ГенАцид - Всеволод Бенигсен

— Может, МЧС подключить? — робко предложил он губернатору.

— Ага. МЧС. Еще скажи, ЦРУ с Моссадом. Не понимаешь? Тут же никто не в курсе. Кроме нас и, ну, ты понял, кого. Такая шумиха в прессе поднимется — головы не сносить. Ты лучше думай, как положение исправлять будем.

— То есть?

— Начинай поиск.

— Поиск?

— Да.

— Кого?!

— Ну не меня же! Себя!

Абсурдность этого требования снова растревожила осиное гнездо чухнинских мыслей.

Словосочетание «поиск себя» звучало как некий философский императив — что-то типа «поиск своего места в жизни» или «поиск своего смысла бытия». В таком значении это было, что называется, еще куда ни шло. Но в буквальном значении «поиск себя» звучал как полнейшая нелепица. Как можно искать себя, если вот он я?

Чухнин тряхнул головой.

— Хотя, конечно, — продолжил губернатор, — больше твоей персоны, уж не взыщи, меня интересует объект. Короче, ищи, голубчик. Его, себя, неважно. И главное, делай это быстро. Очень быстро. К тому же… положение… он… пойми… Россия…

Дальнейшее Чухнин уже не слышал из-за нарастающих помех. Какое-то время он еще вылавливал отдельные слова губернатора, но сложить их воедино уже не удавалось, и он прокричал: «Связь пропадает! Я сейчас перезвоню».

Он перенабрал номер губернатора, но сигнала не было. Из трубки раздавалось только зловещее шипение. Чухнин снова подумал о варианте со смертью. Возможно, в данный момент он вместе с остальными жителями Заполярного возносился к небесам, где сигнал по мере отдаления от Земли становится все прерывистее и глуше. Бедняга и не предполагал, что в смысле отдаления от земли он был очень даже недалек от истины, только происходило это отдаление не по вертикали, а по банальной горизонтали. Но в тот момент он запретил себе паниковать и строить абсурдные предположения, а все его мысли занялись классическим русским вопросом — что делать? Времени действительно было в обрез. Если бы не чертова перепись, можно было бы не дергаться, а делать все постепенно, не бросаясь из крайности в крайность. Но время… времени было мало.

Чухнин сел в казенный снегоход (подаренный губернатором опять же к визиту президента и почему-то не отобранный после окончания визита) и на предельной скорости помчался. Но не в сторону секретного объекта, а в совсем противоположном направлении, а именно в направлении Большой Земли. Через полчаса он увидел то, что даже в самом страшном сне не могло ему привидеться. Железная дорога, вдоль которой он мчался, не жалея казенного горючего, обрывалась, точь-в-точь как рассказывал губернатор. Искореженные рельсы выглядели так, как будто неведомый зверь пытался скрутить их в морской узел. Линии электропередач представляли собой череду сначала покосившихся, а ближе к обрыву поваленных столбов с безжизненно разметавшимися по земле проводами. И горизонт. Но не привычный, земной, а лишь уходящее в бесконечность пространство холодного моря.

Чухнин оставил снегоход в сотне метров от места отрыва и пешком, неуклюже прыгая по шпалам, добрался до края. Здесь земля, в отличие от поселка, как будто слегка вибрировала. Еще сидя на снегоходе, он почувствовал легкое дрожание, исходящее от земли, — видимо, ближе к краю колебания почвы, по законам физики, были сильнее.

Он не решился подойти слишком близко, однако и так было видно, что обрыв был гладким и ровным, словно не часть суши откололась в результате какого-то тектонического сдвига, а чья-то невидимая рука твердо отрезала кусок праздничного торта.

Сомнений не было — поселок Заполярный превратился в остров. Дрейфующий остров.

«Это конец», — подумал Чухнин и зажмурился. Подумал он, конечно, другое слово, но даже оно не было адекватным той буре эмоций, которую переживал глава поселка в тот момент. Но так как он запретил себе паниковать, то не стал понапрасну наслаждаться открывающимся видом, а побежал обратно к снегоходу.

«Блядские ракеты! — матерился про себя Чухнин. — Блядская секретность! Перестраховщики хреновы. Но ничего! Теперь вам никуда не деться. Теперь мы все в одной лодке. Точнее, на одном острове».

Через полчаса Чухнин, вздымая клубы белого снега, въехал на территорию поселка. Необходимо было выяснить, где они находятся, куда их несет и, наконец, с какой скоростью их несет туда, куда их несет от того места, где они находятся.

Между тем жизнь в поселке шла своим чередом. Работал магазин, работал кинотеатр, работала школа. Местная электростанция давно переключилась на автономный режим, как делала всегда при перебоях электричества, которые, как уже было сказано, были частым явлением в этих краях.

Первым делом Чухнин направился в школу, где прямо с уроков выдернул преподавателей физики и географии, Левицкого и Караваева. Потрясенные сенсационной новостью и пообещавшие хранить молчание, по крайней мере какое-то время, они покорно проследовали за Чухниным на научную станцию, то есть туда, где собственно и занимались своим основным делом — изучением законов природы и прочей научно-исследовательской деятельностью.

Через час им удалось установить, что поселок Заполярный движется на довольно приличной скорости по направлению к морской государственной границе России, и даже более того — в данный момент готовится ее пересечь.

Узнав это, Чухнин мгновенно вспотел, несмотря на комнатную температуру, едва превышавшую 15 градусов по Цельсию (с отоплением в поселке было туго).

Одновременно он почувствовал невероятную усталость и страх, как будто это он сам на большой скорости двигался по направлению к государственной границе и в данный момент готовился ее пересечь.

Чухнин спросил, можно ли хотя бы примерно сказать, в каком направлении после государственной границы они будут двигаться и есть ли какой-то конечный пункт, который положит конец их дрейфу, а если таковой имеется, то сколько у них осталось времени?

В ответ прозвучала малоутешительная информация.

— После морской границы мы, скорее всего, двинемся по направлению к фюльке Финнмарк, — сказал Левицкий.

— А это что у нас? — почти прохрипел Чухнин.

— А это уже не у нас. Фюльке Финнмарк — район Норвегии. Точнее, губерния.

При этих словах Чухнину показалось, что земля качнулась у него под ногами, как будто он находился на палубе корабля, однако, глянув на ученых, которые даже не дрогнули, понял, что это исключительно его воображение. Кажется, он впервые знал смысл выражения «отсутствие новостей — это хорошие новости».

— А там что? Там кто? Там какие-нибудь города есть?

— А то. Столица губернии — город Вадсё. Большой, кстати.

— Вадсё. Вот и всё, — неожиданно срифмовал название города и свою оценку происходящего Чухнин.

— Что вы сказали? — рассеянно переспросил Левицкий.

— Неважно, — собрав волю в кулак, неестественно твердым голосом сказал Чухнин. — И когда же мы там будем?

— Если исключить объективные и субъективные причины, — безмятежно встрял Караваев, — то, вероятно, дня через три-четыре — несет нас действительно сильно.

— Что значит «объективные и субъективные»?

— Объективные — это геофизика, течение, погода, движение циклонов, антициклонов и прочее, а субъективные — это если нас попытаются остановить искусственно.

— Это как? — опешил Чухнин.

— Видите ли, Павел Юрьевич, мы находимся в состоянии перехода государственной границы с Норвегией. А на границе, как известно, «тучи ходят хмуро». Пограничники шуток, даже если это шутки природы, не понимают. Сначала нас заметят наши, потом норвежцы. И те, и те попробуют нас остановить. Конечно, если исходить из примерного объема движущейся массы, ну, то есть нас, то сделать это будет крайне затруднительно.

И пока Чухнин попытался прикинуть, хорошо это или плохо, Караваев добавил: «Если, конечно, не применять оружие».

— В смысле? — встревожено поднял на него глаза Чухнин.

— Нас можно просто разбомбить. Норвегия — член НАТО. Достаточно будет послать пару боевых самолетов, и они десятком бомб превратят наш дрейфующий остров в навозную кучу. Впрочем, до норвежцев это могут успеть сделать и наши пограничники.

Левицкий и Караваев даже представить не могли, что это небрежно высказанное предположение заставит побелеть розовощекого Чухнина до цвета оконной изморози. Ведь они понятия не имели о том, что находится на их «острове» помимо торгового центра, кинотеатра и школы.

«Одно попадание в район объекта, — подумал Чухнин, — и… ка-тас-тро-фа. Ядерная война. Третья мировая. Конец света».

— Но это вряд ли, — закурив, решил поспорить с Караваевым Левицкий. — Во-первых, видно, что это не судно. Хотя бы по объему и по объектам, — последнее слово он произнес безо всякого подчеркивания, но Чухнин по привычке вздрогнул. — Во-вторых, видно, что население — мирное. А в-третьих… а в-третьих, мы можем предупредить мировую общественность о том, что с нами происходит.