Тайна древлянской княгини - Елизавета Дворецкая

Конунг сам зажег обрядовый костер, фру Уннкара подала ему рог с пивом, и пока пламя разгоралось, рог ходил по кругу из самых знатных людей, начиная с Олейва, каждый из которых провозглашал славу одному из богов Асгарда. А на могильном холме неподалеку все не умолкало заунывное пение, словно и темные духи собрались на свой незримый праздник…

– Мы призываем Тора, могучего воина! – Олейв конунг говорил даже громче, чем нужно, будто пытался понадежнее заглушить это пение. – Зима не будет изгнана и весна не придет на нашу землю, если мы не поможем ему!

– Вам никогда не изгнать меня! – Толпа расступилась, и на вершину холма вышел старик с длинной седой бородой, наряженный духом зимы.

На нем была рубаха, сшитая из нескольких десятков шерстяных лоскутов – белых, серых, черновато-бурых, среди которых мелькало и пять-шесть крашенных в медно-красный, синий и тускло-зеленый; видом своим эта одежда напоминала весеннюю землю, где клочок чистого белого снега чередуется то с пятном подтаявшего серого льда, то с пядью влажной черной почвы, то с лоскутом блекло-зеленой перезимовавшей травы. Сзади у старика был прицеплен волчий хвост, на голове высились оленьи рога, а лицо закрывала берестяная личина. Голос из-под нее звучал глухо, но так уверенно и повелительно, что всех слышавших пробирала дрожь. При нем было копье; уперев его в землю, одной рукой старик держался за древко выше своей головы, а вторую сунул за пояс, благодаря чему даже при среднем росте вся его фигура источала повелительную уверенность. Стоя на вершине холма, он казался истинным хозяином земного мира, чья власть не может быть поколеблена.

– Я полон сил, меня ничто не остановит, – продолжал он. – я привел мое войско, и мы не боимся этого рыжебородого дурака с точилом в глупом лбу! Пусть-ка он выйдет, если не боится мериться силами со мной!

– Нас здесь гораздо больше, тех, кто держит сторону Тора и хочет прихода весны! – ответил Олейв конунг духу зимы. – Мы не боимся тебя, ибо твое время вышло.

– Так прогоните меня, если сумеете!

По знаку конунга собравшиеся на вершине разом закричали и бросились на старика, принялись хлестать его ветками вербы, которые им во время славления богов раздавал конунг; однако старик в странной одежде будто не замечал ударов. От подножия к нему на помощь прибежала целая толпа похожих на него духов – в старых, рваных, заплатанных одеждах, с вымазанными сажей лицами, рогами, хвостами; особенно выделялся один, поистине огромного роста, плотный и сильный, настоящий великан. Воя и вопя на разные голоса, они стали теснить людей с вершины холма, норовя затоптать костер и раскидать головни. Сам старик тем временем устремился к «богине Идун»; ловко действуя длинным копьем, он разогнал ее стражу, вскинул кричащую девушку на плечо и понес прочь с вершины. Опрокинулась корзина, мелкие яблоки рассыпались под ногами мятущихся людей, среди затоптанных и сломанных веточек вербы. Молодой Свейн, с искаженным от ярости лицом, не шутя попытался отбить свою невесту, но пара «духов зимы», издевательски блея по-козлиному, преградили ему путь. Народ кричал, разбегаясь с вершины, и все уже шло к тому, что дух зимы одержит победу и весна не наступит.

– Вижу, без меня ничего не получается! Держитесь, жители Халогаланда, я иду к вам на помощь! – раздался вдруг громкий голос, и на склоне появился высокий мужчина с рыжей бородой, вооруженный ростовым топором.

– Тор! Тор пришел к нам! – завопили вокруг.

Рыжий бог грома устремился навстречу духу зимы; при виде такого противника тот был вынужден бросить свою добычу и обеими руками взяться за копье. Подоспевший Свейн рывком поднял на ноги йомфру Сигтруд и потянул прочь, а Тор вступил в схватку с противником. Был он на целую голову выше, но старик в заплатанной рубахе и не думал отступать. Площадка поединка легкой борьбы не обещала: это был уступ на склоне холма, сам по себе довольно неровный, к тому же непросохшую землю местами еще покрывал снег, и кожаные подошвы скользили.

Понимая, что противнику от него никуда не деться, Тор приближался не спеша, с легкостью перекидывая из руки в руку древко топора почти в четыре локтя длиной. Один только его решительный и грозный вид мог бы навести оторопь на более слабого духом противника; Бьёрн сын Рагнара славился как грозный воин, а сейчас в нем присутствовал сам Бог Молота.

Едва Тор приблизился на длину древка, дух зимы нанес ему быстрый укол в грудь и тут же в ногу, будто прощупывая, но от первого удара тот уклонился, второй сбил рукоятью топора и сам прыгнул вперед, мощно рубанул с правого плеча. Однако старик отпрыгнул с молодым проворством, чему не помешала и хромота, и лезвие топора поранило лишь землю на склоне, прочертив глубокую борозду и звякнув о камень. Противники закружили по площадке; дух зимы, пользуясь тем, что копье позволяло ему действовать быстро, не тратя, как Тор, времени на замах, прыгал то назад, то вбок, нанося один колющий удар за другим. Бог грома едва успевал уворачиваться; не будь лезвие копья для обрядового поединка тупым, он бы уже истекал кровью, поскольку старик уже не раз и не два задел его.

– Уходи, зима, уходи! – кричал с вершины холма Олейв конунг, пока его люди заново подкидывали поленья в полузатушенный костер и раздували пламя. – Тебе не одолеть Тора, ведь все жители Мидгарда поддерживают его! Нам нужна весна!

– Уходи, зима, уходи! – кричали осмелевшие люди.

И вот, уклоняясь от мощного удара, который мог бы вбить его в весеннюю землю, старик поскользнулся, не удержался на ногах и кувырком покатился вниз по склону. Народ ликующе завопил и вновь хлынул на вершину, откуда с позором бежали последние сторонники зимы.

К костру принесли чучело – почти такого же старика с бородой и хвостом, только соломенного, и торжественно, под радостные крики, положили в разгоревшееся пламя. «Богиня Идун» под ревнивым взглядом жениха поднесла рог пива уставшему Тору.

– Пусть взойдет новое солнце над нашей землей! – радостно кричал Олейв конунг. – Пусть поднимется оно высоко и согреет землю! Пусть принесет новую жизнь! Пусть отделит оно зиму от лета!

Чучело зимы ярко пылало, народ кричал, «богиня Идун» принялась раздавать всем кое-как собранные назад в корзину яблоки; немного помятые, они тем не менее сохраняли способность передать людям благословение победивших богов. Свейн стоял с ней рядом и впивался подозрительным взглядом в каждого, к кому она протягивала руку. Его отец с облегчением утирал пот со лба; все знают, что на празднике Гоиблот силы тепла и света должны победить зиму, но тут, у священной рощи Ульвхейма, никто и никогда не мог в точности знать, чем кончатся обрядовые поединки. Ведь, как говорил «дух зимы», это так скучно, когда исход борьбы известен заранее, и неплохо было бы, если бы хоть раз все пошло по-другому… Тем более это могло случиться сегодня, когда на могильном холме неподалеку женщины все пели заклинания, призывая духов и подготавливая смертоносную ворожбу.

В последнее мгновение Предслава успела ощутить, что падает, но чьи-то руки подхватывают ее, сперва бережно опускают на землю, но потом опять поднимают и несут. Настоящий волхв умеет смотреть сразу в две стороны – на Ту Сторону и на эту. Скажем, бабка Милуша, как и ее сестра Велерада, умели одновременно бродить по незримым тропам и возиться по хозяйству, поддерживая с домашними разговор о житейских делах. Однако Предславе еще не хватало опыта, Та Сторона отвлекала на себя все внимание. И она чувствовала, что сейчас ее позвала туда некая посторонняя сила – позвала и понесла. Она мчалась над серым берегом широкой черной реки, которая выглядела совершенно чужой и в то же время очень знакомой. Изгибы берега, мыски и заводи, деревья, высокие округлые могильные холмы по обеим сторонам… Это Волхов! Сам Волхов, то же место возле Дивинца, где она находилась и в яви, но только его обратная сторона. Не зря Дивинец возвели именно там, где находится проницаемая граница между тем и этим светом. Священный холм стоит здесь, как страж и как крепость, где несут дозорную службу поколения волхвов, живых и мертвых. А предводитель их – Ингвар конунг, первый конунг Альдейгьи, погребенный под Дивинцом без малого полтора века назад.

Навстречу Предславе бил сильный ветер – гораздо более плотный, чем ветер в яви, скорее похожий на холодную воду, в которой растворено острое железо. Всю ее пронизывал пронзительный свист и отчаянный визг сотен голосов. Впереди мелькало нечто похожее на грозовую тучу, но вместо молний в ней копошились какие-то темные существа, издававшие этот самый визг и свист. И Предслава была здесь не одна – боковым зрением она замечала, как из могильных холмов по обе стороны Волхова взмывают новые и новые тени. Их были сотни, и впервые она осознала, насколько прочно ее предки укоренены в этой земле – предки и по словенским, и по варяжским, и даже по чудским ветвям рода. Она вдруг ощутила себя деревом, в ствол которого течет и собирается сила земли, поступающая по десяткам, сотням корневых отростков; десятки, сотни словен, варягов и чудинов вливали свою кровь в ее жилы и в то же время были рядом с ней.