Танец с Хаосом - Андрей Мартьянов

Он нахмурился и нараспев процитировал:

– Теперь вспомнили? – спросил он. – Или Данте вы тоже не верите?

– Мы не верим, что вы натуральный, всамделишный святой Бернар, – сказал Дастин и застенчиво попросил: – Вы не разрешите нам присесть… сэр? Все-таки мы у себя дома. А вы – гость. Может быть, бражки налить?

– Ф-фу, – сморщил нос святой. – Что там у вас на стойке?

Я обернулся. Узрел неведомо откуда взявшуюся заплесневелую бутылку. Наверное, опять «Цекуба».

– Нет, не «Цекуба», – пророкотал старец. Мои мысли, оказывается, ему доступны. – Мое любимое, провансальское. Когда я путешествовал по Лангедоку с циклом лекций по основам католицизма, меня всегда угощали этим замечательным сортом. Мистер Роу, принесите штопор и бокалы.

Дастин безмолвно послушался. Темно-красное вино засветилось в тонкостенных низких бокальчиках, Бернар Клервосский приложился, оценил букет и мечтательно прикрыл веки:

– Ах, Лангедок… Старые добрые времена… Впрочем, это к нашему общему делу не относится.

– А что относится? – спросил я. – Вы сейчас дадите нам божественное откровение? Заставите писать новые главы к Евангелию? Объясните, что нам предстоит стать святыми подвижниками и страстотерпцами?..

Мой стул подозрительно заскрипел, а Бернар нахмурился:

– Вы разве не налетались вниз головой? Что за молодежь пошла – никакого уважения к сану и титулу! Я, смею заметить, мог бы стать Папой Римским вместо Целестина Второго в тысяча сто сорок третьем году!

– Так не стали же, – заикнулся я, получив в ответ убийственный взгляд. – Хорошо, хорошо. Допустим, вы – настоящий святой Бернар, несмотря на глуповатый антураж в виде костюма-тройки с галстуком и визитной карточки.

– Значит, не верите?

– Не верим, уж простите. Целую неделю вокруг творилась сущая чертовщина, по сравнению с которой любой сюрреализм и авангард теперь кажется торжеством холодной логики и идеального порядка. Мы вообще не можем понять, где находимся – на Земле, на Афродите, в раю, в аду или в чистилище? И вот после явлений слонопотамов, ландскнехтов и товарища Ленина вкупе с Наденькой, с небес сваливается человек, утверждающий, будто он святой. Шикарная лестница с архангелами нас не убедила. К тому же явление святых – вещь исключительно редкая, верно, Дастин?

– Угу, – кивнул напарник. – Простите, сэр, но мне кажется, что вы можете быть явлением того же порядка, что и все предыдущие персонажи. Роланд-стрелок, Альбрехт фон Цорн и Брюнхильда тоже были очень убедительны.

– Не говоря уж об Овечке-Мелисенте, – усмехнулся святой. – Да не краснейте вы, я отлично знаю, что вы впали с Овечкой в плотский грех. Ничего страшного, молодость есть молодость. Отмолите. Разумеется, я знаю обо всем случившемся. Меня отправили к вам дать некоторые объяснения и, если угодно, инструкции. Спрашивайте.

– Что происходит на Афродите? – Я предпочел ударить в лоб.

– А вы сами как думаете? – ласково ответил вопросом на вопрос святой Бернар. – У вас ведь найдутся версии? Излагайте, а я послушаю.

– Шуточки Господа Бога – это раз. Я слышал, у Него хорошее чувство юмора. Вторая теория из разряда «мистических»: проведение некоего божественного эксперимента по изменению пространства и времени. Это два. Дастин, что еще?

– Опыты сверхцивилизации, – бодро подсказал напарник. – Проявление некоего хаотического фактора, неизвестного людям. Авария в системе Большого Творения. Пробуждение какого-нибудь… э-э… опять же божественного существа, некоторое время назад либо зародившегося на Афродите, либо сосланного сюда, от греха подальше. Хоть в чем-то мы правы, сэр?

– Господне баловство отметаю сразу, – махнул ладонью святой Бернар и вновь пригубил вино. – У Него достаточно своих забот и проблем, которые нужно постоянно разрешать. По поводу сверхцивилизации я могу сказать одно: вынужден вас разочаровать. Никаких существ, превосходящих способностями людей, здесь нет. То есть вообще они есть, но слишком далеко. Народившаяся сущность какого-нибудь мелкого божества, способного творить? Мысль интересная, однако к данной ситуации неприменимая. Почти… Все Большое Творение находится под нашим контролем, и мы не допускаем вмешательства.

– А как же дьявол? – поднял брови Дастин. – Если, как вы утверждаете, Господь Бог и Дева Мария – реальные существующие личности, следовательно, и дьявол должен быть. Он-то в нашу жизнь вмешивается весьма активно. Так, по крайней мере, учит церковь.

– Правильно учит, – ответил святой. – Но Люцифер, старый пройдоха, не способен творить. Он только извращает сущее. Грубо говоря, мажет его черной краской по мере сил. Рано или поздно он допрыгается, однако к настоящим событиям Князь Тьмы не имеет никакого отношения. Если только косвенное. Вы слышали про Иова Многострадального?

– Немножко, – проворчал я, припоминая. – Какой-то древний иудейский пророк, на которого обрушили кучу всяческих бедствий, чтобы проверить, отречется он от Бога или нет. По-моему, это был излишне жестокий опыт.

– Как и нынешний, как и нынешний, – задумчиво протянул Бернар. – Мне жаль, молодые люди, но вы стали объектами эксперимента, аналогичного эксперименту с Иовом… Почти аналогичного.

– ЧТО?! – Меня как пружиной подбросило. – Значит, эксперимент все-таки состоялся? Но, простите, мы с Дастином меньше всего похожи на иудейских пророков!

– Правильно, – согласился Бернар. – Вы оба – всего лишь обычные, ничем не примечательные порождения своего мира. Не дураки, но и не гении, по сути – хорошие ребятки, но, увы и ах, самые тривиальные. Вас можно сфотографировать и поместить в рамочку с табличкой: «Типичный человек». В Бога верите постольку-поскольку, скорее по традиции; грешите по мере возможности, но не чураетесь и добрых дел… Мы хотели посмотреть, как же будет вести себя современный человек, давно забывший о мистике, в ситуации, которую иначе как мистикой не объяснишь.

– Посмотрели? – неожиданно агрессивно спросил Дастин. – Результаты записали? Тогда сворачивайте свой опыт и катитесь отсюда!

Что самое странное, Бернар даже не обиделся, хотя губы поджал.

– Мы бы с радостью, – вздохнул он. – Посмотрев на вас и заново уяснив, что с человечеством придется еще работать и работать, дабы привести его к знаменитой точке Омега – читали Тейяра де Шардена? Или о его трудах позабыли за двести лет? – Мы собирались прекратить опыт и вернуть все на свои места, по возможности уничтожив ваши воспоминания о происшедшем.

– И что? – настороженно спросил я. – Выключатель заело? Теперь опыт невозможно остановить?

– Понимаете ли… – Мне показалось, что святой Бернар Клервосский немного смутился. – Эксперимент проводился не самим Господом Богом. Он слишком занят, чтобы развлекаться подобным образом, да и не стал бы мелочиться. Я представляю сейчас не Его, а… самого себя и нескольких моих друзей и коллег. Того же Тейяра де Шардена, святого Доминика Гусмана, Франциска из Ассизи – он всегда был бойким мальчиком… Идея, кстати, разработана Франциском. Он не пришел извиняться только потому, что сейчас пытается разрешить вашу проблему. Отправили меня.

– Постойте-ка, – вытаращился Дастин, – сэр, вы хотите сказать, что это был опыт частной лавочки? Несколько святых и архангелов без ведома Господа Бога снова решили поизучать тайны человеческой души? А мы с Тео – ваши подопытные крысы? Ну спасибо!

– Относись мы к вам, как к крысам, – шикнул святой Бернар, – мы бросили бы вас на произвол судьбы! Говорите, без ведома Господа Бога? Почти так. Разрешения мы не спрашивали, но Он обо всем знает. Как всеведущий и всемогущий. Продолжаю: когда эксперимент пришел к завершающей стадии и мы убедились, что человек, несмотря на всю свою цивилизованность, по-прежнему остается толстокожим варваром – я вас, Тео, имею в виду! Не помните, скольких вы подстрелили во время штурма Ландау и сколько награбили? – а человеческая гибкость позволит вам, как разумному виду жизни, выжить в любых условиях, мы были готовы остановить процесс… И вот тут произошел сбой. Мы вмешались в Творение – с благими, разумеется, целями. Мы не извращали Вселенную, как Люцифер, мы лишь пытались открыть врата меж мирами и временем. Это получилось. Успокою или, наоборот, разочарую – все люди, приходившие к вам, были настоящими. Мы материализовали ваши сны, пытались потакать желаниям, втравливали в необычные ситуации. А в последний день наше Малое Творение внезапно обрело свою собственную жизнь. Вы стали его частью. Именно поэтому я не могу немедленно перебросить вас на Землю или в любой другой обитаемый людьми мир. Вы – стержень, на котором созданный нами мирок держится. Если стержень убрать, Малое Творение рухнет, образуется некое подобие черной дыры в ткани Вселенной. Последствия подобной катастрофы будет устранить еще труднее, чем разобраться с нынешней ситуацией.

– А вы не пытались попросить помощи у Господа Бога? Он ведь всемогущий. Ему достаточно пожелать, и все вернется на круги своя.