Ржевский 2 - Семён Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здесь только рассмеяться.
Что и делаю, засунув руки в карманы, разумеется, к наличным не прикасаясь.
Он сперва недоуменно останавливается, затем догоняет меня, заглядывая в лицо:
— Что вы этим имеете ввиду?!
— Анатолий Михайлович, милый, — улыбаюсь своей прежней улыбкой, не местной. — Вы же в людях разбираетесь, обо мне тоже справки навели. Вопрос в лоб: есть что-то в этом мире крепче, чем слово Ржевского?
— Занятная постановка вопроса, — собеседник спотыкается. — Сходу не назову. Но пока не улавливаю связи: любая работа должна быть оплачена.
— Вы не обидитесь, если я вам процитирую свою подопечную?
— Почту за честь. Я понял задним числом, что это она тогда в салоне… неважно. Я умею быть благодарным! Так почему не берёте денег? Что на этот счёт ваша менталистка говорит?
— Никогда не считай других глупее себя, — смеюсь с высоты своего опыта (не Димы Ржевского). — Анатолий Михайлович, беспредела в молле я творить не позволил, по мере сил, не в расчёте на ваш гешефт. А исключительно из принципов своего рода и фамилии.
— Ох. — Ювелир смотрит на меня поверх очков.
— Разменивать бесценное на ваши ассигнации, — указываю пальцем на банкноты в его руках, — вы согласитесь, не самая умная конвертация с моей стороны?
— Даже боюсь спросить, правильно ли я вас сейчас понял.
— Правильно, — киваю уверенно. — Если у человека, всю жизнь работающего с банковскими металлами и натуральными камнями, понятийный аппарат от моего отличается, то я в этом мире ничего не понимаю.
— Вы планируете какое-то сотрудничество. — Самбур тоже преображается.
Деньги исчезают в его кармане.
— Либо нуждаетесь в ответной услуге, — продолжает он, задумчиво вышагивая по тропинке рядом со мной. — Но по правилам хорошего тона не можете выставлять мне ответный счёт за оказанную услугу: дворянская честь не позволяет вам разменивать на деньги репутацию Ржевских как поборников правды и справедливости в любой точке мира, любой ценой, несмотря ни на какие последствия для вас лично.
— Ну можете же, когда хотите.
— Я ничего не упустил?
— Нет. В целом направление верное, по вектору точно. Вопрос лишь в значении по модулю.
— Знаете, а ведь в нашем городе последнее время иначе происходит, — он закусывает верхнюю губу, не нижнюю, как остальные. — Вначале грабят, потом… не как вы… В вечной приязни клясться не буду, но так, как сейчас приятно удивлён, можно сказать, никогда раньше не удивлялся.
— Я на это рассчитывал, — выдерживаю его взгляд, не отводя глаз. — На рынке отношений монете делать нечего. Деньгам в общем смысле, если этим языком говорить, в том числе вашим ассигнациям. И я это гораздо лучше вас понимаю, не сочтите за наезд.
— Я крайне удивлён. Говорю эту фразу второй раз в жизни. Дмитрий, давайте к делу?
— Давайте попробуем.
— Протокол намерений?
— С последующим протоколом согласований, — подтверждаю без паузы, давая понять, что правила игры знаю.
— Коммюнике по итогам — без возможности редакции? — он цепко смотрит на меня.
— Боже упаси, нам слава первосвященников ни к чему. Наши договоренности — не библия и не другая священная книга, чтобы на них потомки молились, — открещиваюсь. — Дух договора всегда важнее буквы.
— Продолжайте.
— Коммюнике должно быть выгодным нам обоим, безопасным либо опасным в равной степени тоже обоим. Если нет — будем обсуждать выравнивающие коэффициенты.
— Приятно иметь дело, — Самбур протягивает ладонь для рукопожатия. — Итак. У вас на участке в ближайшие сутки начинает действовать портал в Залив.
— Уже начал, — хмыкаю. — Кое-кому через него из дому кое-что уже даже передали дважды. Вот буквально за последние три часа.
— Меня давно так никто не удивлял. Особенно люди вашего возраста. Господин Ржевский, а какие квоты на транспортировку людей, артефактов, ценностей, произвольных грузов вы наметили?
— Уточните вопрос. Если оставить его в таком виде, получается, я перед вами отчитаться должен: вы выясняете все мои планы, а я вам как будто устную декларацию намерений подаю,— пожимаю плечами.
— ТЫСЯЧА ИЗВИНЕНИЙ! — Самбур хватается за сердце. — Я не злонамеренно! Исключительно по инерции и по профессиональной привычке. Давайте перефразиру…
— Давайте вы лучше скажете открыто, чего хотите? Как я с вами говорю. А потом вместе подумаем, как сделать, чтобы это было выгодно и безопасно для обоих.
Мужик он, конечно, умный, но ведь и я внутри не Дима Ржевский.
Хотя, если честно, многие оттенки имиджа предшественника мне очень даже импонируют.
— СТОП! — Самбур решительно поднимает руку. — Дмитрий, кажется, сейчас я сделаю ещё одну безрассудную вещь. А зовите-ка сюда вашу менталистку! Вы же ей доверяете?
— Как самому себе.
Тараканы в голове Наджиб порой безразмерные, но деловой порядочности, чести и искренности они никак не касаются.
— Только зачем нам сейчас менталистка? — уточняю. — На мне хороший блок стоит, а к вам в голову я не лезу. Если бы имел чего в виду, у вас в салоне бы провернул. Когда вы как столбик вперёд-назад качались после ментального удара пятого ранга.
— Я не хотел вас задеть! Вот зачем она нужна: мы сейчас будем обсуждать очень серьёзные вещи. Мне хватает вашего честного слова. Вы были правы, оно как ценность сомнений в обеспеченности не вызывает. Но есть и обратная сторона.
— Я вам тоже верю, — опять пожимаю плечами.
Нельзя оскорблять подозрением того, кто не дал повода. Тоже один из законов рынка отношений; Самбур, правда, кажется, не знает.
Или у них здесь сословия влияют?
— Я очень рад, что вы мне верите, — ювелир чётко выговаривает каждое слово. — Но я сам настаиваю. Пусть ваша менталистка идёт рядом и для вас фиксирует достоверность всего, что я буду говорить. Поверьте, вы поймёте, почему я об этом прошу! Я сейчас уеду, а вы останетесь!
— Ну, если вы буквально настаиваете сами.
— Да. Можете считать, что я сам прошу её подтверждения своим словам. Попутно: их Престол, возможно, кое в чём разбирается лучше нас. Она, как личность туда близкая, может и советом помочь.
— Ваш.
— Что?
— Ваш Престол. Далия аль-Футаим удовлетворила ваше прошение о переходе в их подданство.
— ДА? НЕ ЗАБЫЛА?!
