Одинокая звезда - Ирина Касаткина

Строго-настрого приказав им не отходить ни на шаг от грибка, Ольга пошла за бутербродами. Очередь оказалась неожиданно длинной, и она простояла минут двадцать. На обратном пути она вдруг увидела бегущего к ней со всех ног Гену. Он размахивал руками и, обливаясь слезами, кричал на весь пляж:

– Лену… Лену… Лену… какой-то дядька увел! Сказал, что вы ее в автобусе ждете. Чтобы ехать в Сухуми. А мне велел домой идти. Он назвал ваше имя, и она пошла. Ой, тетя Оля, вон автобус, он уже уезжает! Бежим скорее!

Выронив бутерброды, Ольга бросилась за отъезжавшим автобусом. Но он уже выехал на проспект и стал быстро удаляться. Изо всех сил стараясь держать себя в руках, едва не теряя от ужаса сознание, она кинулась к дежурившему на пляже милиционеру. Услышав, что дочь Серго Джанелия похитили, тот остановил проезжавшее мимо такси. Усадив в него Ольгу с мальчиком, милиционер приказал водителю гнать за автобусом. С удивлением они увидели, что автобус не вывернул на трассу, ведущую из города, а направился к отделению милиции, где и остановился, отчаянно сигналя. Из отделения выскочили два милиционера и подбежали к дверям автобуса, – только тогда они открылись. Ольга увидела, как из автобуса буквально выволокли высокого черноволосого парня и потащили в отделение. Следом выскочила Леночка и с криком: «Ма-ама! Ма-ама!» бросилась к ней. Неведомо откуда появился Отар. Велев им никуда не отлучаться, он тоже скрылся в отделении.

Пока он отсутствовал, Лена рассказала, что произошло. Чужой дядя подошел к ним, взял ее за руку, сказал, что мама Оля ждет в автобусе и повел ее туда. А потом заявил, что мама отлучилась и он сам повезет Лену смотреть обезьянок. Когда она стала просить выпустить ее, он грубо толкнул девочку на сиденье и приказал молчать. Но тут на шум обернулся водитель и узнал Леночку. Он хорошо знал Отара и не раз видел его с ней. Услышав плач Лены, водитель погнал автобус к милиции, невзирая на уверения парня, что девочка его родственница. Когда тот понял, что его хитрость раскрыта, было уже поздно. Парень попытался выломать дверь, чтобы выскочить на ходу, но пассажиры ему этого не позволили.

Через некоторое время вышел хмурый Отар и отвез всех домой.

– Клялся мерзавец, что девочку только покатать хотел! – рассказывал он потрясенной Ольге. – Теперь он вообще не будет хотеть девочек! Ни катать, ничего другого делать.

От выражения его рысьих глаз, ставших при этих словах ледяными, у Ольги пошел мороз по коже. Больше она не отпускала детей от себя ни на шаг, доверяя их только Отару и Юле. Но напуганная Леночка и сама не отходила от нее. А Гена, потрясенный тем, что чужой дядька чуть не украл его «сестричку», все твердил: – Я же говорил тебе: не ходи, не ходи! Почему ты меня не послушалась?

– Но ведь он назвал мамино имя, – оправдывалась Леночка, – и так быстро меня повел! Я думала, там мама в автобусе. А когда увидела, что ее нет, стала кричать, чтобы меня выпустили. А водитель захотел сдать дядьку в милицию. Чтобы больше детей не крал.

– Больше не украдет, – уверенно сказал Гена. – Я видел, какое у дяди Отара было лицо. Ох, и досталось, наверно, тому дядьке! Но так ему и надо. Знаешь, мне что-то уже домой захотелось.

– Мне тоже, – понизив голос, призналась Леночка, – только ты этого никому не говори. А то еще подумают, что нам здесь плохо. Еще обидятся. Мы и так уже скоро уезжаем. Через два дня. Надо побольше накупаться напоследок, чтобы потом долго не хотелось.

Как и все на свете, эти два дня прошли. Провожавшая их мать Серго, едва держась на ногах, все целовала свою внучку, словно прощалась с ней навсегда. Обнимая на вокзале грустных братиков, Лена сама чуть не расплакалась. С Геной мальчики тоже обнялись и крепко, по-мужски пожали друг другу руки. Горячо заверив друг друга, что будущим летом они непременно снова встретятся, друзья расстались.

Отар поехал с ними, чтобы помочь довезти до дому огромное количество узлов и корзинок, которыми их снабдили заботливые родственники. Юльке он велел никуда из дому не отлучаться, а родителям наказал не давать ей скучать.

Когда поезд тронулся и любимые лица поплыли мимо окон вагона, у Ольги сжалось сердце. Что ждет их всех? Увидятся ли они еще когда-нибудь? Как сложится жизнь у Юльки с Отаром? Какое будущее уготовано ей самой и ее девочке?

Ответы на все эти вопросы знала только судьба.

Глава 23. Теченье дней

Возвращение в город, ставший для них родным, было одновременно и грустным, и радостным. Грустным из-за расставания с близкими людьми и ласковым морем, а радостным из-за предстоящих встреч.

Отар довез их до дома, помог занести вещи, расцеловал всех, и попрощавшись, уехал на вокзал на том же такси. Он так спешил на обратный поезд, что отказался даже перекусить, как Ольга его ни уговаривала. А Гена, чмокнув дядю Отара в щеку, сразу понесся к себе домой.

Дверь ему открыла мама Света. Он повис у нее на шее и чуть не опрокинул своим весом. Светлана с Людмилой Ивановной изумленно глядели на мальчика. В этом крепком загорелом пареньке трудно было узнать прежнего хлипкого Гену.

– Мамочка, бабулечка! – завопил он. – Как я по вас соскучился! Мне дядя Отар удочку подарил! И гантели! Я на рыбалку ездил! Теперь буду на Дону рыбу ловить. Я вам подарки привез – они у Лены дома. Я их сейчас притащу.

– А может, сначала с братиками познакомишься? – спросила Света. – Неужели тебе не хочется их увидеть?

– Хочется, – покорно согласился сын, – а можно, потом? Я только к Лене сбегаю. За своими вещами.

– Ну, беги. Воображаю, как ты им надоел.

– И вовсе нет! Они все ко мне так хорошо относились, особенно дядя Отар. Бороться меня учил. И плавать. Ой, мне столько надо вам рассказать! Я мигом.

Ему пришлось трижды спуститься к Туржанским, чтобы перетащить домой все свои вещи, гостинцы и подарки. Только после этого, вымыв без напоминания руки, он пошел знакомиться с малышами.

Мишка и Гришка недавно проснулись. Они лежали рядышком – два крошечных голеньких человечка с поджатыми ножками, раскинутыми ручками – и широко разевая ротики, хватали ими воздух в поисках пищи.

Фу, какие противные, подумал Гена, – еще хуже, чем я представлял. И какие бесстыдники! Он увидел, как близнецы один за другим пустили струйки. Хорошо, что Лены нет рядом. Раскорячились! Все у них видно.

Он попытался прикрыть малышей пеленкой, но те, дрыгнув ножками, немедленно сбросили ее.

– Ой, какие хорошенькие! – услышал он ее голос. – Ой, какие миленькие! Ой, какие у них ротики! Какие пальчики крошечные! Ой, как они зевают!

Гена понял, что нагота малышей ее совсем не смущает, и успокоился. Раз она не видит в этом ничего особенного, то пусть. Тут младенцы завопили – сначала один, потом другой. Им надоело лежать на мокром и хотелось есть.

Во горластые! – изумился Гена. И откуда у них силы так орать?

– Сейчас-сейчас! – Светлана, не стесняясь ребят, обнажила груди и приложила к каждой по близнецу. Те мгновенно замолчали и, шумно вздыхая и постанывая, принялись сосать.

Гене это зрелище понравилось еще меньше, чем вид обнаженных близнецов. А Леночка, наоборот, пришла в еще больший восторг. Она села на скамеечку рядом с кормящей мамой и стала любоваться замечательным зрелищем. На предложение Гены пойти поиграть или погулять она только махнула рукой.

В дверь позвонили – это пришла Ольга звать дочку обедать. Они еще немножко полюбовались на Светлану с малышами, потом ушли, взяв с нее слово, что после обеда она позволит Лене подержать близнецов и покачать их. Гена не захотел обедать у Лены. Он был сердит на свою подружку, что она так восторгалась младенцами и смотрела только на них, совсем забыв про него, Гену.

Будет теперь с ними сюсюкать целыми днями, с неприязнью думал он, то все в куклы играла, а теперь дорвалась. Что значит девчонки – они без кукол жить не могут.

В дверь опять позвонили.

– Гена, открой! – крикнула из ванной бабушка. – У меня руки в мыле.

Гена пошел открывать. На пороге стоял незнакомый дядька в кепке.

– Здорово! – сказал дядька. – Я Алексей. А ты, наверно, Гена?

– Ну Гена, – ответил Гена, не двигаясь с места.

– А я Алексей.

– И что?

– Что – что? Я Алексей, непонятно, что ли?

– Какой Алексей? Не знаю я никакого Алексея.

Гена твердо помнил, что незнакомых в квартиру впускать нельзя.

– Да ты что! Я же отец Миши и Гриши – братьев твоих. Тебе разве не говорили?

– Ничего мне не говорили. Бабушка, тут какой-то тип ломится. Говорит, что он отец близнецов. – Гена аж затрясся от негодования. Так вот кто причина всех их несчастий – и маминой болезни, и появления в доме этих противных младенцев. Такой же противный, как и они.

Гена отвернулся и ушел в бабушкину комнату. Теперь ему предстояло жить там – в их с мамой комнате поселились близнецы.

– Чего это он? – спросил гость Людмилу Ивановну. – Недоволен, что я пришел?

– Не обращайте внимания, – успокоила его та, – привыкнет. Он недавно с дороги, устал, наверно.