Его другая любовь - Люси Доусон

Лиз больше не угрожала нам. Мы слишком сильны, слишком любим друг друга. Он мог бы попросить меня сейчас о чем угодно, и я бы все сделала. Я открыла бы любые свои тайны, дошла бы до конца света и вернулась к Питу. Я люблю его, люблю по-настоящему.

Я погладила его по щеке, прошептала:

— Я не полюблю никого так, как тебя, Пит, — и посмотрела на него, молча умоляя ответить мне тем же.

Он промолчал, лишь отчаянно посмотрел мне в глаза.

Мы тихо стояли, не произнося ни слова. Раздетая, в одних трусиках, я слегка дрожала. За окном неистово ревел ветер, грохотал наличниками. Я боялась пошевелиться, чтобы не упустить момент. Он смотрел на меня так, словно увидел впервые. На какую-то секунду я увидела прежнего Пита. Такого, каким он когда-то был, — готового рассказать мне о себе все, не приемлющего лжи.

Но он ничего не сказал. Опустил голову и прижал меня к себе так сильно, что стало трудно дышать. Над моим плечом прозвучали слова: «Я очень тебя люблю». Однако лица его я не видела. Легко отстранилась и проговорила, пытаясь поймать его взгляд:

— Ты можешь рассказать мне, Пит, если тебя что-то беспокоит… Что бы ни случилось, ты можешь рассказать мне все, даже самое ужасное.

Конечно, это была неправда. Самое ужасное уже случилось, и оно заставило меня совершать безумства, на которые я считала себя неспособной. Но Пита я тем не менее прощала.

Он медленно поднял голову. Я затаила дыхание, ждала…

Наши глаза встретились, и то, что я заметила в его взгляде минуту назад, ушло. Он посмотрел на меня пустым взором и ответил:

— Мне нечего рассказывать. Оденься, а то опоздаешь.

Он вышел из комнаты, а я опустилась на пол.

Глава 27

Хотелось заплакать, да только слез не осталось. Ни слез, ни борьбы, ни энтузиазма. Я осела бесформенной грудой на полу, в трусиках, стоивших столько же, сколько пропитание на неделю. Рядом валялось платье… и оно уже не казалось сшитым специально для меня.

Долго я на полу не просидела: как-никак холодно, не считая всего остального. Я поняла, что Пит спустился на нижний этаж и назад не вернется, и мне ничего не оставалось, как встать, пойти в ванную, вымыться и снова одеться. Макияж смазался, и я его поправила.

Глубоко вздохнула, вскинула голову и вернулась в комнату. Я еще не сломлена.

Сунула руку в ящик, под белье, нащупала сережки Лиз. Они весело звякнули. Я с отвращением на них посмотрела. Страшная безвкусица: стекло и искусственные камни. Утонченностью она не отличается и не страдает аллергией на дешевые металлы.

— Пит! — крикнула я как можно громче.

Услышала его шаги. Он появился на пороге. Я бросилась к нему, обняла и воскликнула:

— Они такие красивые!

Он улыбнулся, довольный и удивленный, обнял меня и спросил:

— Ты о чем?

— О сережках.

Его лицо выразило удивление — еще бы! — и я пояснила:

— Вот, нашла их в ящике комода. Какой чудесный сюрприз. Спасибо!

И с этими словами я вдела одну сережку в ухо. Делать это мне было чрезвычайно противно. Как можно прикасаться к тому, что принадлежит Лиз? Это как колоть себя зараженной иглой.

Повернула голову, чтобы Пит мог разглядеть сережку, и он побелел как полотно. Да, сдерживаться он не умеет, но посудите сами: когда ваша любовница проникла в ваш дом и специально оставила в спальне вашей девушки свои сережки… это страшный удар.

Сережки очень броские, мягко говоря. Скромная девушка такие не наденет. Они театральные, сделаны под старину, этакие люстры из темно-зеленого стекла — подделка под изумруд. Пит сразу понял, чьи они.

Я покачала головой, чтобы стекляшки заиграли.

— Я их надену, когда мы с тобой пойдем на балет, — объявила я с улыбкой. — Столько подарков! Везет мне. И чем я это заслужила?

Я притворилась, будто гляжу в зеркало, а сама посмотрела на него.

Вид у него был очень встревоженный.

— Нет, такого ты не заслужила, — произнес он себе под нос, но я услышала. Вопросительно взглянула на него, а он изобразил улыбку и подошел ко мне.

— Я посмотрел, — сказал он, вынимая сережки из моих ушей, — и они мне разонравились. Выглядят какой-то дешевкой. Тебе нужно носить бриллианты. Верну их и обменяю на что-то достойное. — И он положил сережки в карман.

— Знаешь что? — спросила я весело. — Позвоню подружке и предложу встретиться в другой раз. Лучше останусь с тобой. Спущусь через пять минут.

Пит кивнул и пошел вниз.

Сквозь щелку оконных занавесок я увидела, как он вышел в сад. Свет из кухни освещал его фигуру. Он держал у уха телефон. Я бы все отдала за то, чтобы услышать его слова! Картинка была у меня перед глазами. К кому бы он ни обращался — а я надеюсь, что он звонил Лиз, — он был страшно зол. Сначала выразительно пожал плечами. Должно быть, сказал: «Ну, тогда объясни, как они сюда попали?»

Он хмурился, слушая ответ, закатывал глаза, зажмуривался, устало проводил рукой по лбу. Затем открыл глаза и сказал что-то очень короткое и окончательное, после чего отключил телефон и резко отвел его от уха. Я видела его изнеможенное лицо. Телефон весело замигал. Теперь она перезвонила ему. Не раздумывая, Пит отключил аппарат и сунул в карман.

Я отпустила занавеску и улыбнулась в темноте.

Глава 28

В день свадьбы кузины Пита я проснулась одна. Краем глаза увидела на подушке Пита записку и ужаснулась. А вдруг там написано: «Не знаю, как тебе сказать, но я встретил другую женщину…» Но оказалось, что он просто пошел в тренажерный зал.

Я села на постели, в голове у меня гудело. Увидела в зеркале собственное отражение: старуха с глазками панды, кожа как перестоявшее тесто, в волосах всю ночь резвились белки.

Ну и видок! Шаркая, прошла в ванную. Внизу завывала Глория, и этот визг иголками пронизывал затуманенный вином мозг, но я постаралась не обращать на собаку внимания. Ну зачем мы с Питом выпили вчера вторую бутылку вина? Отвратительное состояние.

Холодная и влажная погода улучшению настроения не поспособствовали. Думаю, что и невеста такой погоды не желала. Я мерила платья, и ни одно не подходило — то слишком тяжелое и зимнее, то легкомысленно-летнее.

Когда в спальне накладывала макияж — как ни странно, косметика не помогла, а лишь сделала меня похожей на трансвестита, — зазвонил телефон.

— Привет! — торжественно сказала Клара. — Как ты?

Я на секунду задумалась и ответила:

— В подвешенном состоянии. — Потом весело спросила: — А ты?

— А я, — Клара, похоже, собиралась с духом, — хочу сообщить тебе нечто важное.

— Валяй. — Я глянула на часы. — Только в общих чертах. Мне сегодня идти на свадьбу.