Три черные колдуньи - Лариса Соболева

Жанна побежала в свою комнату, достала контракт, перечитала. Все вроде бы в порядке, даже печать стоит. Написав прощальное письмо матери, она поставила ее в известность, что в банке на счету Жанны лежит крупная сумма, а по этому контракту она получит столько же. Письмо вместе с банковскими реквизитами и книжкой вложила в контракт, а конверт купит завтра. И задумалась: кому же отдать, чтоб в случае ее смерти передал маме? Филиппу? Он сам висит на волоске… ладно, потом подумает. Сунув контракт за батарею (здесь никто не найдет), Жанна вернулась в гостиную.

Но! Что делать в сложившихся обстоятельствах? Искать убийцу Нины или о себе позаботиться? Положение-то безвыходное. Нет уж, Жанна лапки не сложит, она еще поборется.

— Только бы не сойти с ума. — Жанна прикрыла глаза. Мучительно знать, что твоя песенка фактически спета, а положение безвыходное. — Я найду выход. Обязательно найду.

Хлопнула входная дверь, Жанна содрогнулась всем телом и уставилась на вход. Послышались шаги в прихожей, затем дверь со скрипом отворилась, вошел Ганнибал:

— Филипп здесь?

— Да. — Зачем он спросил о Филиппе? Какое ему дело? Грохнуть надумал ее сегодня?

— Она дома, — доложил он.

Это о Геле. Ганнибал прошел на кухню, а Жанна упала на диван. Завтра Филипп уедет, без него нельзя убить ее — уже неплохо. Она закрылась в комнате на ключ и положила пистолет рядом с собой. Есть время подумать, пока Филипп будет в отъезде, немного времени, но есть…

Глава 24

Наутро Жанна поехала провожать Филиппа, запретив Ганнибалу следовать за ней, ну а повод удалить его от себя нашла весомый — Гела. Она не выспалась. Ночью из-за каждого шороха в доме Жанна просыпалась, потом долго лежала, не позволяя себе заснуть. Так несколько раз, но разбитой себя не чувствовала, довольно уверенно управляла машиной. Перед ней стояла слишком большая задача — выжить, значит, пока не до сна. В аэропорту Филипп внезапно предложил:

— Давай куплю билет, полетишь со мной?

— Раньше надо было думать, — кисло сказала Жанна.

— Я боюсь тебя здесь оставлять.

— Без тебя мне ничего не грозит. Ты забыл? Убить меня должны, когда ты находишься здесь, рядом со мной.

— Нину убили, когда меня не было в городе.

— То Нину. А теперь нужно, чтоб ты был. Лети, со мной будет порядок.

Честно сказать, трудно удержаться от соблазна не дать деру отсюда. Однако она очутилась в ловушке: с одной стороны — второй экземпляр контракта у Эммы, эта акула капитализма будет искать ее и потребует возместить затраты. С другой стороны, Эмма планирует сделать из Жанны жертву Филиппа. С третьей стороны, нельзя поддаваться панике и зацикливаться на одной Эмме (пришло в голову по дороге в аэропорт), возможно, это кто-то другой. Отсюда следует: необходимо время подумать и придумать способ поимки все той же киллерши. Только киллерша даст толковые объяснения, которые Жанна запишет на диктофон.

— Тебя долго не будет? — спросила она по пути на регистрацию.

— Сама понимаешь, не могу тебя надолго оставить, хотя без меня тебе ничего не грозит, но я так не думаю. Напрягусь и постараюсь управиться за сегодняшний и завтрашний день. Прилечу послезавтра. Звонить буду часто. По мне, так лучше тебе со мной полететь.

— Лети один.

Он взял ее за плечи:

— Знаешь, Жанка, ты занятная. Ничего не буду сейчас говорить, приеду и… поговорим.

Неожиданно он притянул ее и поцеловал. В губы, а не в щеку. Поцеловал, как целуют любимую женщину. На этот раз Жанна осталась равнодушной к внезапному порыву, ее занимает одна, но страстная мечта — жить. Он прошел регистрацию, оглянулся, Жанна послала ему воздушный поцелуй и улыбнулась, чтоб не думал, будто она замороженная рыба. В сущности, Филипп нравится ей, а он, скорей всего, перепутал благодарность с влечением. Благодарность и близкие отношения — две большие разницы, Жанна не воспользуется преимущественным правом и не займет место подруги Филиппа. К тому же его мама… шедевр материнской любви. Нет, Филиппа следует держать на расстоянии.

Все, одна. Она села в машину и не уезжала. Время пошло, до приезда Филиппа надо что-то придумать. А для начала стоит встретиться с Эммой, предупредить, что зятя нет в городе, а то, чего доброго, подошлет убийцу сегодня, зря будет стараться.

— Эмма? Это я, Жанна. Где мы можем увидеться? У меня не телефонный разговор. Срочно.

— Подъезжай к фонтану на площади.

Не мешкая, Жанна поехала на площадь, где выяснилось, что убийца Влады звонила с чужого сотового. Выйдя из машины, зажмурилась от яркого солнца, щекотавшего лицо теплом.

Вот парадокс: человек живет, зная, что умрет в конце концов, но он совершенно не думает об этом. Его знание о смерти отдаленное, и когда хоронят соседа, это событие зачастую не становится его личным событием, оно привычно и проходит мимо. Ну, был сосед приличным товарищем, жаль его, а то и вовсе — негодяй был, но о покойниках либо хорошо, либо никак. Человек копошится, добывает деньги, делает другим многое из того, чего не пожелал бы себе, а результат впереди один — кладбище. У всех без исключения.

Жанна, очутившись между «быть или не быть», вдруг поняла, как важно это мгновение — сейчас, а не то, что будет завтра, которого может и не быть вовсе. Жизнь прекрасна, да, но она прекрасна сейчас, для того чтобы это узнать, необязательно иметь двести тысяч баксов. Вот-вот, а Жанне мало стало жизни, чего-то недоставало. Чего?! Руки-ноги есть, глаза-уши есть, мозги тоже, фактически у нее все было. Не было денег, чтоб полней ощутить многообразие жизни. И когда ей чуточку приоткрыли занавес, показали, что прошлое — жалкое существование, и сказали: ты можешь сразу, одним махом заработать много-много, у Жанны произошел сдвиг. Погналась она за большими деньгами да и вляпалась: мгновение — сейчас — в любой момент может прерваться, каково, а?

А к ней шла одна из возможных убийц. Шла, как адмирал перед боем, — напряженная, прозрачные глаза въедались в Жанну.

— Что случилось? — спросила Эмма.

— Филипп только что улетел…

— Мне сказал Ганнибал, он звонил.

Ах да, есть соглядатай, верный пес Эммы, который всегда поставит хозяйку в известность. От него неплохо бы избавиться, и немедленно. Когда под боком присоседилась твоя смерть, лучше уж быть одной. Интрига! Вот что может спасти Жанну. Интрига, которую ей предстоит разыграть самой, без сообщников.

— Эмма, я прошу срочно переселить Ганнибала.

— Ты думаешь, о чем просишь? — дернулась та.

Ха, другого ответа Жанна и не ждала.

— Думаю. Во-первых, я не исключаю участие Филиппа в убийствах.

— И что? — не поняла Эмма, но ее ледяные глаза потеплели при магических словах «Филипп» и «убийство».

— Ганнибал мешает ему.

— А во-вторых? — поинтересовалась Эмма.

— Вы забыли о звонках, вернее, о том, что звонившая девица прекрасно осведомлена о тех, кто постоянно находится в доме. Это сдерживает ее. Удалите Ганнибала, он не должен подходить ко мне ближе чем на километр.

— Ты же останешься одна! — разнервничалась Эмма. — Я не могу допустить, чтоб и тебя…

— У меня есть план. На мобиле я выставлю ваш номер на быстрый вызов. Условимся: если ничего не говорю, значит, я в опасности. Вы мчитесь на помощь или предпринимаете другие меры, например, милицию направляете ко мне. Я всегда успею вызвать вас, но при этом и вы не говорите ничего, чтоб в трубке не слышалось голоса. Мое молчание — это сигнал. Вот и все.

А план-то на самом деле гениальный, только договориться надо не с Эммой, организаторшей убийств, с кем-нибудь надежным. С Филиппом, например.

— Девочка, у тебя ум за разум зашел, — сказала Эмма. — Хочу тоже напомнить: на тебя напали, ты едва вывернулась…

— Вот именно. Вывернулась. Думаете, мне приятно ежесекундно ходить под страхом смерти? Короче, Эмма, настала пора прекратить эту историю, а прекратим, когда я останусь одна.

— Я подумаю.

— Нет, сегодня же Ганнибала не должно быть в доме. И пусть глаз не спускает с Гелы, это мое задание, я знаю, что требую, поверьте. Да, чуть не забыла! Вы не могли бы порыться в прошлом Ирины Захаровны?

— Зачем? — холодно спросила Эмма.

— Мне нужен компромат на нее. Например, финансовые махинации. Найдите такое досье, которое покажет, какая она негодяйка. Досье, достойное тюрьмы.

— Не смеши, она не владеет государственными секретами, за выдачу которых сажают в тюрьму. А за финансовые махинации, Жанночка, у нас практически не сажают. Вернее, сажают, но мелких мошенников.

— Все же поищите, мне неоткуда брать сведения, я в этом городе чужая, связей у меня нет.

— Зачем? — повторила Эмма, повторила настойчиво.

— На всякий случай. Неплохо подцепить и мамочку Филиппа, вдруг это каким-то образом ускорит атаку на меня?

— Угу, — что-то считала в уме Эмма. — Попробую, но не гарантирую, что сведения будут стоящими.