Здесь водятся чудовища - Кристофер Сташеф

Где милосердие! Слоняются тут по моим торфяникам, мнут мой папоротник копытами своих обутых в железо зверей! Совсем совесть потеряли — еще и меня вынуждают вступать в перебранку!

— Похоже, браниться ты любишь и так, — заверил Джеффри, но увидев, как мрачнеет при этом лицо незнакомца, поспешно добавил:

— Птицу вспугнула лиса, а вовсе не я. И потом — кто вообще сказал, что дичь принадлежит тебе?

— Все, что на торфяниках — мое, — заявил незнакомец, — так же как и я принадлежу им, они принадлежат мне! Я вырос здесь, и все это навсегда мое! Вы хоть понимаете, что такое родина, губители природы?

Я Бурый с Торфяников, и меня здесь каждый знает! Где торфяник — там и я. И как вы смеете топтать меня холодным железом и бросать в мою лису свинцовым шаром?

— Но я не трогал твою лисицу, — заметил Джеффри, — и на тебя руки не поднимал.

Он едва удержался от слова «пока», понимая, что для этого раздражительного брюзги вполне будет достаточно этого слова — и драка неминуема.

Но тому хватило и сказанного:

— Ах, так ты за этим сюда пришел? Хочешь потягаться со мной? — взревел незнакомец. — Ненасытный убийца!

— Временами приходится разжиться куском мяса, — Джеффри не обратил внимания на отчаянные знаки брата. — Да и ты, судя по виду, куроцап еще тот.

— Я? Кто-о?

— Куроцап, — спокойно повторил Джеффри, — а корчишь из себя охранника природы. Знаем мы таких охранников — почище любого браконьера. Главное — что они при этом изображают из себя сторожей, никого другого не подпуская. Ну, естественно — воровать должен не каждый, а не то все растащат.

— Ну, довольно!

Бурый человек вскочил на ноги.

— Лжец! — воскликнул он, выставив палец на Джеффри. — Он лжец! Все слышали? Я могу повторить.

В полный рост он на самом деле оказался коротышкой, коренастым и почти квадратным. Торс длиннее конечностей, украшенный изрядной величины пузом, говорил, о том, что хозяин и в самом деле не прочь перекусить. Вид у этого пузана был жалким и уморительным одновременно. Ручки были точно спички, лишенные всякой мускулатуры — в сравнении с ним Джеффри казался настоящим богатырем.

— Это клевета! — разошелся Бурый. — Я питаюсь одной черникой, орехами да яблоками, — бушевал он.

— Это ты на чернике такое пузо наел? — поинтересовался Джеффри с ехидцей.

— У меня такая конституция и это никого не касается.

— Конституция! Сказал бы я другое слово…

— Быки тоже отъедают себе огромное брюхо травой…

— Быки постоянно что-то жуют, весь день, не переставая, — продолжал насмехаться Джеффри. — Ты что, ни о чем другом не можешь подумать, кроме еды?

— Да уж конечно, Джеффри, если человек говорит тебе, что питается одним фуражом, значит, так оно и есть, — нервозно заметил Ален.

Он опасался, как бы эта склока не переросла в настоящую ссору — и тогда добра не жди. В незнакомых местах лучше не настраивать против себя постоянных обитателей.

Джеффри неожиданно обернулся к нему:

— Ну да, уж ты-то, конечно, ничуть не боишься этого парня!

— Да уж конечно, не боюсь, — передразнил Ален. — Но я понимаю, что он имеет в виду, когда говорит, что он от этой земли — и эта земля от него.

Джеффри замер перед ним, напряженно морща лоб, и тут заговорил Грегори. Его низкий бархатистый голос странно прозвучал в наступившей тишине:

— И, таким образом, законный король. Его предки жили на этих землях, и земля проникла в его кровь.

— Но не мхи.

Джеффри обернулся снова к Бурому.

— Понятно теперь, из чего ты сделан — из этой самой земли. Не удивительно, что тебя все время томит голод и жажда!

— А еще томят грабители и разбойники, — присовокупил Бурый. — Меня они утомляют не меньше, скитаясь по моим землям — Ну что касается разбоя и грабежа, ты нам сто очков вперед дашь, — заметил Джеффри, не сводя глаз с выдающегося брюха собеседника.

Бурый взревел:

— Попробовал бы ты оскорбить меня, когда бы стоял по эту сторону реки!

Насмешка тут же пропала с лица Джеффри. Он ступил в воду, переходя реку вброд и двинулся к противоположному берегу.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Берегись! — Ален схватил его за плечо и тут же выпустил его, ловко уклоняясь от пошедшей назад руки — могучей, точно крыло ветряной лестницы, остановить которую было невозможно. Однако принц снова поймал руку Джеффри на излете и сказал:

— Даже если он и жует весь день — тебе-то что до этого?

— Я не называл его лжецом, — ровным голосом отвечал Джеффри, — и, поскольку люди не могут жевать день напролет травяную жвачку, то и он не может питаться одним салатом.

— Пойдем со мной и посмотришь, — оскалился Бурый человек. — Если у тебя хватит отваги перейти ручей — увидим, чем питаешься ты!

Джеффри рассекал ногами воду.

— Нет, брат, остановись! — схватил его сзади Грегори, и, прежде чем Джеффри успел обернуться, торопливо добавил:

— Ты учил меня, еще мальчишкой, что глупость человека состоит в том, чтобы принимать брошенный вызов. Пусть его, братец, пусть!

— Тогда речь шла о детских проказах, — ответил Джеффри напряженным голосом, говорившим о том, что обида кипит в его сердце, — а не об оскорблениях, которые нанесены взрослому человеку.

— Вот он и размахивает перед тобой красной тряпкой, как перед быком. Вспомни, что ты в первую очередь рыцарь — и бьешься только с достойными!

— Не подобает рыцарю вмешиваться в уличную потасовку, — поддержал Ален на правах старшего.

— Как легко рыцарю оправдать свою трусость, — захихикал Бурый, — Ну, переступи ручей, если у тебя хватит духу и достанет силенок!

Джеффри замер с ногой, занесенной над водой, точно аист. Он прищурился на Бурого.

— Тот, кто осмелился упрекнуть меня в трусости, зашел слишком далеко. Такой болтун возбуждает подозрения. Ты, наверное, просто меня провоцируешь.

Грегори облегченно вздохнул, затем нахмурился, когда его посетила внезапная мысль.

— Ты сказал, что не называл его лжецом — но я бы как раз это сделал, ведь ближайший сад под надежной охраной. Так что его слова насчет яблочной диеты сомнительны.

— В чем дело? — рассвирепел Бурый, услышав это. — Кто еще покусился на мои рощи?

— А что. Вполне может быть! — загоготал Джеффри. — Похоже, эти земли в последнее время заселили призраки, разобрав их по частям и оставив с носом прежних хозяев!

— Только я здесь хозяин!

— Над торфяниками, — заметил Ален, — но сад, о котором мы говорим, расположен у самого леса, за ячменными и пшеничными полями.

Бурый замолк, скрипнув зубами и закипая от праведного гнева.

— Это земли фермеров, — сказал Джеффри, — и к тебе они не имеют никакого отношения.