Морской дозор - Сергей Зверев

– Пусть его бесится, – равнодушно сказала Леночка, и не думая «отлипать» от широкой груди Павлова. – Ни фига он меня не сожрет, подавится. Никуда я не поеду. Здесь останусь, с тобой. Можно, я останусь, Полундра?

«Ох, как бы я хотел тебя оставить, милая ты моя малышка, – горько думал Сергей, поглаживая спину прижавшейся к нему девушки. – Но не могу, ты начисто свяжешь мне руки, а они мне нужны свободными, особенно сейчас. И на жуткий скандал мне сейчас идти нельзя! Прости меня, спасительница ты моя, храбрая пичужка!»

– Лена, милая, – тихо сказал он ей на ухо, – послушайся меня беспрекословно, ладно? Если действительно я тебе… небезразличен. Поезжай сейчас домой. Так надо. Никто не сделает тебе ничего плохого. Что? Мне? Мне теперь тоже не сделают, спасибо тебе, хорошая моя! Конечно, конечно, мы обязательно встретимся, и не раз. Поверь, я найду способ! Договорились, Лена? Ну, вот и славно.

Затем он повернулся к Берсентьеву и сказал ему, четко разделяя слова, как бы подчеркивая их:

– Генерал, если вы причините дочери хоть малейшее зло, если вы еще раз посмеете ограничить ее свободу… То знайте, я буду очень возражать против этого. Просто очень! Так что лучше бы вам так не поступать.

Он посмотрел в глаза генералу и улыбнулся такой улыбкой, о которой мало кто из живых мог бы рассказать. Так Павлов улыбался своим врагам, а быть врагом Полундры… Опасное это для здоровья занятие!

И до Геннадия Феоктистовича это дошло. Он вдруг понял, что очень не хочет на своей шкуре прочувствовать, как именно умеет «возражать» североморец. Генерал, мрачно промолчав, отвел глаза.

Глава 31

Но не такой был человек генерал-майор Берсентьев, чтобы так легко отказаться от своих планов. Упрямство у него было под стать интеллекту, то есть ослиное.

Да, жаль, что так неплохо начавшаяся история с арестом Полундры закончилась полным пшиком. Но записная книжка-то с координатами так и осталась в кармане генеральского кителя! Павлов теперь, конечно, не отступит, тоже упрям, будет пытаться сам, без участия генерала, поднять со дна Байкала груз с «Ми-26». Нейтрализовать его не удастся, тем более что теперь, после всего произошедшего, подводник будет настороже.

Но кто сказал, что нейтрализовать надо именно его? Можно ведь просто оставить североморца без средства для сложной подводной работы, без его мини-субмарины! Тогда пускай ныряет с одним аквалангом хоть до посинения, ничего ему не обломится, ни одного ящика со ртутью он со дна не вытащит, это просто вне человеческих возможностей!

Любопытно, что ход мыслей Геннадия Феоктистовича повторял, разве что с некоторым запозданием, схему действий его «заклятого друга» и «компаньона», Чжоу Фан Линя. Тот тоже, когда Полундру вывести из строя не удалось, решил оставить его без «Нерпы».

Впрочем, ничего удивительного: и тот, и другой были законченными мерзавцами, а потому и мыслили соответствующим образом.

Но если Чжоу Фан Линю пришлось организовывать попытку самой настоящей диверсии, которая сорвалась лишь в самый последний момент и по чистой случайности, то Берсентьеву такие экстремальные способы решения проблемы «Нерпы» были не нужны. Как ни говори, а у генерал-майора возможностей побольше, причем вполне легальных возможностей.

Прикинув их, Геннадий Феоктистович довольно хмыкнул. Он принял единственно верное решение! И теперь отправился не домой, на дачу, куда на мотороллере укатила проклятая девчонка, а в штаб ЗабВО, где имел честь служить и занимал очень немалую должность. Время было дорого, и терять его не стоило! Слава богу, связь в штабе была налажена отлично, с любой точкой России можно было переговорить по закрытому военному каналу, допуск к которому у генерала имелся.

Пусть не сразу, но часа через два он вышел на нужных людей в штабе Северного флота. Рука руку, знаете ли, моет, нашлись у Берсентьева и в Мурманске знакомые с хорошими звездами на погонах и не особо обремененные всякой старомодной чепухой, вроде «офицерской чести». Еще некоторое время пришлось объяснять далекому собеседнику, чего, собственно, хочет от него генерал-майор из ЗабВО. Наконец тот понял, пообещал подключить нужных людей и решить не слишком сложный вопрос в кратчайшие сроки, буквально за час-полтора.

Ждите факс, одним словом!

Берсентьев довольно усмехнулся: вот так вот! Связи решают все! Лишь найди нужных людей, и проблемы как не бывало. Он этим людям тоже может пригодиться. Сегодня они помогут Геннадию Феоктистовичу, а там, глядишь, он – им, когда его помощь потребуется! Да, вот так и живем.

И точно, не подвели «нужные люди»: уже ближе к обеду в штаб ЗабВО пришел по факсу приказ из штаба Северного флота. Он был предельно лаконичен и гласил, что испытания подводного самолета прошли успешно, а кроме того, продолжать их без представителя завода не имеет смысла. Проще говоря, без трагически погибшего Котельникова испытывать «Нерпу» рискованно.

Поэтому приказом недвусмысленно предписывалось срочно доставить «Нерпу» с места ее базирования в настоящее время на авиабазу в Горяченске, взять под надежную охрану и ждать прилета военно-транспортного «Ил-76».

Самолет прибудет в ближайшие дни и заберет «Нерпу» для переброски ее в Мурманск. Тем же самолетом должны вылететь в Мурманск Полундра и Никифоров со своим взводом морских пехотинцев.

Генерал-майор Берсентьев довольно хмыкнул, поздравив себя с успехом задуманного: приказы в армии не обсуждаются, ни черта теперь подводник не сделает, отныне «Нерпа» ему недоступна.

Он вызвал своего личного порученца-вестового и отправил его с копией приказа на РЛС: пусть друзья-североморцы прочтут и проникнутся.

Они и прониклись, хотя очень по-разному, что неудивительно: Никифоров не знал многого из того, о чем прекрасно был осведомлен Павлов. И теперь на причале, около укрытой брезентом «Нерпы», кипел жаркий спор двух друзей-спецназовцев.

– Миша, Кракен ты мой дорогой, – убеждал Никифорова Сергей, – да пойми же ты, что это не моя прихоть, не каприз дурацкий, а настоятельная необходимость!

– Полундра, мы с тобой люди военные, – тихо и невесело отвечал ему Михаил, которому отказывать Павлову было до боли тяжело. – Ты копию приказа читал? А, вот видишь, ты даже расписался за это. Мне что, объяснять тебе, как салажонку-первогодку, на чем армия держится? На беспрекословном выполнении приказов, иначе это не армия, а вольница махновская. Ну что я могу сделать, что ты от меня хочешь, чего, акулий плавник мне в глотку, добиваешься?

– Того, – Полундра даже голос немного повысил, – чтобы ты и своим умом думал! Ну рискни, не мешай мне, дай доступ к «Нерпе», не заметь, в конце-то концов. Вроде как прошляпил ты мое самоуправство, я на себя всю ответственность возьму.

– Ага, – совсем уж безнадежно-мрачно отозвался Кракен, – мало мы с тобой уже прошляпили? Мальчишку не уберегли! Не верю я в его самоубийство, с чего бы?

– Давай не сейчас об этом, – скрипнул зубами Полундра. – Неужели ты думаешь, что я оставлю его смерть просто так? Но пойми, сейчас у меня нет времени, я в жесточайшем цейтноте!

– А уж про «всю ответственность на себя возьму», – столь же безнадежно, будто и не слыша слова друга, продолжал Никифоров, – ты бы, Сережа, лучше помолчал. Напомнить, какую ответственность на тебя сегодня утром чуть было не повесили? Если бы не эта девчонка, сидел бы ты сейчас, Полундра, на гарнизонной губе. И отнюдь не со мной бы беседы вел!

– Но мне нужно, понимаешь, жизненно важно испытать резак!

– Да что в этом клятом резаке такого жизненно важного?! – наконец не выдержав, взорвался Кракен. – Говори уж тогда все до конца, хрена ли от меня секреты разводить?!

С минуту Павлов тяжело молчал. Затем посмотрел прямо в глаза Михаилу:

– Миша, я все тебе скажу и объясню. Но не сейчас, чуть позже. Пока просто прошу мне поверить.

– Все, – прежним тусклым голосом произнес морской пехотинец. – Испытания закончены, согласно приказу. И наш разговор на эту тему – тоже.

Он развернулся, чтобы уйти, но Сергей придержал приятеля за руку:

– Постой, Кракен. Ладно, к этому мы еще вернемся, но выслушай тогда одну мою просьбу.

– Говори.

Внимательно выслушав Полундру, Михаил чуть оживился, кивнул:

– Хорошо. Это можно будет сделать. В любой момент, когда захочешь. Только так, чтоб об этом никто, кроме нас с тобой, не знал.

«Ладушки, – подумал Сергей, – в любом случае пора переходить в контратаку, хватит из себя ягненка невинного изображать, которого все обидеть норовят. Пришло время показать клыки. Я ведь и без "Нерпы" мно-ого чего натворить могу, вот об этом мои противники позабыли. Теперь все зависит от того, правильно ли я рассчитал их следующий ход. Если да, то я устрою им маленький сюрприз в хорошем спецназовском стиле».

Расставшись с ушедшим в караульное помещение Кракеном, Павлов зашел в дежурку гостиницы. Через минуту он остался в дежурке один: видевший утреннюю сцену сержантик сочувственно покивал Сергею и деликатно вышел из комнатушки, прикрыв за собой дверь.