Хозяин дракона - Анатолий Дроздов

– Да, спафарий!

Смотрит недоверчиво. Я прикрываю глаза, мысленно переводя текст на ромейский. Кажется, так…

– В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог…

В глазах его изумление.

– Ты умеешь читать, Иоанн?

– И писать.

– Я понял это, когда ты чертил на пергаменте – перо в руке лежало привычно. Пишешь по-славянски?

– По-ромейски не могу. Знаю ваши слова, но букв не ведаю.

– Понятно… – Он барабанит пальцами по столу. – Кем ты был в своих землях, Иоанн?

Молчу.

– В этом городе только лекари знают слово «артерия». Остальные говорят «жила». И про сто ударов сердца ты не соврал: лекарь подтвердил. Тебя учили врачевать?

– Я воин, спафарий.

– Воины русов не умеют читать и не цитируют по памяти Благую Весть.

– Ты мало знал их, спафарий!

– Зато я знаком с шорником, – усмехается он.

Молчу. Чего ему надобно? Он прячет нож и смахивает крошки с плаща.

– Не тревожься, Иоанн. Я стар, а старики болтливы. Им нужен слушатель. Образованный – чтоб смог оценить изящество мысли. И умный – чтоб не донес о разговоре.

– Зачем мне доносить?

– Обычно в том ищут выгоду. Деньги, должности…

– Рабу не дадут должности.

– Как и денег: я всего лишь мелкий чиновник. Ты умен, Иоанн. Тебе не придется скучать: обещаю приходить с кувшином. Тебе понравилось вино?

– Да, спафарий!

– Можешь звать меня Георгием…

Он усмехается и встает.

– Хайре, шорник! Вино плещет в кувшине, есть сыр и лепешка… Наслаждайся! Я рад, что Господь привел меня к тебе.

У дверей он оборачивается:

– А ромейским буквам я тебя научу…

Я рассказал ему о себе спустя месяц. Не все, конечно.

– Княжья междоусобица, – пожал он плечами, – обычное дело в Руси. Князей много, уделов мало, а князья к тому же плодятся, как саранча. Они резали, режут и будут резать друг друга.

– Это невозможно прекратить?

– Отчего же? – Он глотает из кубка. – Проще простого!

– Как?

– Убить князей!

Я гляжу удивленно.

– Думаешь, это трудно? – усмехается он. – Ничего подобного. Надо созвать их под каким-нибудь благовидным предлогом, пообещав неприкосновенность, а как соберутся, вырезать. Всех! – подтверждает он, поднимая палец. – До единого. Причем вместе с потомством – чтоб не осталось претендентов.

Я не нахожу, что сказать.

– Считаешь, это жестоко? – усмехается он. – А разорять земли соперников, резать смердов, уводить их в полон и продавать в рабство – милосердно? Что значат жизнь сотни хищников в сравнении с благоденствием государства?

– Князья – ладно, – бормочу я. – Но их дети…

– Из маленьких хищников вырастают большие… Можно, конечно, детей пощадить – продать в рабство. Только я бы не советовал. Их купят враги, и у них появится повод напасть. Под предлогом возврата земель законному владельцу… Запомни, Иоанн, настоящий правитель не колеблется. У Господа к нему другой спрос. Долг правителя: защитить народ от опасности. Неважно, откуда исходит угроза – извне или изнутри, но действовать следует жестко и решительно. Второй Рим стоит семь веков и будет стоять еще долго – как раз потому, что басилевсы не колеблются. Силой и хитростью, подкупом и лестью они борются с врагами, благодаря чему мы с тобой сегодня пьем вино, вместо того чтоб по-рабски кланяться басурманам.

Мне хочется напомнить Георгию, с кем он делит трапезу, но я молчу. Старик говорит интересно.

– Ты не задумывался, Иоанн, почему в ваших землях до сих пор нет правителя, который железной рукой усмирил бы князей? Одних посадил бы на кол, других сварил живыми, третьих удушил в темнице, а уцелевших заставил бы трепетать? За столько веков не нашелся человек – властолюбивый, решительный и хитрый, чтоб это сделать? Такого не бывает, мой юный друг. Власть, как и деньги, любит одни руки, и руки эти рано или поздно находятся. В ваших землях нет басилевса, потому мы этого не хотим. Понятно?

Я качаю головой.

– Земли русов обширны и многолюдны, русские воины бесстрашны и неукротимы в сражении. Это несет угрозу Риму. У него и без того хватает врагов. В Константинополе не забыли, как русы приходили к стенам города. Ваш каган Святослав едва не погубил империю. Он непременно добился бы этого, не предприми басилевс меры. Он обещал Святославу дружбу, а сам послал золото печенегам. Те перехватили Святослава на обратном пути, и из черепа кагана сделали чашу… Сын Святослава, Владимир, пошел дорогой отца и даже захватил Херсонес. Потребовал в жены сестру императоров. Басилевсы, Василий и Константин, согласились. Только каган варваров напрасно радовался. Басилевсы поставили условием крещение Владимира, поскольку не могли отдать язычнику христианку. Каган решил, что это пустяк. Прежде он соорудил в Киеве языческое капище, теперь разрушит и поставит церковь. Какая в том опасность? Зато он породнится с царями Рима! Варвар не понимал, что такое религия ромеев….

Георгий чертит пальцем на столе.

– Ты думал, Иоанн, почему Рим шел к истинной вере веками, а Русь крестили сразу? Мечом и огнем?

Пожимаю плечами.

– Так захотел Рим – это было условием договора. Мы не могли ждать. По смерти Владимира его наследники могли вернуться к язычеству и, следовательно, стать угрозой Риму. Требовалось укоренить новую веру. Мы успели… Одновременно приобрели возможность влиять на ваших князей.

– Как?

– Кто поставляет епископов в вашей земле? Рим! И многие из ваших епископов – греки. Неужели за два века, прошедшие со времен Владимира, русы не готовы стать пастырями? Конечно, готовы. Вы пытливы и любознательны, вы ревностны в вере, исповедуя Бога истинного. Я читал донесения из ваших земель, они подтверждают это. Так почему ваши пастыри – греки? Конечно, случаются и русы, но их поставляют только из Константинополя. Перед хиротонией долго испытывают. Нетрудно догадаться, что это за испытания. Наши епископы – глаза и уши Рима, а также его руки. Что пожелают в Константинополе, то руки исполнят.

– Почему ты посвящаешь в это меня?

– Как-нибудь поведаю, – Георгий встает, пошатываясь. – Кажется, я много выпил. Не гляди с укором. Какие еще радости у старика?..

Рассказал он только спустя два месяца. Стояла весна, цвели сады, пели птицы, но спафарий Георгий кутался в теплый плащ.

– Спина болит и кости ломит, – пожаловался он, занимая место на топчане. – Одно спасение – вино. Помогает забыть о годах. Юность этого не понимает…

Я не мешаю ему ворчать. Я много знаю о Георгии. У него нет семьи и друзей. Несмотря на высокий титул, он занимает мелкую должность в канцелярии эпарха. В провинцию его сослали из-за каких-то прегрешений. С тех пор прошло много лет, но на новом месте Георгий не прижился. Он одинок и болен. В городе его сторонятся. Наверное, поэтому старик ходит ко мне…

– Думаю, это последняя моя весна. – Георгий тянется к кружке. Я привычно наполняю ее до краев. – Хайре, Иоанн!

– Хайре, Георгий!

– Полегчало… – Он прислушивается к своим ощущениям и ставит кружку. – Я обещал тебе кое-что поведать, время пришло. Как ты, верно, знаешь, я родом из Константинополя. Моя семья была богатой и знатной, я служил басилевсу и мог рассчитывать на высокий пост. Меня ждало блестящее будущее, но, на свою беду, я оказался пытлив…

Он смотрит требовательно, я наполняю кружку. Он пьет. Кадык на морщинистой шее ходит вверх-вниз.

– Образованный человек видит больше, чем стратиот, ковыряющий землю. Я стал свидетелем преступлений, творимых сильными, и стремился понять, отчего так происходит? Почему басилевс разоряет страну, из-за чего заключают в темницы и убивают невиновных? Почему одни купаются в золоте, а другие не знают, чем прокормить детей? Что тому причиной? Сама власть? Так Господь сказал, что любой начальник от бога. Не может человек жить без правителя. Кто построит города и дороги, упорядочит жизнь империи, защитит ее от врагов? Ответ был прост: причина – в личности правителя. Я изучил историю царей и императоров и убедился в этом. Встал вопрос. Как сделать, чтоб трон занимали только достойные? Не развращенные потомки басилевсов, не узурпаторы, проложившие дорогу к трону мечом, не слабые и двоедушные, которых облачают в багряницу хитроумные придворные, чтоб безнаказанно грабить и воровать под тенью слабого царя. И я придумал…

– Что?

– Тебе интересно, Иоанн? – улыбается он.

– Я тоже думал над этим.

– Не удивительно, – бормочет он. – Если тебя выгнали из родных земель, захватили в плен и продали в рабство, поневоле задумаешься. Все просто, мой юный друг, на удивление просто. Только никто до этого не додумался. А вот я смог!

Он ставит кружку, я тянусь к кувшину. Он останавливает жестом.

– Не сейчас. Не хочу, чтоб разум мой туманился, а язык цеплялся за зубы. Слушай, юноша! Власть станет справедливой, если пост правителя займет достойнейший. Согласен? Где найти лучшего из лучших? Я написал об этом свиток…