Время в моей власти. Том I: «Россия идет» - Геннадий Иванович Атаманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пришел в себя, сообразил – торчать у дверей не стоит: видеонаблюдение, и всякое прочее наблюдение, и на вахте не отставные офицеры – более серьезная служба. Заметут…
Ну что ж, отойдем, будем тоже серьезными. «Как честный налогоплательщик я имею право знать»… О! То что надо.
Так на кой черт, позвольте узнать, такое количество налоговых контор?! Вопрос закономерный, поскольку чуть ли не все предприятия вокруг этих контор закрылись – а конторы открылись! Закрылись даже те мелкие шарашки, которые появились в «демократические» времена: всякие мастерские, разные живопырки, где чего-то жарили-пекли… Осталась одна торговля, исключительно торговля – да и то сильно поредевшая.
Яркий пример. На Лермонтовском, где налоговый билдинг, через дорогу, чуть наискосок, на 10-й Красноармейской, находилось основное производство и фабричное управление известной на всю страну швейной фабрики «Первомайская заря».
Нету «зари» – закатилась. Теперь здесь некий «Келлерман-центр». Так, стоит «Келлерман», сам по себе. Вокруг – тишь да гладь. А ларек неподалеку, где всегда шла бойкая торговля – закрылся!
Итак, имею право поинтересоваться: что вся эта чертовщина значит? Закрытие производства (и даже торговли) – и открытие налоговых билдингов?
Понимаю : налоговые инспекции нужны. Но не в таких же
количествах и не таких масштабах! Я ведь читал и таблички на дверях кабинетов, и даже по ним можно судить: ну совершенно явно понавыдумывали себе работы! Одних только компьютеров во всех пяти конторах – сотни! А для чего, в принципе, компьютеры? Облегчать, сокращать работу. Вот и давайте сокращать – раз в пять.
Несомненно: всё уместится в одном здании. В том, новом, специально для налоговой инспекции построенном. Остальное – быстренько перестроить под жилье, под жилье, под жилье!
Такое вот имеется предложение.
Кто против?
Все – за. Принято единогласно!..
Дописываю заметку.
Криминальная хроника. Январь 2010-го. В одной из перечисленных налоговых контор, на канале Грибоедова 133, взяли с поличным начальницу отдела. Двадцать тысяч долларов. Взятка. Арестовали, отправили в «Кресты».
Благостно-важные физиономии вытянулись.
Мне отчасти жалко бабу, ведь она – часть организованного процесса, но попалась она одна. Будет, конечно, помалкивать… Бабе – 53 года, оказалась в тюрьме. А какое горе, какой позор семье…
И тут ведь вот в чем дело. Весь этот процесс: содержание налоговых контор, круговорот взяток в них – обеспечиваем мы, мы с вами! Для реального дела хватило бы одной конторы. А для круговорота взяток, разложения людей – и взятками, и бессмысленным функционированием – нужна эта куча контор!
Надо найти и посадить в тюрьму организатора всего этого процесса. Потому что процесс этот организованный, явный, умышленный.
Медицина.
– Ну-с, – как говорил классик, – снимайте бурнус.
Будем оперировать. Без операции не обойтись. Дело серьезное – сами увидите.
Среди обычного дня вдруг кольнуло, заболело, скрутило. Я за анальгин, принял таблетку, другую – не помогает.
Приехала "скорая", посмотрела, увезла в больницу. А поскольку человек я простой, то и в больницу попал самую простую, обычную. Где места были, туда и привезли. Прожил денек на обезболивающих уколах, а к вечеру меня позвал к себе доктор.
– Нужна операция, все будет без крови без боли, но это в другой больнице. Завтра. Стоит столько-то. Если не согласны, ждать придется несколько месяцев.
И зачем-то добавил:
– Вы не подумайте, это не вымогательство…
Какой там ждать, когда то и дело, едва не воя от боли, днем и ночью, бежишь к медсестре – поставить укол! Срочно звонить домой – деньги надо!
На следующий день своим ходом добираюсь до другой больницы – тоже обычной, но где имеется нужное отделение. Еду в метро, и вдруг – опять боль! Лихорадочно соображаю: есть ли в метро медпункты? А то ведь еще и на трамвае несколько остановок ехать…
Но кое-как доехал. В коридоре отделения – несколько человек. Обычный, бесплатный бардак: я-то приехал точно ко времени, а кто-то сидит уже час, а кому-то сказали – без очереди, и еще народ подходит, начинается шум… Поговорили, пошумели – и стихли, даже усмехнулись: мы-то, каждый про себя, думали, что мы – какие-то особые, крутые-блатные, коли за деньги можем лечиться. Оказалось – бедолаги, с которых не церемонясь содрали деньги. Да еще и чихали на нас.
Настоящие крутые-блатные лечатся бесплатно, господа-товарищи! Самые крутые, самые блатные – особые…
Сидим, ждем, глаза в сторону отводим. Персонал туда-сюда ходит, нас не замечает. Наконец, вызывают, по одному, к заведующему в кабинет. Заведующий, внешне очень похожий на доброго доктора Айболита, после короткой беседы, взял мои тысячи, открыл ящик тумбочки – и бросил туда деньги.
Вспомнился анекдот:
– Откуда деньги?
– Из тумбочки…
Всё. Опять в коридор, ждать, когда позовут на операцию – без боли и крови. Позвали. Залез я на кушетку, поставили мне наркоз… Потом разбудили. Отлежался часок – и поехал обратно.
То есть: обычная больничка, в обычный рабочий день элементарно занималась шабашкой. Халтурой, как в Питере говорят.
Ну, а чего же я, как журналист, не проявил сознательность-активность, не попытался как-то воздействовать, с целью наведения порядка-справедливости?
Так… Порядок-справедливость – то ли навели бы еще, то ли нет (время показало: не навели), а энное количество моих собратьев по несчастью за время наведения порядка перемерло бы, оказалось порезанным с болью-кровью – однозначно. Вот чего я допустить не могу.
И приехал я обратно, к собратьям, в палату. Пятеро, значит, нас, собратьев… Днем-то еще ничего, даже вздремнуть иногда можно, а ночью… Ночью – ад. Собратья-то – настолько все люди разные, космически разные: по возрасту, привычкам, и чему бы то ни было в жизни. Ночью всё и сказывается. Я до больничной палаты и представить себе не мог, что человек может так храпеть – как трактор. Ведь он же из мяса и костей, а не из железа! Но может. Прерываясь для того, чтобы кашлять – как из пушки. Потом подниматься, идти курить, на ходу включая свет, потом заваливаться – чтобы храпеть и кашлять.
Случайно выяснилось, что собрат живет прямо через дорогу, и вся палата, кто умоляя, кто матерясь, стала выпроваживать его ночевать домой.
Еще выяснилось, что и собрат-то – не совсем собрат. Пришла его проведать бывшая жена, сидят рядом, разговор слышно.
– Ты сколько дней до этого пил-то?..
– Бу – бу – бу – бу – бу…
– Я же тебе говорила, что этим дело кончится.
