нужны, Антоха.

— А со старыми что? — сделал недоуменное лицо Антон.

— А со старыми иногда беда случается, — неопределенно ответил Манул и отвернулся от него.

Выйдя наконец из душа в своем гостиничном номере, Антон с удовольствием надел чистое белье и растянулся на кровати поверх покрывала. Полежав немного, наслаждаясь хоть временной безопасностью, он дотянулся до проводного телефона и поставил аппарат себе на грудь.

— Да, — сухо ответила Вероника.

— Не узнаешь, — засмеялся Антон. — Номер незнакомый, да? Это я из гостиницы. А мой мобильник в воду упал.

— Т-ты! Где ты был? — чуть ли не взорвалась негодованием Вероника. — Я тебе названивала, я тебя искала, а ты…

— Тихо-тихо, — примирительно проговорил Антон, — ну, что ты, в самом деле. Я просто был очень занят, переговоры всякие с заинтересованными сторонами. Ты не представляешь, какой интерес у партнеров вызвали мои предложения. Такие горячие споры были, обсуждения. А какие встречные предложения!

— По-моему, ты просто врешь, — поставила диагноз Вероника.

— Н-ну, почему? — замялся Антон.

— И врешь ты постоянно. Вот мне и хотелось бы знать почему? И что за вопросы у тебя были о Медницком?

— А-а, — обрадовался Антон смене темы. — Это вообще разговор особый. Твой Владимир Аркадьевич — очень интересный человек. Он, кстати, сильно тебя домогается? Может, ему морду набить?

— Нет, не сильно, — холодно ответила Вероника. — И вообще это тебя не касается. А от Медницкого тебе бы надо держаться как можно дальше.

— Чтобы карьеру тебе не испортить?

— Дурак! Этот человек останется на плаву, даже если отсюда уберут Евсюкова. И учти, что он со всеми в хороших отношениях. С Сачковым, например.

— А что Сачков? — удивился Антон. — Что ты о нем знаешь?

— Я знаю то, что если ты с этими людьми поссоришься, то твой деловой вояж полетит к чертовой матери и никаких контрактов на поставку рыбы и икры ты не получишь. Ты так все испортил себе своим глупым поведением, что лучше попытать счастья в другом районе.

— В другом мне неинтересно, — с показным легкомыслием в голосе произнес Антон. — В другом районе нет тебя.

— Дурак! — обреченно буркнула Вероника.

Антон немного послушал короткие гудки, потом положил трубку на аппарат и задумался. Откуда Вероника что-то знает? Сволочь Медницкий хвост распускает перед ней, обещает золотые горы и болтает лишнего? Или он что-то сболтнул про гонки по реке, чтобы опять очернить Антона в глазах возлюбленной? И, кажется, Вероника этого Медницкого побаивается. Хотя бы потому, что он может про нее какие-нибудь гадости нашептать Евсюкову. Советник же. Тайный!

Ладно, это все эмоции. А сегодня похороны, сегодня хоронят несчастного парня Лешку Лажкина, индивидуального предпринимателя Лажкина Алексея Юрьевича, который попал в чужие жернова, так жестоко перемоловшие его. И быть на них надо обязательно, потому что там многое можно услышать. А если еще шепотком кому-нибудь вопросик задать… Антон поморщился, потому что сегодня ему придется использовать свой последний, самый ценный козырь, свою самую неповторимую маску.

Через четыре часа к частному дому, где собрались родственники и знакомые убитого Леши Лажкина, неторопливым шагом подходила высокая женщина. Лицо, изборожденное морщинами, потухший взгляд, темная косынка, которую мяли руки. Антон прошел мимо киоска и в витрину посмотрел на свое отражение. Супер, только не надо горбиться так откровенно.

Образ женщины средних лет, нездоровой, бедненько и безвкусно одетой, был отличным прикрытием. Девушку сыграть очень сложно, да и можно оказаться в центре пристального внимания либо похотливых мужиков, либо почувствовавших соперницу женщин. И те, и другие раскусят самодеятельного артиста в два счета. Да и на похоронах присутствие незнакомой девушки вызовет ненужный интерес — не любовница ли? А вот на такую женщину мало кто обратит внимание. Тем более на похоронах.

Постоянно тиская косынку, чтобы скрыть мужские руки, Антон топтался по двору, останавливаясь то возле одной группы людей, то возле другой. Костыля он заметил сразу. Уголовник стоял с мужиками, курил и что-то оживленно рассказывал. Антон боком приблизился к группе.

— Я ж говорю, что там вообще мрак дело, — громким шепотом заявлял Костыль. — На дорогах такое творится! Это бандитский город.

Один из мужиков стал вспоминать случай, который рассказывал кто-то из шоферов. Антон переместился к женским группам. Здесь говорили о покойном. Ничего необычного. И парень Алексей был хороший, и серьезный, и деньги хорошие зарабатывал. Одна из женщин попыталась обратиться к Антону, но он только покивал головой, поднес косыночку к глазам и медленно отошел в сторону. Голосом он владел плохо, поэтому вступать в диалоги в данном образе было рискованно.

Повезло Антону примерно через полчаса. Низенькая полная женщина приехала на такси, видимо, опаздывала откуда-то. По разговорам, она приходилась Лажкину теткой, оказалась женщиной весьма говорливой. Повозмущавшись по разным поводам, она завела разговор с другими женщинами о работе покойного Алексея.

— Говорила я ему, чтобы не связывался он с этим Аркадьевичем, не доведет он его до добра. И как в воду глядела. Большие деньги до добра никого еще не доводили. Одна беда через них!

— Это какой же Аркадьевич? — тихо всхлипнув, спросила какая-то женщина.

— Так этот тип! Медницкий, из администрации. Он его на этот Урал и посылал постоянно. Вот и случилось…

Антон обернулся и увидел Костыля, уставившегося на тетку с открытым ртом. И то, что уголовник слышал, очень ему не нравилось. Он полез в карман, вытянул сигарету, чиркнул зажигалкой, еще с минуту смотрел стеклянными глазами на тетку, потом неторопливо повернулся и вышел со двора. Метров через двадцать сменил неторопливую походку на быстрый шаг, а еще через пятьдесят метров побежал. Это надо было понимать так, что Манул и его люди не знали про совместные дела Лажкова и Медницкого. Про дела Лажкова знали, иначе чего бы Костыль заявился на похороны. А вот фамилия Медницкого, да еще упомянутая в таком контексте, Костылю очень не понравилась.