Сказки - Якоб Гримм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И чего это ему там понадобилось? Даже со мной не попрощался!
– О, ему так хотелось туда пойти, и он отпросился у меня на шесть недель; ведь там ему будет хорошо.
– Эх, – сказал муж, – а мне чего-то так грустно; нехорошо, что он ушёл, со мной даже не попрощавшись.
Принялся он за еду и говорит:
– Марленикен, о чём ты плачешь? Братец ведь скоро вернётся.
– Ах, жена, – говорит он, – какая у тебя вкусная похлёбка! Положи-ка мне ещё. – И чем больше он ел, тем больше хотелось ему есть.
Вот он и говорит:
– Наложи-ка мне побольше, зачем оставлять, пусть она вся мне достанется.
И он ел и ел, а кости под стол бросал, пока всё не поел. А Марленикен подошла к своему комоду, достала из нижнего ящика свой самый лучший шёлковый платок, собрала под столом все косточки, сложила и завязала их в шёлковый платок, вынесла их из дому и залилась горькими слезами. Положила она косточки под можжевельником на зелёную траву; и только она их там положила, как стало ей вдруг так легко, и она перестала плакать.
И начал можжевельник покачиваться, стали ветки на нём то раздвигаться, то опять сходиться, будто кто радовался и размахивал рукой. И спустилось в это время с дерева облако, и в облаке будто пламя вспыхнуло. Вылетела из пламени красивая птица и так прекрасно запела, взлетела высоко-высоко на воздух, а когда она улетела, стал можжевельник такой же, как был прежде, а платок с костями исчез.
Стало Марленикен так легко и приятно, будто брат её жив. Пошла она, радостная и весёлая, домой, села за стол и начала есть. А птица улетела и села на крышу дома к одному золотых дел мастеру и запела:
Меня мачеха убила,А отец меня поел,А Марленикен-сестрицаМои косточки собрала,В шёлковый платок связалаДа под деревом сложила.Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!Я красивее всех птиц!
А золотых дел мастер сидел в это время в своей мастерской и делал золотую цепь; услыхал он птицу, что сидела у него на крыше и пела, и показалось это ему таким прекрасным. Он встал, но у порога потерял туфлю. Вышел он так на улицу, в одной туфле и в одном чулке; был на нём рабочий передник, и держал он в руке золотую цепь, а в другой щипцы. А солнце на улице светило так ярко. Подошёл он поближе, остановился и стал разглядывать птицу.
– Птица, – сказал он, – как ты хорошо поёшь! Спой мне ещё раз свою песенку.
– Нет, – говорит птица, – дважды петь я не стану. Дай мне золотую цепь, тогда я спою тебе ещё.
– Что ж, – сказал золотых дел мастер, – возьми себе золотую цепь и спой мне ещё раз.
Подлетела птица, схватила правой ногой золотую цепь, уселась перед золотых дел мастером и запела:
Меня мачеха убила,А отец меня поел,А Марленикен-сестрицаМои косточки собрала,В шёлковый платок связалаДа под деревом сложила.Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!Я красивее всех птиц!
Полетела потом птица к одному сапожнику, уселась к нему на крышу и запела:
Меня мачеха убила,А отец меня поел,А Марленикен-сестрицаМои косточки собрала,В шёлковый платок связала,Да под деревом сложила.Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!Я красивее всех птиц!
Услыхал это сапожник, вышел на порог в своей безрукавке, глянул на крышу, прикрыл от солнца глаза рукой, чтоб не ослепнуть, и говорит:
– Птица, как ты прекрасно поёшь! – И он крикнул через порог: – Жена, а ну выйди-ка сюда на минутку, тут вот птица, посмотри на неё, как она прекрасно умеет петь.
Позвал он дочь, детей, подмастерьев, слугу и работницу, и все вышли на улицу и начали разглядывать птицу, какая она красивая, какие у неё ярко-красные и зелёные перья, а шея вся будто золотая, глаза у неё как звёзды сверкают.
– Птица, – сказал сапожник, – спой мне ещё раз эту песенку.
– Нет, – говорит птица, – дважды петь я не стану, ты должен мне за это что-нибудь подарить.
– Жена, – говорит сапожник, – ступай к моему столику, стоит там на верхней полке пара красных башмаков; принеси-ка мне их сюда.
Пошла жена, принесла башмаки.
– Послушай, птица, – говорит сапожник, – спой мне ещё разок эту самую песенку.
Подлетела птица, схватила в коготь левой ноги башмаки, взлетела опять на крышу и запела:
Меня мачеха убила,А отец меня поел,А Марленикен-сестрицаМои косточки собрала,В шёлковый платок связалаИ под деревом сложила.Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!Я красивее всех птиц!
Пропела она это и улетела; и держала она в правом когте золотую цепь, а в левом башмаки, и полетела она с ними на мельницу. А мельница стучала: тип-топ, тип-топ, тип-топ! И сидело у мельницы двадцать подручных, они обтёсывали жёрнов и постукивали: гик-гак, гик-гак, гик-гак! И ходила мельница: тип-топ, тип-топ, тип-топ!
Вот уселась птица на липу, что росла перед мельницей, и запела:
Меня мачеха убила…
и бросил работу один из подручных,
А отец меня поел…
и бросило работать ещё двое работников, а как услышали они:
А Марленикен-сестрица…
бросило работу ещё четверо.
Мои косточки собрала,В шёлковый платок связала…
Продолжало теперь обтёсывать жёрнов всего восемь работников,
Да под деревом…
а потом и пять,
…сложила…
и остался тогда работать всего лишь один. Только расслышал он последние слова:
Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!Я красивее всех птиц! —
бросил работу и последний работник.
– Птица, – сказал он, – как ты прекрасно поёшь! Дай и мне эту песню послушать, спой мне ещё разок.
– Нет, – ответила птица, – дважды петь я даром не буду, дай мне мельничный жёрнов, и я спою тебе ещё раз.
– Ладно, коль споёшь нам всем, – сказал он, – то ты его получишь.
– Да, – сказали и остальные, – если она споёт нам ещё раз, то получит жёрнов.
И вот птица слетела вниз. Взялись тогда все двадцать работников за жёрнов вместе с птицей-свиристелью и стали подымать камень: гу-ух, гу-ух, гу-ух!
Просунула птица шею в отверстие жёрнова, надела его на себя, словно воротник, взлетела опять на дерево и запела:
Меня мачеха убила,А отец меня поел,А Марленикен-сестрицаМои косточки собрала,В шёлковый платок связалаДа под деревом сложила.Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!Я красивее всех птиц!
Пропела она это и взмахнула крыльями; и была у ней в правом когте цепь золотая, в левом – башмаки, а на шее – мельничный жёрнов, и полетела она далеко-далеко к дому своего отца.
А в комнате за столом сидели в то время отец и мать и Марленикен. И вот говорит отец:
– Ах, как стало мне теперь легко на душе!
– Нет, – сказала мать, – а мне так страшно, будто большая гроза надвигается.
А Марленикен сидит и всё плачет да плачет.
Прилетела птица и села на крышу.
– Ах, – говорит отец, – мне так радостно и весело, и солнце-то вон как ярко светит; кажется, будто я должен скоро увидеть своего старого друга.
– Нет, – говорит жена, – а мне так страшно, что зуб на зуб не попадает, будто огонь проходит у меня по жилам. – И она распустила пошире свой лифчик. А Марленикен сидит в углу и плачет, платком закрыла глаза, и стал от слёз весь платок мокрый.
А птица села на можжевельник и запела:
Меня мачеха убила…
Услыхала это мать, закрыла глаза и глядеть не хочет, и слушать не хочет, и точно большой ураган зашумел у неё в ушах, загорелись у неё глаза, словно молнии в них засверкали.
А отец меня поел…
– Ах, матушка, – сказал муж, – прилетела к нам такая красивая птица, и как она прекрасно поёт, а солнце-то светит так ярко и блестит на верхушках крыш!
А Марленикен-сестрица…
И склонила Марленикен голову на колени, перестала плакать, а отец и говорит:
– Выйду-ка я да разгляжу птицу поближе.
– Ах, не уходи, – говорит жена, – мне кажется, будто весь дом дрожит и пламенем охвачен.
Но отец вышел во двор, и птица запела:
Мои косточки собрала,В шёлковый платок связалаДа под деревом сложила.Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!Я красивее всех птиц!
И сбросила вдруг птица золотую цепь, и упала она отцу прямо на шею, и пришлась ему как раз впору. Вошёл он в дом и говорит:
– Посмотри-ка, что за чудесная птица, она подарила мне такую красивую золотую цепь; а какая сама птица на вид прекрасная!
Стало тут жене совсем уже страшно, начала она ходить по комнате взад и вперёд, и упал у неё с головы чепец.
А птица запела опять:
Меня мачеха убила…
– Ах, лучше бы мне сквозь землю провалиться, да не слышать этого.
А отец меня поел…
И повалилась жена наземь.
A Марленикен-сестрица…
– Ах, – говорит Марленикен, – пойду-ка я посмотрю, не подарит ли и мне птица что-нибудь.
