Рокоссовский. Солдатский Маршал - Владимир Дайнес

Прошло всего полтора месяца с начала Великой Отечественной войны, а Рокоссовский за это время уже сменил три должности. Вступив в войну командиром механизированного соединения, он через три недели вынужден был переквалифицироваться в общевойскового начальника примерно такого же уровня, а теперь поднялся на новую ступень. Ибо армия – это оперативное объединение, состоящее из нескольких соединений и отдельных частей различных родов войск и специальных войск и предназначенное для решения оперативных задач. Рокоссовскому, не получившему высшего военного образования в объеме академии, пришлось на ходу осваивать нелегкие обязанности командующего армией, тем более что враг не давал времени для раздумий. Стремясь прощупать устойчивость обороны 16-й армии, немцы вскоре возобновили наступление, но успеха не добились. Сильными контрударами Рокоссовский не только сорвал наступательные действия противника, но и нанес ему большие потери. Войска армии, отбросив врага от Ярцева, вышли на восточный берег притока Днепра – р. Вопь.

Впервые в полосе 16-й армии была применена батарея реактивной артиллерии, так называемые «катюши». 16-я батарея «катюш» (три установки) под командованием старшего лейтенанта И. Т. Денисенко прибыла в оперативную группу Рокоссовского еще в конце июля. Рокоссовский поручил генералу Казакову организовать залп «катюш». Тщательно выбрав позицию, точно рассчитав расстояние, артиллеристы нанесли первый удар по ярцевскому вокзалу. Оставляя после себя огненные хвосты, 48 ракет понеслись в расположение врага. Раздался грохот и скрежет, над участком обстрела в небо взлетели шапки разрывов. «Мы вылезли из окопов и, стоя в рост, наблюдали эффектное зрелище, – вспоминал Константин Константинович. – Да и все бойцы высыпали из окопов и с энтузиазмом встречали залпы «катюш», видя бегство врага. Огонь этого оружия по открытым живым целям страшен. По окопавшейся пехоте он менее эффективен, так как для поражения цели требуется прямое попадание в окоп, а «катюши» в основном вели огонь по площадям с большим рассеиванием снарядов. Эту особенность в дальнейшем мы учитывали… Вначале применение реактивных установок на фронте ограничивалось в целях секретности такими инструкциями, что, бывало, хоть отказывайся от использования. Многие командиры-артиллеристы поговаривали, что с этими «катюшами» приходится возиться, как с капризной женщиной. Я был вынужден на свой риск внести некоторые упрощения. При умелом использовании реактивные установки давали хорошие результаты[213]».

Войска 16-й армии сражались все более стойко. Это вынудило противника перейти к обороне. К середине августа разведка установила, что немцы усиленно укрепляют рубежи вдоль западного берега р. Вопь. В захваченных приказах и других трофейных документах немецкой 9-й армии содержались сведения об интенсивных работах по всей линии обороны.

О войсках Рокоссовского все чаще начали упоминать сводки Совинформбюро. В армию стали приезжать делегации московских заводов, партийных и комсомольских организаций, зачастили писатели, корреспонденты и артисты. Как-то позвонили из Генерального штаба – встречайте английскую военную делегацию (ее возглавлял генерал, представлявший вооруженные силы Великобритании при Генштабе Красной Армии). Рокоссовский находился на левом фланге, в районе соловьевской переправы, и ему тогда было не до гостей. Поэтому командарм поручил это М. С. Малинину, который организовал встречу на командном пункте командира 38-й стрелковой дивизии полковника Кириллова. Прошла она в вежливом дипломатическом духе и довольно тепло. Англичане выпили по нескольку фронтовых норм «хорошей русской водки» и не скупились на хвалебные тосты в честь Красной Армии.

Рокоссовский, воспользовавшись затишьем, наступившим на фронте, принял меры к совершенствованию обороны и управления войсками. Командный пункт армии под руководством Малинина был оборудован заново, в густом лесу и хорошо замаскирован. Из палаток все перебрались в блиндажи. Штаб работал дружно и слаженно. Во многом это было заслугой командующего армией. Он старался создать благоприятную рабочую атмосферу, исключавшую отношения, построенные по правилу «как прикажете», а также ощущение скованности, когда люди опасаются высказывать суждения, отличные от суждений старшего по должности. Центральным рабочим местом была так называемая «штаб-квартира». Здесь Рокоссовский присутствовал при докладах, которые делали начальнику штаба начальники разведки, оперативного отдела, связи. В то же время и Малинин слушал, когда командарму докладывали руководители родов войск. Здесь же находился и член военного совета. При командующем чаще всего велись разговоры с направленцами, с командирами соединений и частей усиления. «Такая система позволяла мне, как говорится, врастать в обстановку, – писал Константин Константинович. – В штаб-квартире обдумывались решения, составлялись приказы и распоряжения. Все это облегчало работу, развивало полезную инициативу, побуждало творческую мысль. Больше было счастливых находок. Можно было не сомневаться, что педантичный, спокойный, уверенный в себе и в своих подчиненных начальник штаба М. С. Малинин сумеет обеспечить выполнение приказа. Была у Малинина еще одна черта, может быть, необычная для руководителя крупного штаба – потребность своими глазами увидеть и оценить местность предстоящих боев. Должно быть, это было у него способом самоконтроля. Он довольно часто появлялся на позициях частей, в войсках его знали, и это тоже повышало авторитет нашего штаба[214]».

Противник на западном направлении также укреплял свою оборону. В соответствии с директивой Гитлера от 21 августа «важнейшей задачей до наступления зимы являлся не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа». На севере планами германского генерального штаба предусматривалось окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками. Для содействия группе армий «Юг» в разгроме 5-й армии Юго-Западного фронта и выхода в район восточнее среднего течения Днепра командующий группой армий «Центр» должен был выделить как можно больше сил. Одновременно ей предстояло «отражать атаки противника на центральном направлении на таком рубеже, оборона которого потребовала бы минимального расхода сил…[215]»

После перехода войск Западного фронта к обороне в Смоленском сражении начался новый этап. Центр боевых действий переместился к югу. 8 августа в наступление против Центрального фронта перешли 2-я полевая армия и 2-я танковая группа противника, повернутые фронтом на юг. Войска Центрального фронта вынуждены были отходить в юго-восточном и южном направлениях. Для прикрытия брянского направления между Резервным фронтом и Центральным фронтом 16 августа началось формирование Брянского фронта под командованием генерал-лейтенанта А. И. Еременко. В его состав вошли 13-я, 50-я, а с 25 августа также 3-я и 21-я армии упраздненного Центрального фронта. К 21 августа 2-я полевая армия и 2-я танковая группа вермахта продвинулись на 120—140 км, вышли на рубеж Гомель, Стародуб и глубоко вклинились между Брянским и Центральным фронтами, создав угрозу флангу и тылу Юго-Западного фронта.

Ставка Верховного Главнокомандования (8 августа 1941 г. Ставка Верховного Командования была переименована в Ставку Верховного Главнокомандования. – Авт.), стремясь сорвать наступление противника в тыл Юго-Западного фронта, решила активными действиями сковать войска группы армий «Центр» и нанести им поражение. Однако попытки частей Брянского фронта остановить продвижение врага ударами во фланг не принесли успеха. В полосе Брянского фронта по указанию Ставки Верховного Главнокомандования (ВГК) с той же целью была проведена воздушная операция с участием 460 самолетов. Они нанесли серьезный урон 2-й танковой группе, но также не смогли сорвать наступление противника на юг. В то же время на правом крыле Западного фронта противник нанес сильный танковый удар по 22-й армии, прорвал ее оборону и 29 августа захватил Торопец. Войска 22-й, а также оборонявшейся южнее 29-й армии были вынуждены отойти на восточный берег Западной Двины.

Тем временем войска Западного, а также 24-й и 43-й армий Резервного фронта 16 августа начали наступление с целью разгромить духовщинскую и ельнинскую группировки противника. Ставка ВГК, стремясь развить наступление, направила 25 августа командующему войсками Западного фронта директиву № 001254, в которой требовала «энергично продолжать начавшееся наступление, разбить противостоящего противника и во взаимодействии с войсками левого крыла Резервного фронта к 8 сентября 1941 г. выйти на фронт Велиж, Демидов, Смоленск». С этой целью 22-я армия получила задачу ликвидировать подвижные части противника, прорвавшиеся в район станции Великополье, Назимово, Жижица, Замошье, а затем прочной обороной рубежа станция Насва, Великие Луки, озеро Велинское обеспечить наступление войск Западного фронта с севера и со стороны Опочки. С продвижением 29-й и 30-й армий на рубеж Велиж, Демидов левому флангу 22-й армии предписывалось выйти на линию озера Усмынское. Войска 29-й армии получили приказ, развивая начавшееся наступление, нанести главный удар на Велиж. На 30-ю армию возлагалась задача наступлением на Тюховицы, Елисеевичи, Холм способствовать удару 19-й армии на Духовщину и далее на Смоленск. От 19-й армии требовалось развивать наступление с ближайшей задачей овладеть Духовщиной; а в дальнейшем – ударом в юго-западном направлении овладеть районом Смоленска, не ввязываясь в лобовые атаки за город. 16-й армии ставилась задача нанести удар в направлении на станцию Кардымов, Смоленск и оказать содействие 19-й и 20-й армиям в разгроме смоленско-ярцевской группировки противника. 20-й армии приказывалось первоначальным ударом в общем направлении станция Клоково, станция Рябцево и в дальнейшем на северо-запад совместно с 19-й и 16-й армиями разбить смоленскую группировку противника.[216]