Советская агентура: очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-1948) - Джеффри Бурдс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такая последовательность, а также принципиальность и деловая стойкость следователя, как правило, приводят к подавлению психики объекта, его психическому замешательству.
В следствии нет “маловажных” или “неактуальных” вопросов, здесь все важно, все актуально, на чем следователь может “поймать” объект, хотя бы к делу оно не имело никакого отношения.
После того, как следователь в первой фазе следствия добился психического превосходства, т. е. покорил психику обвиняемого, а также детально познакомился с его биографией, — можно переходить к освещению вопросов по сути дела.
объекту корректно, но твердо говорится, что он находится на допросе, и поэтому на каждый вопрос следователя обязан отвечать конкретно, точно и только правду. Такое предупреждение создает свое впечатление и в большинстве вызывает у объекта множество совершенно лишних движений руками, ногами или всем корпусом тела, нервные конвульсии губ или части лица. На эти движения следователь обязательно должен обратить внимание, ибо по их интенсивности можно судить о растерянности и испуганности объекта, какие всегда проявляются у человека, который чувствует себя в чем либо виновным. Эти движения и специфическое покашливание объекта часто выдает его, когда ему неожиданно задать прямой вопрос об его участии в какой-нибудь компроментирующем [так!] его действии, т. е. сыграть с ним при открытых картах. Но не всегда удается выбрать такой момент и не всегда можно использовать его замешательство. Итак, такой прием следует применять в исключительных случаях, и если он удается, то бывает более эффектный, чем прием последовательного подавления воли объекта.
Если следствие проводится вечером, при свете лампы, то рекомендуется заслонять лампу от себя, например, раскрытой книжкой, направляя таким образом большую часть света на лицо допрашиваемого, лицо следователя в этом случае находится в тени. Одновременно следует запретить объекту делать разные движения руками, предложить ему положить ладони на край стола и все время держать в этом положении. Обвиняемый забывает об этом предупреждении и все время пытается изменить положение рук, чтобы сопровождать разговор пантомимикой.
Каждый раз следователь корректно (специально) напоминает ему об этом, увеличивая его нервное возбуждение. Во время допроса следователь максимально сосредотачивается и дает возможность объекту рассказать всю суть дела от начала до конца, нигде его не прерывая. После того как он окончит, предложить ему рассказать все сначала, разрабатывая до деталей каждый отдельный вопрос. Максимальная детализация отдельных событий и скептический взгляд следователя — это необходимые условия для успешного проведения следствия. Следственные процессы по своему характеру бывают очень разнообразны, и поэтому нельзя дать каких-нибудь постоянных правил или рецептов для их проведения, тем более что следственная работа по своей сути имеет больше общего с искусством или наукой, но все же существует целый ряд постоянных положений, которые часто имеют место при проведении всяких следственных процессов, особенно в явлениях психического характера.
Задача каждого следственного процесса — это установление факта и причин, которые его вызвали. Лицо, которое попало на допрос (за исключением позитивных свидетелей) всегда стремится скрыть факт, придать ему другую окраску или изменить причины, которые его вызвали. Нам чаще всего приходится иметь дело с людьми, которые были задержаны (арестованы), а потом освобождены из-под стражи органами НКВД-НКГБ. В своей массе — это наши украинские крестьяне, иногда организованные люди — стрелки УПА, из боевок и т. д. Выше говорилось о том, как обходятся с такими людьми НКВД-НКГБ. Освобождая их с различными заданиями, НКВД-НКГБ учит их говорить о своем освобождении семье, соседям и нашим следственным органам СБ. Это так называемые “легенды”, каким НКВД-НКГБ уделяет большое внимание. Ими затушовывается [так!] действительность, затрудняют расконспирацию своей агентуры.
При допросе главная задача следователя— последовательность, раскрыть суть легенды и заставить обвиняемого их опровергнуть. В основном эти легенды можно разделить на 4 группы:
1. Легенды о способе освобождения из-под ареста.
2. Легенды о показаниях на допросе в НКВД-НКГБ.
3. Легенды про способ контакта с органами НКВД-НКГБ.
4. Автобиографические легенды.
Кратко рассмотрим каждую из этих групп.
1. Легенды о способе освобождения из-под ареста отрабатываются для всех без исключения агентов и в большинстве носит характер:
а) “побег” из камеры через окно, поломанную стену, во время прогулки из тюремного двора, с больницы, во время конвоирования, на допросе и т. п.;
б) освобождение при помощи “подкупа” следователя или начальников отдела НКВД-НКГБ;
в) освобождение в результате “отсутствия компроматериалов” (за недоказанностью вины);
г) освобождение через “болезнь” (глухота, старость, юродство, и т. д.). Очень часто для большей правдоподобности какого-нибудь “бегства”, последние специально инсцинируются [так!] органами НКВД-НКГБ, причем вместе с агентом удирают 2–3 человека, которые про эту инсцинизацию [так!] ничего не знают, и на которых позже ссылается агент, рассказывая нашим органам о способе своего освобождения. В этом случае показания о “бегстве” агента и свидетелей будут целиком идентичны.
Итак, раскрыть такую легенду, оторванную от цельности следственного процесса, почти невозможно. Но тут необходимо помнить, что если мы имеем дело с инсцинизацией [так!] бегства, то агентом всегда является инициатор, ибо ему следователь поручает подобрать соответствующие кандидатуры и подговорить их к бегству.
В тех случаях, когда агент освобождается из-под ареста при помощи “подкупа” следователя, необходимо анализировать отдельные детали контакта семьи со следователем, проверять отдельные сцены их встреч, разговор на этих встречах, рассматривая все это в пространстве и времени. Как правило, при внимательном рассмотрении этого дела, всегда удается выявить ряд существенных неточностей, на основе которых опровергается легенда. Однако бывают случаи, когда работники НКВД-НКГБ действительно принимают “подарки” от семьи обвиняемого, но после того, как его завербуют. (Об этом обыкновенно семья не знает).
Расшифрование легенды об освобождении в результате “отсутствия компроматериалов”. Необходимо начинать изучение объекта, его прошлой деятельности, связи, отношение к нашему движению. Если человек длительное время принимал активное участие в нашем движении, а конспирировался недостаточно, то скрыть это во время ареста от органов НКВД-НКГБ почти невозможно. А если одновременно с объектом ранее были арестованы и освобождены лица, которые его знали, то такая возможность вообще исключена. Итак, такой человек, попав в руки НКВД-НКГБ, не имеет никакой возможности выйти оттуда в результате отсутствия компроматериалов. Для вербовки достаточно даже того, чтобы кто-нибудь из семьи объекта в прошлом принимал участие в каком-либо антибольшевистском движении.
При освобождении из-под ареста в результате “болезней и юродства” необходимо считаться с тем, что органы НКВД-НКГБ располагают достаточно квалифицированными силами, чтобы проверить факты и установить наличие симуляции.
2. Легенды о показаниях, данных на допросах в НКВД-НКГБ.
Как уже указывалось выше, полнота в признании каждого объекта, который был допрошен органами НКВД-НКГБ, всегда состоит из 3-х основных подразделов.
а) Подача ведомостей о себе (т. е. самораскрытие объекта);
б) Подача ведомостей о лицах которые представляют для органов НКВД-НКГБ определенный оперативный интерес;
в) Подача ведомостей о своих связях. (Данные, которые относятся к подразделениям, на нашей терминологии называются “всыпа”).
Бывают случаи, когда человек, выйдя из-под ареста, является к нам сам и после некоторых колебаний признается в том, что он завербован органами НКВД-НКГБ, однако в дальнейшем разговоре этот человек свои показания в НКВД-НКГБ освещает так, что он там ни в чем не признался, что его участие в нашей работе не было расшифровано органами НКВД-НКГБ.
Захваченные нами секретные приказы по областному Управлению НКВД-НКГБ и наша практика подтверждают, что такие случаи совершенно исключены. Тех, которые не сознаются, НКВД-НКГБ не вербует, это положение выдерживается настолько твердо, что есть случаи, когда областное Управление НКВД-НКГБ, где утверждается вся агентура, выносило строгие выговора с предупреждением о снятии с работы начальников РО НКВД-НКГБ за: “ несерьезный подход к вербовке агентуры”, конкретно за то, что были завербованы люди, которые недостаточно себя “выявили”, т. е. не дали подробных данных о себе и не дали компроматериалов о своих связях. Документы и материалы показаний этих лиц были возвращены назад, а их вновь арестовали и посадили в тюрьму.
