Жизнь и Учение мастеров Дальнего Востока - Бэрд Сполдинг

На этом Джаст умолк.

Глава 12

Солнце скрылось за горизонтом, и ослепительная заря, словно предвестие тихой ночи, зажгла весь небосклон. Впервые за десять дней утихла метель, и мы молча упивались великолепной игрой красок. Когда любуешься закатом в пустыне Гоби, забываешь обо всем на свете. Это нельзя назвать сиянием или даже пыланием; словно бы не солнце мечет в небо гигантские лучи света, а невидимые руки управляют цветными прожекторами. Временами кажется, что эти невидимые руки решили использовать все цвета спектра и, соединив их в различных сочетаниях, получить как можно больше оттенков. Вот вспыхнула широкая полоса белого света; под углом к ней протянулась фиолетовая полоска. Рядом с фиолетовой выросла полоса цвета индиго, а вдоль нее пролегла голубая и так далее до бесконечности; и вот уже весь небосвод унизан бесчисленными цветными лентами. Они постепенно сливаются и переходят в одну большую белую полосу, которая не меняет своего положения. Внезапно они вспыхивают вновь и разворачиваются гигантским разноцветным веером. В конце концов, цвета гаснут и приобретают золотистый оттенок, а песчаные холмы начинают напоминать вздыбленное море расплавленного золота. Это длится минут десять; затем на землю, подобно роскошному покрывалу ночи, ложатся голубовато-желтовато-зеленовато-серые сумерки, и внезапно наступает тьма. День сменяется ночью столь стремительно, что мы вскрикиваем от неожиданности.

Наш командир повернулся к Баггету Иранду и попросил его рассказать о народе, населявшем некогда эту страну и основавшем города, над руинами одного из которых мы сейчас стояли. Баггет начал так: «Летописи, которые мы старательно, из поколения в поколение, вели на протяжения семидесяти тысяч лет, указывают, что город, развалины которого расположены под нашим лагерем, был основан более двухсот тридцати тысяч лет назад. Первые поселенцы пришли сюда с запада задолго до его основания. Эти колонисты обосновались в южной и юго-западной части страны; с ростом колоний их жители постепенно стали перемещаться на север и на запад и вскоре заселили всю страну. Колонисты засеяли плодородные поля, разбили фруктовые сады и основали города. Города эти поначалу были невелики, но с течением времени сюда стали стекаться ученые и ремесленники.

В этих центрах науки и искусств были возведены храмы, но они еще не служили местами поклонения, поскольку сама жизнь этих людей была служением Господу. Они посвящали ее Великой Причине жизни, а потому жизнь никогда им не изменяла. В те времена мужчины и женщины жили по нескольку тысяч лет. Они, фактически, не знали, что такое смерть. Они шли от одного свершения к другому и постигали реальность жизни. Они познали ее истинный источник, и жизнь наградила их своими несметными сокровищами. Но я немного уклонился от темы; я говорил о храмах. Так вот, в храмах хранились письменные свидетельства различных достижений в области искусств, науки и истории, которыми мог воспользоваться каждый желающий. Храмы не были церквами в нынешнем понимании; здесь обсуждались наиболее важные научные проблемы. Каждый человек поклонялся Богу в своей ежедневной жизни, а не перекладывал свои обязанности на плечи отдельной группы людей, служащих Ему в строго определенные часы.

Жители страны проложили ровные, гладкие дороги, которые вы называете «мостовыми». Они научились тесать камни, обжигать кирпич и месить раствор и стали строить уютные дома и храмы. Все эти изобретения известны и вам. Они открыли, что золото — самый прочный металл, потому что не ржавеет и не окисляется. Они научились добывать его из песка и горных пород и поняли, как его обрабатывать. Люди научились добывать и другие металлы и тоже имели их в избытке. Они стали поставлять общинам, обрабатывавшим землю, более совершенный земледельческий инвентарь, позволявший выполнять различные виды работ. Городские центры росли и развивались, и вскоре население каждого из них стало равняться ста-двумстам тысячам человек.

У них не было никаких земных царей и правителей; управление было целиком поручено совещательным органам, избираемым самим народом. Они направляли делегации в соседние общины и принимали ответные. Однако жители не предписывали индивиду никаких законов и правил поведения, и каждый человек осознавал свою ценность и жил в соответствии с универсальным законом. Народ не испытывал нужды в искусственных законах; ему нужен был только мудрый совет.

Но вот некоторые люди стали сбиваться с истинного пути. Поначалу они имели вес; ведь в отличие от кротких тружеников, упорно державшихся традиции, они требовали перемен. Многие люди утратили дар любви, и незаметно произошел раскол. Раскол этот все более углублялся, и вот, наконец, один из самых влиятельных вождей провозгласил себя царем. Пока он правил мудро, народ (за исключением тех немногих, кто смутно прозревал будущие последствия раскола) бездумно подчинялся его власти. Но эти немногие объединились в отдельные общины и стали вести более или менее уединенную жизнь, пытаясь доказать своим собратьям всю абсурдность произошедшего раскола. Они составили первое сословие жрецов; первый царь учредил сословие светских властителей; начиная с этого времени, оба они разбрелись различными неисследимыми путями. Лишь немногие люди сохранили в чистоте свое простое учение и старались следовать ему в жизни. Но для большинства остальных жизнь существенно усложнилась. Они даже отказывались верить, что жизнь есть простая форма прямого соответствия изначальному Принципу жизни. Они не могли понять, что их жизнь — трудна и сложна и что наиболее полнокровная жизнь — это жизнь в соответствии с изначальным Принципом жизни. Они обречены, страдать до тех пор, пока не обретут истины».

Оратор умолк, постоял молча с минуту, и неожиданно очам нашим предстала картина. Сначала, как я уже рассказывал, изображение было неподвижным, затем оно зашевелилось, и сцены стали сменяться с калейдоскопической быстротой. Баггет Иранд делал необходимые пояснения. Он мог задержать какую-нибудь сцену или вернуться к одной из предыдущих и при этом успевал выслушать вопрос, ответить на него и дать свой комментарий.

Изображаемые события, по его словам, происходили в городе, над развалинами которого мы сейчас стояли. Увиденное нами мало, чем отличалось от того, что можно наблюдать сегодня в любом крупном городе Востока, разве что улицы были пошире до почище. Жители были одеты в золотую парчу, их лица сияли радостью и здоровьем; мы не заметили ни одного солдата, бедняка или нищего. Наше внимание привлекла городская архитектура: дома были выстроены хорошо и добротно и имели очень приятный вид. Особенно выделялся среди них один величественный храм; в его отделке, впрочем, не наблюдалось никакой показной роскоши. Баггет сказал нам, что этот храм возведен на добровольных началах и считался одним из древнейших и красивейших в стране. Жители страны казались нам довольными и счастливыми. Баггет пояснил, что солдаты появились только на двухсотом году правления второго царя первой династии. Этому царю понадобились деньги для содержания свиты, поэтому он обложил народ налогами, а собирать их обязал солдат. Пятьдесят лет спустя на окраинах страны появились первые нищие. Примерно в это время часть народа, недовольная существующей формой правления и самими личностями царей, образовала отдельную общину. По словам Баггета Иранда, он и его народ — прямые потомки этой расы.

Поскольку время было позднее, Баггет предложил отложить беседу до следующего раза, а сейчас лечь спать, чтобы со свежими силами пораньше отправиться в путь. Идти три часа по самой жаре не очень-то приятно, да и сезон зимних бурь уже не за горами.

Глава 13

Встав на рассвете, мы отправились в родную деревню Баггета Иранда, куда прибыли вечером двенадцатого дня. Нас встретила группа людей, посетивших нас в последний день пребывания в пустыне; они пригласили нас погостить у них пару дней. Квартиры, в которых нас разместили, не шли ни в какое сравнение с нашим палаточным лагерем. Удобно устроившись, мы заглянули в соседнюю комнату и увидели в ней несколько друзей. Они тепло пожали нам руки и сказали, что деревня к нашим услугам — все двери открыты для дорогих гостей.

Губернатор через переводчика приветствовал нас и пригласил к себе на обед. По заведенному обычаю, мы по одному вышли из комнаты в сопровождении губернатора и двух конвоиров. Первыми шли командир с нашей хозяйкой и наш Руководитель с прекрасной госпожой. За ними — Эмиль со своей матерью. Я шел вместе с ними, остальные — сзади.

Не успели мы сделать пару шагов, как из толпы вышла девочка в нищенской одежде и на местном языке обратилась к матери Эмиля. Губернатор бесцеремонно оттолкнул ее, сказав, что ее только здесь не хватало. Мать Эмиля схватила нас за руки и повела за собой, чтобы послушать, что скажет девочка. Наша хозяйка замерла в нерешительности, и вскоре вся наша группа остановилась. Мать Эмиля сказала губернатору, что остальные могут идти и усаживаться за стол: мы обязательно успеем к началу.