Наши за границей - Николай Лейкин

— Двадцать двѣ, двадцать три копѣйки. А только вѣдь это дрянь.

— Какъ дрянь? Для подарковъ отлично. Пріѣдемъ изъ-за границы, надо что-нибудь подарить на память роднымъ и знакомымъ.

— Ты платье-то прежде себѣ купи. Тебѣ вѣдь я платье обѣщалъ.

— Платье потомъ. Антанде, монсье, комбьянъ кутъ се мушуаръ? — спросила Глафира Семеновна пробѣгавшаго мимо приказчика съ ворохомъ товара, указывая на платочки.

— Les priz sont écrits, madame [25],- отвѣчалъ тотъ не останавливаясь.

— Монсье, монсье! Венэ зиси. Же ве зашете!.. — обратилась она къ другому приказчику, завязывавшему что-то въ бумагу.

— Tout est écrit, madame. Il faut choisir seulement… Ayez la bonté [26]…- далъ этотъ отвѣтъ и не двинулся съ мѣста…

— Что за невѣжи здѣшніе приказчики! Ни одинъ не трогается! Послушайте, кто-же здѣсь продаетъ? — крикнула Глафира Семеновна уже по-русски.

Отвѣта не послѣдовало. Приказчики продолжали заниматься своимъ дѣломъ: что-то увязывали, что-то писали на бумажкахъ, куда-то бѣжали.

— Да отбери, что тебѣ надо, а потомъ и будемъ торговаться, — сказалъ Николай Ивановичъ.

— Да какъ-же безъ приказчика-то отбирать?

— Воображаю я, сколько здѣсь воруютъ при такихъ порядкахъ, — сказала Глафира Семеновна и принялась рыться въ разномъ мелочномъ товарѣ, то и дѣло восклицая:- Боже мой, какъ это дешево! Вѣдь вотъ за эти косыночки надо у насъ прямо вдвое заплатить. По франку только… Вѣдь это по сорока копѣекъ. У насъ за рубль не купишь. Николай Иванычъ, я возьму шесть штукъ.

— Да куда тебѣ? Вѣдь это дрянь.

— Дрянь-то дрянь, но ты посмотри… какъ дешево. Вѣдь это чуть не даромъ.

— Да на что такія косынки? Вѣдь ты ихъ не будешь носить.

— Буду, буду. Да, наконецъ, и другіе сносятъ. Тебѣ даже отлично надѣвать на шею, когда ты въ баню идешь. Вотъ я эту шляпченку возьму. Смотри: всего только два франка. Положимъ, она жиденькая, изъ бумажныхъ кружевъ, но…

— Сама вѣдь не станешь носить такую дрянь.

— Ахъ, Боже мой! Да кому-нибудь подарю. Ахъ, какія дешевыя перчатки! У насъ втрое дороже… Перчатокъ надо купить побольше. Мой номеръ шесть съ четвертью.

Мало-по-малу былъ отобранъ цѣлый ворохъ всякой дряни. Глафира Семеновна указала на него приказчику и сказала:

— Пейэ. Иль фо пейэ. Комбьянъ?

Приказчикъ сталъ разбирать товаръ и считалъ его стоимость на бумажкѣ. Вышло сорокъ два франка съ сантимами, и онъ объявилъ сумму.

— Сорокъ довольно, — сказалъ ему Николай Ивановичъ. — Карантъ. Ассе карантъ, а остальное на скидку. Вѣдь это дрянь.

— Nous avons des priz fixes, monsieur…

— Знаемъ мы эти прификсы-то! Вездѣ и съ прификсами скидываютъ. Карантъ, а больше не Дамъ. Карантъ.

— Oh, non, monsieur.

И приказчикъ, начавшій уже было завязывать товаръ въ бумагу, снова развернулъ его.

— Ну пренонъ, ну пренонъ. Карантъ де е сантимъ оси… — кивнула ему Гkафира Семеновна и замѣтила мужу:- Здѣсь не торгуются.

— Вздоръ. На томъ свѣтѣ, и то торгуются.

Приказчикъ пригласилъ ихъ для разсчета въ кассу.

LV

Супруги поднялись по чугунной лѣстницѣ во второй этажъ Луврскаго магазина. Второй этажъ былъ занятъ преимущественно готовыми нарядами, мужскими и женскими. Здѣсь уже не было такъ называемыхъ «occasion'овъ», то есть выставокъ товаровъ, продающихся по случаю, съ уступкой, а потому той толпы, которая стояла и двигалась внизу, не было. Въ отдѣленіи дамскихъ нарядовъ приказчики и приказчицы были уже болѣе прифранченные, болѣе элегантные, чѣмъ внизу. На большинствѣ приказчиковъ виднѣлись черные фраки, самыя лица приказчиковъ были какъ-то особенно вылощены, бороды и усы приглажены и прилажены волосокъ къ волоску и отъ нихъ отдавало тонкими духами. Приказчики эти очень напоминали танцмейстеровъ. Они становились то и дѣло въ красивыя заученныя позы передъ покупательницами; при отвѣтахъ какъ-то особенно наклоняли головы, подобно манежнымъ лошадямъ. Приказчицы также рѣзко отличались отъ приказчицъ нижняго этажа. Онѣ всѣ на подборъ были одѣты хоть и въ черныя, но въ самыя новомодныя платья различныхъ послѣднихъ фасоновъ. На головахъ нѣкоторыхъ изъ нихъ красовались элегантныя кружевныя наколки. Очевидно, что онѣ были одѣто въ модели магазина и служили вывѣсками.

Супруги прошли по всему этажу, пока дошли до отдѣленія дамскихъ платьевъ и «confections». Глафира Семеновна восторгалась на каждомъ шагу, поминутно останавливалась и покупала разной ненужной дряни. Николай Ивановичъ, таскавшій сзади покупки, превратился уже совсѣмъ въ вьючное животное, когда они прибыли въ отдѣленіе готовыхъ дамскихъ платьевъ.

— Сѣсть-бы гдѣ-нибудь, — проговорилъ онъ, увидя стулья и отдуваясь. — Скверная здѣсь манера въ Парижѣ за посидѣнья на стульяхъ платить, но я бы, ужъ чортъ съ ними, пожалуй бы заплатилъ.

— Садись, садись здѣсь, теперь можешь и отдохнуть, потому мы именно туда и пришли, куда намъ надо, — сказала Глафира Семеновна — Вѣдь это-то и есть отдѣленіе готовыхъ платьевъ. Видишь, готовыя платья въ витринахъ висятъ. Смотри, смотри, какая прелесть! — воскликнула она, приходя въ восторгъ и указывая на бальное платье.

Въ этотъ моментъ передъ ней какъ изъ земли выросла рослая продавальщица въ черномъ шелковомъ платьѣ съ громадными буфами на плечахъ, доходящими до ушей, и съ большимъ воротникомъ а-ля Марія-Антуанета. Ежели-бы не желтый кожаный сантиметръ, перекинутый черезъ шею, то ее можно-бы было принять за королеву изъ трагедіи.

— Модель этого платья, мадамъ, получила на нынѣшней выставкѣ большую золотую медаль, — заговорила она по-французски.- C'est le donner mot de la mode…

— Же ве энъ робъ де суа нуаръ… — обратилась Глафира Семеновна къ продавальщицѣ. — Черное шелковое платье думаю я себѣ купить, — сказала она мужу.

— Гм… — пробормоталъ Николай Ивановінъ и, сложивъ пакеты съ покупками на столъ, сталъ отирать лобъ и лицо носовымъ платкомъ.

Потъ съ него лилъ градомъ.

— Je vous montrerai, madame, quelque chose d'extraordinaire, — заговорила продавальщица и крикнула:- Мадемуазель Элизъ! Мадамъ Перокэ.

Двѣ другія продавальщицы тотчасъ-же откликнулись на ея призывъ и вопросительно остановились. Первая продавальщица тотчасъ-же поманила ихъ. Онѣ подошли и, вставъ передъ Глафирой Семеновной въ позу манекеновъ, начали вертѣться.

— Выбирайте только фасонъ, мадамъ… Этотъ или вотъ этотъ, — продолжала по-французски первая продавальщица, указывая на двухъ другихъ продавальщицъ. — А вотъ и третій фасонъ, — прибавила она и сама медленно повернулась, показывая бока, задъ и передъ своего платья.

Глафира Семеновна поняла, что ей сказали по-французски, но не рѣшалась указать на фасонъ.

— И сетъ бьенъ, и сетъ бьенъ… — отвѣчала она. — Сетъ оси бьенъ… Иль фо регардэ труа фасонъ.

— Tout de suite, madame… Voulez-vous vous assoir… C'est monsieur votre mari? — указала она на Николая Ивановича.

— Вуй, мари.

Продавальщица предложила стулъ и Николаю Ивановичу.

— Prenez place, monsieur… Придется вамъ подождать довольно долго. Дамы вообще не скоро рѣшаются на выборъ костюмовъ. А чтобы вамъ не скучать, вотъ вамъ и сегодняшній нумеръ «Фигаро». Пожалуйста.

— Мерси, — сказалъ Николай Ивановичъ, грузно опустился на стулъ и, раскрывая поданный ему нумеръ французской газеты, сталъ его разсматривать, дѣлая видъ, что онъ что нибудь понимаетъ.

Продавальщица между тѣмъ вытаскивала изъ витринъ платья, показывала ихъ и тарантила безъ умолку передъ Глафирой Семеновной. Глафирѣ Семеновнѣ все что-то не нравилось.

— Не не съ висюлечками… Компренэ? Съ висюлечками… Гарни авекъ висюлечки… - старалась она объяснить продавальщицѣ. — Авекъ же и пасмантрт.

— О, мадамъ, да это нынче не носятъ!

— Нонъ, нонъ… Же вю о театръ. И много, и много пасмантри. Боку…

— Мадемуазель Годенъ! — снова выкрикнула продавальщица четвертую толстенькую и невысокаго роста продавальщицу и, указывая на ея платье Глафирѣ Семеновнѣ,- прибавила по-французски: — Вотъ все, что дозволяетъ послѣднее слово моды по части отдѣлки стеклярусомъ. Фигура мадемуазель Годенъ также вполнѣ подходитъ къ вашей фигурѣ. У мадемуазель Годепъ такая-же прелестная грудь, какъ у васъ, такой-же полный станъ. Дать больше отдѣлки съ сутажемъ и стеклярусомъ, значило-бы выступить изъ предѣловъ моды и компрометировать фирму. Надо вамъ примѣрить вотъ это платье. Voyons, madame… Ayez la bonté de venir ici.

И продавщица, перекинувъ на руку платье, пригласила Глафиру Семеновну за ширмы на примѣрку. Глафира Семеновна удалилась за ширмы вмѣстѣ съ продавальщицей, но продавальщица тотчасъ-же выскочила оттуда и сказала Николаю Ивановичу

— Монсье, можете придвинуться къ ширмамъ и переговариваться съ мадамъ, дабы не очень скучать въ разлукѣ.

Сказано это было, разумѣется, по-французски. Николай Ивановичъ ничего не понялъ и удивленно выпучилъ на продавальщицу глаза. Та, видя, что онъ не понимаетъ ее, стала приглашать жестами и даже поставила для него другой стулъ около ширмъ. Николай Ивановичъ покрутилъ головой и пересѣлъ. Продавальщица, между тѣмъ, опять удалилась за ширмы и безъ умолку заговорила.