Странные ангелы - Лили Сент-Кроу

Чуть шипящее дыхание, почти срывающееся на негромкий свист — так дышат с открытым ртом.

Одна тысяча шесть. Одна тысяча семь. Одна тысяча восемь.

— Не вешай трубку, малышка! — произнес мужской голос, очень молодой и приятный, но что-то в его словах настораживало.

Может быть, акцент? Или что-то другое?

Меня бросило сначала в жар, потом в холод. Во рту вновь появился слабый привкус искусственных апельсинов с солью.

Одна тысяча девять. Одна тысяча десять.

— Затаилась, мышка? — Последовал короткий неприятный смешок, будто парень на том конце линии глотнул гадкой микстуры. — Отлично! Когда захочешь получить ответы на свои вопросы, найди меня. Угол Берка и Семьдесят второй улицы. Добро пожаловать, малышка!

Одна тысяча четырнадцать. Одна тысяча пятнадцать.

Все! Я повесила трубку, тяжело дыша, отступила на шаг. Мышцы свело от напряжения, еще одна секунда, и я рассыплюсь на части. Господи, да что же это такое?!

Я оглянулась по сторонам. Предупреждающий привкус апельсинов во рту усиливался. Черт! Что еще? Ноги сами услужливо понесли меня от телефонной будки вдоль здания — согласно нашему с Грейвсом плану. Идти было легко, так как под выступами дома попадались заасфальтированные участки совершенно без снега.

Я не стала высматривать Грейвса в толпе и проверять, направляется ли он к автобусной остановке. Парень не промах, не пропадет!

Угол Берка и Семьдесят второй улицы. Нужно срочно найти этот дом. Наверняка на автобусной станции есть карта города. Кстати, и от хвоста с погоней там проще всего избавиться.

Не уверена, что за мной следят, но привкус апельсинов во рту напрасно не появляется. Знаете, иногда обитатели Истинного мира засекают местоположение потенциальной жертвы по телефону. Как говорил папа: «Детка, для телепатов это пара пустяков!» Не зря же мы с отцом придумали собственную систему обозначения безопасных и сомнительных телефонных номеров.

Ну а мне лучше убраться отсюда подальше, чтобы сбить с толку незнакомца, ответившего на звонок. Все-таки номер не отмечен крестиком, как безопасный. Да и не мог говоривший точно знать, что звонила именно я. По крайней мере, будем надеяться, что он начнет гадать, давал ли отец его номер телефона другому охотнику или был ли у него помощник. А вот кто я такая, он не знает!

Будто ты много знаешь, Дрю? Вдруг ты совершаешь непоправимую ошибку?

Ну, кое-что я теперь знала. Например, знала, где устроили ловушку для маленькой глупой девочки. А в любой ловушке, как ни крути, всегда найдется незаметная лазейка, через которую можно вырваться на свободу и выведать, кто устроил всю заварушку.

Конечно, если я проявлю верх осторожности и если не отвернется удача!

Эх, боюсь, что осторожность и удача в этом деле мне не помощники! Я еще совсем ребенок, а здесь нужна уверенная рука взрослого. Черт побери, если некое чудовище превратило в ходячий труп сильного, умного и опытного отца, по силам ли мне с ним тягаться?!

Но я осталась совсем одна и не знаю, что делать дальше?

Беги из города! Выбирайся скорее из этого ада!

Ага, уже бегу! Куда я денусь без машины в такую пургу? Так недолго попасть в чьи-то руки или лапы. Нет, бегство — не выход из положения.

Я погрузилась в мысли, потихоньку ускоряя шаг и по-прежнему придерживаясь выбранной стороны улицы. Над головой голубело пронзительное морозное небо, в котором одинокие темно-свинцовые облака казались порождением дьявола, которое охотится за вечностью.

Оглядываться на Грейвса и проверять, выполнил ли он свою часть плана, не стану. Некоторое время ему придется полагаться только на самого себя. Я вернусь домой, когда почувствую себя в полной безопасности.

Вернее, выясню, что не приведу с собой хвост в виде очередной нечисти.

Через две улицы я вышла к автобусной остановке, где внимательно изучила карту центральной части города и нашла пересечение улиц Берка с Семьдесят второй на самой границе с городскими окраинами. В те края ездит только один-единственный автобус. Кинув взгляд на подозрительные облака в небе, я провела пальцем по маршруту в поисках возможных путей для бегства. И не нашла ни одного.

Вот где меня выручил бы грузовичок!

Ну, давай же, Дрю! Нужен план! Напряги мозги и придумай хоть что-нибудь!

Жаль, что расположение улиц такое неудачное. Будь оно немного другим, можно было убедиться, что за мной нет слежки, и вернуться домой, а потом продумать план дальнейших действий…

Неожиданно вспышка острой боли безжалостно сдавила виски. Я только успела судорожно глотнуть ртом прохладный воздух, вздрагивая всем телом, как внезапно появившаяся боль быстро исчезла, оставив после себя тихий звон в ушах. Такой звон обычно возникает, если провести рукой по бокалу с вином. И так же неожиданно вокруг меня установилась гробовая тишина.

С ошарашенным видом я стала оглядываться по сторонам.

Время остановилось, и весь мир замер. В одно мгновение автобусы остановились на полпути, а пар, выдыхаемый прохожими, застыл вязким облаком. Казалось, стоит протянуть руку, и увязнешь в его плотной массе. Какой-то мужчина в длинном черном пальто легким щелчком стряхивал пепел с сигареты, да так и не закончил это занятие, а от сигареты тянулась вверх тонкая неподвижная струйка дыма. Создавалось впечатление, что невидимая рука поставила время на паузу, а мне забыли об этом сообщить.

Над одним из автобусов мелькнуло белое оперение птицы. Я присмотрелась внимательней.

Там, на крыше автобуса, распушила свои перышки белоснежная бабушкина сова, которая подмигивала мне желтыми бусинками глаз. Она кивала головой, будто спрашивая: «Что случилось, хозяйка?»

Я шагнула вперед, но не тут-то было. Движения давались с трудом, будто невесомый воздух вокруг меня превратился в густой сироп. Приходилось идти очень медленно, преодолевая сопротивление плотного воздуха. Три шага, четыре — все ближе и ближе к автобусу с гостеприимно распахнутыми дверьми. Уже виден неподвижный водитель с микрофоном у рта и закрытыми глазами, застигнутый паузой во время мигания.

Внезапно тишина вокруг меня взорвалась, как воздушный шар, и вновь заполонили шум двигателей, голоса прохожих, тихое завывание ветра. В ошеломлении я замерла, не сводя взгляда с водителя автобуса, а тот как раз договорил свое объявление в микрофон и перевел взгляд на меня.

— Ну что, садишься, малышка? — обратился он ко мне.

Раскрасневшимися щеками и белой длиннющей бородой водитель напоминал старого доброго Санта-Клауса. Пожалуй, только шарф на шее с изображением американского флага и распухшие суставы пальцев выбивались из общей рождественской картины. А сам водитель жизнерадостностью и доброжелательностью внушал такое доверие пассажирам, что вряд ли они пожелают видеть кого-нибудь другого за рулем многотонной махины.