Возвышение Нифрона - Майкл Салливан

— Вверх по лестнице, четвертый этаж, — бросил секретарь и снова уткнулся в свои бумаги.

На втором этаже стены были покрыты гипсом. На третьем — обшиты обычным деревом. Стены четвертого этажа украшало великолепное резное вишневое дерево. Вместо фонарей здесь были изящные канделябры, пол коридора по всей длине устилала красная ковровая дорожка, сквозь высокие стеклянные окна струился солнечный свет. Амилия вспомнила, как нелепо Сальдур смотрелся на кухне, и, оглядев свое убогое грязное платье, не могла не оценить иронии.

Дверь была открыта. Регент Сальдур стоял перед сводчатым окном, состоявшим из трех самых больших кусков стекла, какие она когда-либо видела. Снизу доносилось пение птиц. Регент держал на свету пергамент и читал его.

— Ты опоздала, — не глядя на нее, сказал Сальдур.

— Прошу прощения. Я не знала, как сюда добраться.

— Запомни раз и навсегда: меня не интересуют ни извинения, ни оправдания. Только результаты. Когда я велю что-либо сделать, это нужно делать в точном соответствии с моим распоряжением: не быстрее, не дольше, не по-другому, но именно так, как я сказал. Понятно?

— Да, ваше преосвященство. — Ей вдруг стало жарко.

Регент подошел к столу и положил на него пергамент. Соединив ладони и постукивая пальцами друг о друга, он принялся разглядывать Амилию.

— Напомни, как тебя зовут?

— Амилия из Таринской долины.

— Амилия. Красивое имя. Что ж, Амилия, я тобой доволен, а это, должен сказать, со мной случается нечасто. У императрицы сменилось уже пять наставниц, и все — дамы с отличной родословной. Однако тебе единственной удалось добиться хоть какого-то улучшения здоровья ее величества. И теперь я оказался в весьма затруднительном положении, ибо никак не могу допустить, чтобы обыкновенная судомойка была личной помощницей самой императрицы. Как это будет выглядеть? — Он сел за стол, разглаживая складки мантии. — Возможно, что без твоей удивительной помощи императрица вообще могла бы погибнуть. За это ты, бесспорно, заслуживаешь награды, и посему я жалую тебя титулом баронессы. Отныне ты — леди Амилия. — Он обмакнул перо в чернила и поставил на пергаменте подпись. — Покажи это секретарю внизу, и он обеспечит тебя всем необходимым для… Ну, скажем, для того, чтобы ты могла приобрести новое платье.

Амилия смотрела на него во все глаза и, затаив дыхание, не смела пошевелиться. В последнее время ей невероятно везло, и она боялась, что одно слово, одно опрометчивое движение спугнет удачу. Он не собирается ее наказывать. Об остальном она подумает позже.

— Тебе что, нечего сказать?

Амилия колебалась.

— Могу я и для ее величества приобрести новое платье, ваша светлость?

— Теперь ты леди Амилия, официальная наставница великой императрицы Модины Новронской. Ты вправе принимать любые меры, если это пойдет на благо ее величеству.

— Могу ли я вывести императрицу на улицу немного погулять?

— Нет, — отрезал Сальдур. Затем тон его смягчился, и он добавил: — Как мы оба знаем, императрица Модина не слишком хорошо себя чувствует. Я вообще сомневаюсь, что ей когда-нибудь станет лучше. Крайне важно, однако, чтобы подданные ни на миг не усомнились в том, что ими правит сильная монархиня. От ее имени мы с регентом Этельредом вершим великие дела на благо народа. — Он кивнул на окно. — Но как можно будет рассчитывать на успех наших начинаний, ежели народ прознает, что его возлюбленная императрица не в своем уме! Новрон поставил перед нами труднейшую задачу — построить новый мир, скрыв при этом слабость императрицы. Теперь поговорим о твоем первом задании.

Амилия моргнула.

— Несмотря на все мои усилия, пошли слухи, будто с императрицей что-то неладно. Народ никогда ее не видел, и посему бытует мнение, что она вовсе не существует. Нужно успокоить толпу. Следовательно, твоя задача — подготовить ее величество к произнесению речи с большого балкона через три дня.

— Но… как я…

— Не волнуйся, — прервал ее Сальдур, — всего три фразы. — Он поднял пергамент, который читал, и протянул его Амилии. — Это должно быть просто. Ты уже заставила императрицу сказать одно слово. Теперь сделай так, чтобы она произнесла еще несколько. Пускай выучит речь наизусть и произнесет ее — как императрица.

— Но я…

— Ты помнишь, что я говорил насчет оправданий? Теперь ты дворянка, лицо привилегированного сословия, к тому же облеченное властью. У тебя большие возможности, но и спрос с тебя немалый. Теперь ступай. У меня много дел.

Взяв пергаменты, девушка поклонилась и зашагала к двери.

— Леди Амилия, — остановил ее регент. — Не забывайте, что пять ваших предшественниц тоже были дворянками.

— Семь футов под килем тебе, девочка, — заявил Ибис, со всех сторон разглядывая грамоту о дворянстве, которую показала ему Амилия.

Большая часть обитателей кухни сгрудилась вокруг повара, улыбаясь и тараща глаза на пергамент в его руках.

— Ой, до чего же красиво! — воскликнула Кора. — Мне так нравятся эти замысловатые буковки.

— Никогда не хотел учиться грамоте, — сказал Ибис. — А сейчас в первый раз пожалел, что не умею читать.

— Позвольте? — попросил Нимбус. Тщательно вытерев руки о платок, он осторожно взял пергамент. — Здесь сказано: «Я, Модина, правомочная императрица, милостию Господа нашего Марибора призванная исполнять возложенную на меня великую миссию, чрез посредство регентов моих Мориса Сальдура и Ланиса Этельреда постановляю: за верную службу и преданность престолу жаловать Амилию из Таринской долины, дочь Бартоломью, каретного мастера, дворянским званием и отныне и навсегда именовать ее баронессой Амилией Таринской». — Нимбус поднял голову. — Далее еще много говорится по поводу ограничения наследственных и дворянских прав, но общий смысл написанного ясен.

Все посмотрели на высокого нескладного человека.

— Это Нимбус, — представила его Амилия. — Он страшно голоден. Может, вы дадите ему что-нибудь поесть?

Ибис широко улыбнулся и отвесил скромный поклон.

— Ты теперь дворянка, Амилия. Никто здесь не вправе тебе отказать. Слыхала, Эдит? — крикнул он вошедшей в эту минуту старшей горничной. — Наша малышка Амилия теперь благородная дама.

Эдит остановилась как вкопанная.

— Это еще кто сказал?

— Императрица и регент Сальдур, вот кто! Так написано вот на этом пергаменте. Хочешь прочесть?

Эдит сердито нахмурилась.

— Ага, то-то же! Ты, как и я, не умеешь читать. Может, хочешь, чтобы леди Амилия тебе почитала? Или ее личный секретарь? У него превосходный голос.

Эдит схватила кучу грязного столового белья и выскочила из кухни. Повар расхохотался.

— Она все предрекала, что ты вот-вот вернешься к мытью посуды или тебя ждет что-нибудь пострашнее. — Хлопнув в ладоши, он обратился к Нимбусу: — Итак, чего желаете?

— Мне вообще-то все равно, — ответил Нимбус. У него тряслись руки, отчего пергамент, который он все еще держал, слегка подрагивал. — После нескольких дней голодовки даже кожаная обувь выглядит аппетитно.

— Что ж, приступим.

— Не могли бы вы освободить место, чтобы Нимбус мог сесть? — попросила Амилия.

Кора и Ниппер тут же бросились расчищать стол пекаря и накрыли его, как месяцем ранее для Модины.

— Спасибо, — сказала Амилия. — Вы уж слишком расстарались… Но я вам всем очень благодарна.

— Прошу прощения, госпожа Амилия, — обратился к ней Нимбус. — Если позволите. По этикету не положено, чтобы благородная дама благодарила за услугу тех, кто ниже ее по положению.

Амилия села рядом с ним и вздохнула. Опустив подбородок на сложенные руки, она нахмурилась.

— Я не знаю, как быть благородной дамой. Я вообще ничего не знаю, но должна научить ее величество быть императрицей! — Невероятное везение, с одной стороны, и ожидание неизбежной катастрофы, с другой, окончательно выбили девушку из колеи, и она чувствовала себя совершенно потерянной. — Его преосвященство в любую минуту может приказать убить меня. — Она забрала у Нимбуса пергамент и взмахнула им. — Но зато теперь, когда я дворянка, мне просто быстренько отрубят голову.

Лейф принес тарелку с супом. Посмотрев на нее, Нимбус перевел взгляд на разложенные возле него столовые приборы.

— Служители кухни не очень хорошо разбираются в сервировке стола, правда? — Он взял небольшую вилку с двумя зубцами и покачал головой. — Это вилка для раков, и она должна лежать слева от тарелки… если бы мне подали раков. А вот ложки у меня нет.

Амилия почувствовала себя последней дурой.

— Я не уверена, что здесь вообще кто-нибудь знает, что такое вилка. — Она с удивлением посмотрела на изогнутый тонкий предмет из проволоки. — Ими не пользуются даже дворяне. Во всяком случае, я такого никогда не мыла.