Большой план апокалипсиса: Земля на пороге Конца Света - Я. Зуев

III. «Кровопролитная» американская «Война за независимость», как прелюдия «бархатной» Великой французской революции

Что войны обходятся дорого, известно практически всем. Следовательно, одни на них – зарабатывают, а другие – их оплачивают. Согласитесь, истина – прописная и не вызывает сомнений. Тот же уже широко цитировавшийся мной германский капитан А. Штенцель отмечает, что по ходу Семилетней войны «необычайно возросла сумма английского государственного долга, которая дошла до 100 миллионов фунтов стерлингов» 270. Сумма, и по нынешним временам аховая, в ту пору была фантастической без преувеличений, но я бы не стал беспокоиться за состояния всесильных английских олигархов той поры. Еще товарищ Саахов из знаменитого советского блокбастера советовал товарищу Джебраилу «не путать свою шерсть с государственной». С олигархами же в точности наоборот. К примеру, впечатляющий государственный долг США ничуть не обременяет современных американских толстосумов, он им только на руку, они умеют заставлять платить по наделанным ими счетам кого-то другого. Это умение у них от британцев. Незадолго до американской революции правительство его величества короля слабоумного Георга III271 решило подлатать дыры в бюджете за счет североамериканских колоний. В 1765 г. оно провело через парламент Акт о гербовом сборе, которому подлежали практически все гражданские операции на территориях империи, причем в отношении северо-американских колоний акт носил откровенно дискриминационный характер, здесь платить приходилось на порядок больше, чем в метрополии. Одновременно с колоний предполагалось взимать налоги. Широко известно, какую бурю возмущения это породило в Америке, где в ответ заговорили, что неплохо бы в качестве компенсации получить представительство в британском парламенте. Известный американский юрист из Массачусетса Джеймс Отис и будущий губернатор Род-Айленда Гопкинс практически одновременно заявили: «Налоги без представительства есть тирания». В самом скором времени в Америке заполыхали офисы британских чиновников. Метрополия же только подлила масла в огонь, обложив колонии таможенными пошлинами, в том числе и на экспортировавшийся из далекого Китая чай, после чего и произошло легендарное Бостонское чаепитие 1773 г., когда за борт стоявших в порту транспортов полетели ящики с чаем, принадлежавшим воротилам Ост-Индской компании.

Английское правительство ответило экономическими мерами, заодно распорядившись распустить северо-американские законодательные собрания. Вместо этого в 1774 г. в Филадельфии состоялся конгресс представителей двенадцати колоний, где присутствовали и Джордж Вашингтон, и Джон Адамс, и другие будущие вожди американской революции. Конгресс направил английскому королю Георгу, пребывавшему в невменяемом состоянии, петицию, Британия отреагировала объявлением в колониях военного положения. Ну и пошло-поехало. Впрочем, без обыкновенного для нас, русских, размаха. Первое вооруженное столкновение между злобными британскими колонизаторами и свободолюбивыми американскими колонистами произошло в предместье Бостона в апреле 1775 г., английский отряд из семисот солдат, посланных, чтобы завладеть повстанческим складом боеприпасов, благоразумно отступил после парочки выстрелов. С обеих сторон погибли несколько человек. Нечто подобное случилось и в Лексингтоне, восставшие снова вынудили британские войска повернуть вспять, после «упорных кровопролитных арьергардных боев» англичане не

досчитались ста семидесяти погибших, при этом сами угрохали чуть меньше полсотни колонистов. В июне того же 1775-го грянуло «побоище» на холме Банкер-Хилл, где, как считается, правительственные войска взяли реванш, заставив сепаратистов отступить, но и сами понесли очередные «серьезные потери» (около двухсот павших) и потому решили воздержаться перехода в решительное наступление. За что и были наказаны полковником Вашингтоном, который, ловко захватив форт Тайкондерога в окрестностях все того же Бостона (вся возня творилась именно там), открыл с господствующих высот пальбу, вследствие которой англичане разбежались.

Затем наступил перерыв аж до осени, когда воодушевленные американские колонисты вторглись в канадскую провинцию Квебек и проболтались там до весны следующего, 1776 г. В нем дело приняло серьезный оборот, на континент прибыл экспедиционный карательный корпус, укомплектованный гессенскими наемниками. В ноябре гессенцы прогнали американцев из Нью-Йорка, даром что еще летом 1776-го (4 июля) депутаты от восставших колоний приняли свою, празднуемую ежегодно с такой помпой Декларацию независимости. Зимой снова наступило временное затишье, под штандартами генерала Вашингтона оставалось всего три тысячи колонистов. Убогая горстка, всего ничего. Войско империи насчитывало тридцать тысяч немецких штыков. Но десятикратное превосходство никак не сказалось на активности британцев. Как пишет Б. Соколов в примечательной книге «Сто великих войн»272, «почти весь 1777-й и следующий, 1778-й, обе стороны в основном маневрировали, не вступая в генеральное сражение». Во как! Более того, повстанцам еще и удалось отличиться, принудив к капитуляции английский корпус в Саратоге, имя которой много позже американцы присвоили целой куче кораблей своего ВМФ. Затем последовала очередная тяжелая зимовка 1777/78 г., в ходе которой, по словам все того же Б. Соколова, «многие бойцы Континентальной армии США погибли от голода, холода и болезней».

Театр военных действий слегка оживился лишь в следующем, 1779 г., когда прибывшие в Штаты первые французские добровольцы (под предводительством маркиза Рошамбо273) испортили жизнь британскому генералу Клинтону, пошумев в окрестностях Нью-Йорка. Чуть позже, в 1781-м, объединенная американо-французская армия (командующие Лафайет, Рошамбо и Вашингтон, всего около двадцати тысяч штыков) заставила выбросить белый флаг английского генерала Корнуоллиса и его девять тысяч солдат. Считается, это был смертельный удар по британскому могуществу в Северной Америке. Неспособная справиться с чертовыми повстанцами и даже прорвать морскую блокаду, установленную французскими кораблями (теми самыми, которых она загнала под лавку только вчера, в Семилетней войне!), всесильная империя запросила мира. 20 марта 1782 г. английский премьер Ф. Норт274 с позором ушел в отставку, в апреле парламентарии проголосовали за прекращение войны, осенью следующего, 1783-го, Великобритания признала независимость бывших колоний. Она потеряла (погибшими, умершими от ран и болезней) не более четырех тысяч солдат, большая часть которых к тому же была немцами. Аналогичные потери случились и у американцев с французами. Согласитесь, независимость досталась первым сравнительно недорого. Возникает вопрос, а где был хваленый британский флот? Куда подевались его непобедимые линкоры и капитаны, перед которыми цепенел противник? С какой стати Британия с такой легкостью отказалась от колоний, когда в той же Индии она, не колеблясь, лила декалитры туземной крови, лишь бы никто из них даже не пикнул?

На мой взгляд, ответ примерно таков: «независимость» была подарена Штатам совершенно сознательно. Мир стал другим, и британской олигархии вовсе не требовалось держать в Северной Америке свои гарнизоны, чтобы сохранять ее зависимое положение с помощью штыков. В Украине, где я живу в 2009 г., нет никаких оккупационных войск, но кто станет утверждать, будто она независима? Украина сидит на кредитной игле, отсутствие заокеанских вливаний означает для нее сегодня скорый распад и всеобщий хаос. Кто сказал, что с североамериканскими колониями было как-то иначе?

IV. Заплати налоги и спи спокойно

Отказ короля Георга III позволить колониям оперировать качественной колониальной денежной системой, которая освобождает простого человека из когтей денежных дельцов, послужил, наверное, главной причиной революции.

Бен Франклин

Американский политолог Ральф Эпперсон, автор книги «Невидимая рука. Введение во взгляд на историю как на заговор», утверждает, что нежелание американцев отщелкивать налоги в британскую казну никак нельзя, вслед за историками-традиционалистами, считать истинной причиной американской Войны за независимость, поскольку брать-то с них англичане собирались сущую безделицу, менее 1 % от ВВП. Сейчас, к примеру, граждане США отстегивают правительству около 40 % своих доходов, и хоть бы хны, никаких революций. Словом, причина, вероятно, действительно была иной. Так в чем же она состояла?

Эпперсон в качестве ответа приводит слова Бенджамина Франклина275. Когда того однажды в Лондоне спросили, в чем состоит секрет процветания североамериканских колоний, Франклин ответил: «Это просто. В колониях мы выпускаем собственную валюту. Она называется «колониальной распиской». Мы печатаем ее в строгом соответствии с потребностями торговли и промышленности, чтобы товары легко переходили от производителя к потребителю. Таким образом, выпуская для себя бумажные деньги, мы контролируем их покупательную способность и не заинтересованы в том, чтобы платить кому-либо еще». Именно это обстоятельство, по мнению многих исследователей, разделяющих точку зрения Ральфа Эпперсона, и стало в будущем камнем преткновения. Ведь Английский банк, организованный по распоряжению Вильгельма III Оранского с благословения его личного доверенного советника Джона Локка276 и просуществовавший к тому времени почти сто лет, действовал совершенно иным способом. Как? При помощи, словами Грэхэма Лоури, «гаргантюанского венецианского жульничества», «быстро создавшего первый для Англии национальный долг, чтобы финансировать войну на истощение в Европе» 277. Рожденный под занавес XVI в. (1694), когда Англия, после множества потрясений, пребывала на грани экономического краха, он с самого начала был частной лавочкой могущественных менял из лондонского Сити, получивших от правительства право печатать бумажные деньги в обмен на государственные обязательства. Он их и печатал, в любых требуемых кабинетом министров количествах, доведя госдолг Британии с одного миллиона двухсот тысяч фунтов стерлингов (в 1694 г., еще при жизни Локка) до шестнадцати миллионов фунтов стерлингов в 1698-м, а затем и до ста миллионов фунтов стерлингов, упоминаемых Альфредом Штенцелем в его «Истории войны на море»278. Правительству требовались все новые средства, вот оно и рисовало долговые обязательства, свои государственные ценные бумаги. Частный банк в обмен на них выдавал ему денег сколько надо, буквально от пуза, поскольку печатал их в буквальном смысле из воздуха. Понятно, что подобная схема оборачивалась и лавинообразным ростом цен, и увеличением налогового бремени, ложившегося на плечи подданных Британской империи. Словом, баснословные прибыли одних оплачивали другие, ну, так это всегда обстоит именно так.