Сердце тигра - Александр Прохоров

Оставив позади Авентинский холм, путешественники достигли Бычьего форума и далее, проехав между Палатинским холмом и Велабром, где уже вовсю шла бойкая торговля, прибыли к Императорскому форуму.

Здесь, в отличии от кварталов Авентина, заселенных в основном беднотой, улицы были широкие и чистые, вдоль дорог стояли богатые дома, все вокруг утопало в садах, тут и там били фонтаны, а через территорию некоторых усадеб проходили рукотворные русла широких ручьев, выложенные мраморной плиткой.

Отсюда были видны величественные арки и колонны, воздвигнутые в разные времена разными императорами, своими размерами и архитектурой поражали рынки, портики, храмы и святилища. Здесь величие Рима представало во всем своем блеске и силе.

Столица Империи, между тем, просыпалась. С каждой минутой людей на улицах становилось все больше и больше. Кто-то шел налегке, некоторые тащил корзины, мешки или катили перед собой тележку с поклажей. Многие богачи, кто лежа в лектиках, кто на колесницах, в сопровождении толп рабов, слуг и клиентов, направлялись в сторону Императорского форума, где и должно было состояться триумфальное шествие. Туда же, со всех концов города стекался и весь остальной люд, особенно многочисленная чернь.

Собирался народ в основном по обеим сторонам так называемой Широкой улицы, по которой от Фонтильских ворот, мимо комплекса императорских дворцов, мимо холмов Велия и сенатской курии и должна была пройти процессия.

Толпы простого люда плотно заполнили улицу с обеих сторон. Все шумели, кричали, кое-где вспыхивали потасовки из за лучших мест. Экипажи богачей вклинивались прямо в толпу и чтобы не попасть под колеса, люди с проклятием расступались, увеличивая позади себя давку. Городские стражники кидались то туда, то сюда, стремясь, навести порядок. Вдоль улиц, чтобы на проезжую часть никто не сунулся, натянули канаты и железные цепи. Для сдерживания толпы, через каждые три шага, стоял вооруженный солдат когорт вигилов.

Нарбо довольно удачно подвел колесницу почти к самой проезжей части, так что с этого места он и господин все отлично могли видеть. Было несколько недовольных, тем, что их оттеснили лошадьми в сторону, но высказываться громко побоялись, оценив рост и силу возницы, а также длину и толщину его плети.

Вот, наконец, в отдалении со стороны Фонтильских ворот торжественно загудели трубы. Толпа в волнении поддалась вперед, солдаты возле ограждений, тут же начали оттеснять особо любопытных обратно. Через минуту показался отряд императорских рабов. Это были исключительно сильные мужчины, числом в тысячу или около того, собранные казалось, со всех концов Ойкумены, так разнообразны были и цвета их кожи и черты лиц. Их одежда, состояла из одних набедренных повязок, мускулистые тела блестели от масла. Рабы несли на огромных подносах слитки золота, груды драгоценных камней, цепи из серебра, вазы и кувшины с вкрапленными в них алмазами.

- Странно, не думал я, что у северных варваров есть такие богатства, — произнес, стоящий неподалеку от колесницы Лоредана седовласый старик.

Несколько человек повернули к нему удивленные лица. Старик объяснил:

- Когда я служил в Девятом Триумфальном легионе, часто приходилось воевать с германцами. И через Рейн и через Данубий я ходил. Сколько селений мы спалили и не сосчитать. Но нигде, клянусь богами, я не видел у германцев столько золота, сколько пронесли здесь. Раньше, давным-давно и великий Юлий Цезарь с варварами воевал и Германик и Тиберий, но даже они не захватывали у германцев столько золота. Должно быть, Каракалла снискал особую милость у Фортуны, раз ему досталась такая добыча.

Следом за рабами прошла когорта легионеров — особо почетные стражи трофеев. Далее, за ними шла группа важных толстопузых сенаторов с надменными лицами, все как один в белых тогах с широкими пурпурными полосами вдоль края одеяния. За сенаторами двигалась повозка с трубачами, а сразу за ними отряд флейтистов в красных плащах с позолоченными лавровыми венками на головах. За музыкантами двигались пять огромных возов, каждый из которых тащили три здоровенных белых быка, чьи рога обматывали разноцветные ленты. Возы до верху были заполнены оружием побежденных. Всех, особенно впечатлили огромные, тугие луки кочевников-аламанов. Правда, вновь не обошлось без недоразумения. Старик, ранее удивившийся обилию захваченного у германцев золота, в этот раз углядел среди оружия довольно много пехотных македонских доспехов, покрытых искусным орнаментом и сарисс [115], какими пользовались воины фаланги.

- Вот уж не думал, что у варваров есть такие вещи! — воскликнул он. — Это что же, германцы теперь бьются, как воины Александра Великого? Клянусь Юпитером, еще немного и варвары научатся делать катапульты!

Несколько человек между тем, пронесли медные таблички с названием разгромленных племен. Всех поразило число этих табличек. Кто-то в недоумении воскликнул, что среди побежденных варваров: хаттов и аламаннов, почему-то значатся несколько фракийских и иллирийских племен, покоренных три столетия назад еще при Республике.

Старый легионер, услышав это, посмеялся и сказал, что Каракалла, должно быть, покорил эти племена еще раз, для верности. Один из стражников в оцеплении велел старику заткнуться и не ставить под сомнение подвиги и военные заслуги императора.

Ну вот, наконец, на роскошно убранной колеснице появился и сам виновник торжества, император Марк Аврелтий Антонин Бассиан Септимий Север Каракалла. На нем была пурпурная туника. Раб, стоящий позади императора, держал над его головой лавровый позолоченный венок. В одной руке император сжимал скипетр из слоновой кости, увенчанный медным орлом и лавровой ветвью, в другой меч. Сразу за императором, в пышном одеянии, с ног до головы увешанный золотом и драгоценностями, на убранной дорогими коврами карруке [116], ехал префект претория смуглолицый Опеллий Макрин. За ним, следовали еще несколько колесниц с особо приближенными и друзьями императора. По обеим сторонам этой процессии в два ряда, верхом, ехали преторианцы в начищенных до блеска доспехах и в пурпурных парадных полудаментах.

Народ приветствовал императора и его свиту криками и рукоплесканием. Особенно, восторженные крики усилились, когда юные мальчики-рыбы, стоявшие на подножках колесниц, начали швырять горстями, во все стороны медные монеты. Толпы нищих, вопя и ругаясь, ползали по земле, подбирая щедроты императора. Тут же вспыхивали многочисленные потасовки, началась страшная толкотня.

Нарбо с радостным криком соскочил с места возницы и бросился в самую гущу бродяг и тоже, стал собирать деньги. Он ссыпал их себе за пазуху, прятал за щеку. Лоредан попытался оттащить его обратно.

- Что ты делаешь, дурень? Нас задавят в этой толпе!

- Так ведь денежки, господин! — вскричал Нарбо. — И никто нас не задавит. Да я сам, кого хотите, задавлю!

- А я тебе говорю — прекрати! У нас ведь есть деньги! Сабина дала мне три тысячи денариев!

- Три тысячи? — завопил кто-то над самым ухом Лоредана.

Тот обернулся и резко отшатнулся, увидев разбойного вида бродягу с вытянутой рябой рожей и лошадиными зубами. Рожа эта показалась ему знакомой. Пока он силился вспомнить, бродяга вытащил нож и направил его в сторону Лоредана.

- Ну-ка, давай сюда свои три тысячи! Живее или я так тебя отделаю аристократик, что мама не узнает.

В этот момент Лоредан узнал разбойника. Это был тот самый тип, которого они видели в лодке посреди Тибра еще в их первый приезд в Рим. Кажется, разбойника звали Фаэций.

- Нарбо, избавь меня от этого… — с кривой ухмылкой, Лоредан кивнул на разбойника.

И без того перекошенная рожа Фаэция перекосилась и вытянулась еще больше.

— Ребята сюда! — хрипло крикнул он.

Тут же, вокруг появилось еще несколько оборванцев. Некоторые были вооружены ножами, некоторые короткими узловатыми дубинками. Толпа вокруг зашумела, начала испуганно пятиться. Образовался неровный круг в центре, которого были Нарбо с Лореданом и с десяток, окруживших их бандитов.

- А ну-ка, покажите этому аристократику и черномазому, кто тут хозяин! — зашипел Фаэций, брызгая слюной.

Один из разбойников попытался ударить Нарбо. Тот перехватил руку с ножом и выкрутил ее в запястье. Разбойник заорал от боли. Нож, упав на мостовую громко звякнул. Нарбо, тут же поднял противника над головой и зашвырнул его в охнувшую от изумления толпу.

Глаза Фаэция превратились в две злобные узкие щелки.

- Налетайте со всех сторон! — завизжал он. — По двое! По трое одновременно!

Разбойники приободрились и начали смыкать кольцо. И тут, растолкав толпу, появились трое конных преторианцев. Один из них, выхватив меч, прямо на скаку отсек Фаэцию левое ухо. Тот пронзительно завизжал и, обливаясь кровью, расталкивая всех встречных, ринулся прочь. Другие бандиты, тоже стали разбегаться, при этом, не стесняясь использовать свои ножи и дубинки, чтобы пробить себе путь через толпы. Началась паника, люди метались туда сюда, раненых топтали ногами. Стражники у заграждений орали, ругались и отчаянно сдерживали толпу, но давка от этого только усилилась. Среди всей этой кутерьмы, преторианец, ранивший Фаэция, соскочил с коня и обнял Лоредана.