Аббатство кошмаров. Усадьба Грилла - Томас Лав Пикок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ну не удивительно ли, — размышлял его преподобие, — единственная старуха в комнате и именно к ней устремил свой интерес мой юный друг?»
Но здесь ухо его юного друга поразили несколько простых нот, он встал с дивана и направился к певице. Отец Опимиан поспешил занять его место, дабы отрезать ему путь к отступлению.
Мисс Грилл, искусная во всех видах музыки, особенно любила баллады, вот и теперь она запела балладу.
Серый скакун[346]
Мой дядя прельстился невестой моей,
Отец ее продал за деньги, злодей!
Забрали, смеясь, моего скакуна,
Чтоб в церковь на нем гарцевала она.
Есть тропка укромная там, где валун.
Которую знаем лишь я да скакун.
Как часто спешили мы этим путем,
Чтоб милой поведать о чувстве моем!
Ты, друг мой надежный, поймешь без словес —
Ведь в церковь дорога лежит через лес.
Невеста верна мне, а нюх твой хорош —
Дорогу домой без труда ты найдешь!
Всю ночь пировали, но встали чуть свет.
Возница дремал, не предчувствуя бед.
Рванулся скакун и простился с толпой,
Как ветер понесся знакомой тропой.
Вот кто-то погнался, похмелье кляня,
Запутался в чаще, свалился с коня.
Другие дремали — вини не вини,
Невесты близ храма хватились они.
А рыцарь смотрел — не мелькнет ли фата,
И мост был опущен, открыты врата.
И вот он невесту завидел вдали —
Друг верный летел, не касаясь земли.
Упала решетка, и поднят был мост.
Венчанья обряд был и краток и прост.
И вот показался кортеж у ворот —
Кольцом со стены рыцарь знак подает.
«Эх, поздно!» — шипела похмельная рать.
А рыцарь промолвил: «К чему враждовать?»
Смирилися старцы — впустил их жених,
И подняли кубки за молодых!
Мистер Принс выслушал балладу с очевидным удовольствием. Потом он повернулся и направился было к дивану, но, найдя свое место занятым, изобразил такое разочарование, что его преподобию сделалось просто смешно.
«В самом деле, — подумал отец Опимиан, — не влюблен же он в старую деву».
Мисс Грилл меж тем уступила место другой барышне, и та в свою очередь спела балладу, но совсем иного толка.
Возраст и любовь
Средь трав, в цветущем первоцвете,
Детьми играли мы давно,
Смеясь, забыв о всем на свете,
Венки плели, и — как чудно! —
Мне было шесть, тебе — четыре,
Цветы сбирая все подряд,
Бродили в вересковом мире —
Да, шесть десятков лет назад!
Ты стала милою девицей.
Пылала первая любовь,
И дни летели, словно птицы,
Нас радостию полня вновь.
И я любил тебя столь нежно
И повторять о том был рад,
Я мнил, что любишь ты безбрежно, —
Да, пять десятков лет назад!
Как вдруг поклонников армада,
А ты все краше, все ясней,
В гостиных ты была усладой
Для многих блещущих очей.
Ты позабыла клятвы детства —
Манил блеск злата и наград,
Я был убит твоим кокетством —
То было сорок лет назад.
Но я не умер — был повенчан
С другой, а у тебя дитя.
Жена не худшая из женщин,
Я не желал детей, хотя
Потомство чудной вереницей
Стоит пред елкой — стройный ряд!
Смотрю — и как не веселиться? —
То было тридцать лет назад.
Ты стала матерью семейства,
Мила, блистательна, модна,
Я был далек от лицедейства,
И жизнь текла тиха, скромна,
Но я знавал иную сладость:
Глаза восторженно блестят —
Братишку крестят! Шепот, радость —
То было двадцать лет назад.
Шло время. Дочка вышла замуж,
И я со внучкой, старый дед.
Своей любимицей — ну надо ж! —
Пришел на луг, где первоцвет,
Где наше детство пролетело!
Она вдыхает аромат,
Цветы срывая то и дело —
Нет, не десяток лет назад.
Хотя любви той ослепленье
Прошло, ее окутал мрак,
По-прежнему то восхищенье
Храню в душе как добрый знак,
И до последнего дыханья —
Неумолимо дни летят —
Я буду помнить те признанья,
Звучавшие сто лет назад!
Мисс Тополь:
— Печальная песня. Но сколько раз первая любовь кончалась столь же несчастливо? А сколько было их и куда более несчастных?
Преподобный отец Опимиан:
— Зато каково исполнение — такую четкость и точность услышишь не часто.
Мисс Тополь:
— У юной леди отличный контральто. Голос дивной красоты, и умница она, что держится в естественных границах, не надсаживаясь и не стремясь брать ноты повыше, как иные прочие.
Преподобный отец Опимиан:
— Да кто нынче не надсаживается? Юная леди надсаживается, дабы превратить свой голос в альтиссимо, молодой человек надсаживается, дабы свой ум превратить во вместилище непереваренных познаний, — право, они стоят друг друга. Оба усердствуют напрасно, а ведь, держись они в рамках естественного вкуса и способностей, оба могли бы преуспеть. Молодые люди те просто становятся набитыми дураками, в точности как Гермоген[347], который, поразив мир своими успехами в семнадцать лет, к двадцати пяти вдруг оказался ни на что более не годен и весь остаток долгих своих дней провел безнадежным глупцом[348].
Мисс Тополь:
— Бедные юноши не виноваты. Их не сочтут пригодными ни для какого дела, покуда они не обременят себя разными ненужными сведениями, нелепыми к тому же и несовместными со служением естественному вкусу.
Преподобный отец Опимиан:
— Истинно так. Бриндли не взяли бы строить каналы, Эдварда Уильямса не допустили бы до постройки мостов[349] [350]. На днях я видел экзаменационные листы, по которым Малборо уж ни за
