Мужская тетрадь - Татьяна Москвина

– Как же после этих шекспировских страстей бывшие недруги встретились на юбилее в Большом театре?

ВУЛЬФ: Да ничего, встретились, многие даже и подзабыли, что были недругами. Кстати, Владимира Васильева сняли безобразно, он узнал о своей отставке по радио в машине… Что тут скажешь. «Мне отмщение, и аз воздам»… Итак. Григорович вернулся на возобновление «Озера» и увидел на каком-то конкурсе очень красивую балерину Волочкову. Она ему показалась интересной, он ее пригласил на главную партию, никто не сопротивлялся. Волочкова станцевала корректно, не более того. Не было в ней поэзии никакой. С моей точки зрения, ее приглашение было ошибкой, да и Григорович вскоре охладел к балерине. Она выступает в Краснодаре, но это понятно – имя раскрученное, по части пиара только Цискаридзе разве может с ней поспорить… Григорович же начал восстанавливать и другие свои балеты в Большом. К этому времени прежних врагов в театре уже не было. Майя Плисецкая не принимает участия в жизни Большого. Кстати, она написала одни резкости о нем в книге «Я – Майя» – он-де и тиран, и деспот, и Сталин, а он ничего не сказал. Только молвил на одной пресс-конференции: «Плисецкая была блистательная балерина – в тот период, когда она танцевала». О Максимовой никогда ничего не говорил. Встретил на юбилейном вечере в коридоре, «не заметил»…

– Мне кажется, это говорит о большой внутренней боли… ВУЛЬФ: Конечно, но эту боль он никому не покажет. Наверное, он был несправедлив – не сомневаюсь, наверное, он поступал не так, как они хотели, но он их создал! И уволил потому, что считал – в этом возрасте со сцены пора уходить.

– А какая атмосфера была в Большом на вечере?

ВУЛЬФ: Очень теплая и восторженная. Григорович сидел в центральной ложе вместе с директором Иксановым, женой Наташей, вдовой Шостаковича Ириной и Владимиром Спиваковым с женой. В Лондоне он в зале не был, волновался за кулисами. А на сцену выпрыгнул – легкий, стремительный! Он человек огромного ума и необычайно сильной воли. Чего стоит одна эта история с краснодарским балетом, какой фантастический он воспитал кордебалет. Когда ему говорят – того нельзя сделать, этот уезжает, то и то не готово, – он этого вообще не понимает просто. Сейчас в Большом новый главный балетмейстер Алексей Ратманский, он поставил очень приятный балет «Светлый ручей», он молодой, способный человек, по-европейски лощеный, но в нем, конечно, нет того масштаба, которым веет от Григоровича, когда он только идет по лестнице.

– Да вот как-то вообще плохо сейчас с человеческим «масштабом», одни легенды остались, «острова в океане»… Выдающийся оперный режиссер Борис Покровский, который недавно отметил 95-летие, тоже ведь был изгнан из Большого театра. Мешают что-то Большому большие люди!

ВУЛЬФ: Всем миром навалившись, упорно, много лет создавали царство посредственностей – и создали. С посредственностями легко во всех отношениях. Во всех – кроме творчества. А ком злобы, настигший Григоровича, все продолжает катиться. Вот вам цитата из книги Вадима Гаевского «Дом Петипа»: «…печальный пример – непродолжительный творческий взлет Юрия Григоровича, самого одаренного балетмейстера России второй половины ХХ века. Несмотря на то, что идеологическая цензура давила на него не столь сильно, как на предшественников, положение, в котором оставался и продолжает оставаться Большой театр, роковым образом повлияло на Григоровича, утратившего творческую энергию, а может быть, и творческий дар. Это самая крупная потеря русского балетного театра за последние годы…»

– Я человек, страшно далекий от балета, и все-таки не вполне понимаю, почему не возникает дискуссий насчет творческого дара Алексея Ратманского и так смело отрицается его наличие у Юрия Григоровича…

ВУЛЬФ: Я думаю, суть драмы еще и в природной непримиримости Григоровича, в его максимализме. Наступало время необходимой гибкости, когда надо было примеряться к новым обстоятельствам, и это было не его время. Он знает, кто такой Путин, но уже кто такой Кудрин – он не знает. Он с удивлением мне сказал на юбилее 18-го числа – вы знаете, ко мне подошел министр обороны Иванов и говорил добрые слова. Сколько персонажей, которых я наблюдал своими глазами, выжимали много полезного из таких ситуаций! Но Григорович другой человек. И крупнее этого человека в русском балете нет никого. Замечательно сказал о нем Морис Бежар: «Григорович – это как цветы, которые растут на альпийских лугах». Лучше не скажешь.

2007

Культура: на опасных поворотах

Интересная новость: знаменитый телеведущий и театровед Виталий Вульф назначен главным редактором и художественным руководителем радио «Культура» (91,6 FM). Несомненно, творческие дела этой радиостанции пойдут куда лучше, нежели прежде, хотя Вульф – человек основательный и рассудительный – на первых порах не собирается делать никаких резких движений. Думаю, многим будут интересны мнения Виталия Яковлевича о положении дел в родной культуре, его размышления о том, какие тенденции в ней кажутся ему тревожными и опасными.

– Что вас тревожит в современной культуре? Какие тенденции кажутся опасными, ведущими вниз?

ВУЛЬФ: Мне обидно и оскорбительно видеть хамское, неуважительное отношение к прошлому. Когда распался Советский союз и возникла Россия, на авансцену повсюду, и в области искусства, вышло молодое поколение. И они почти все как один отбросили прошлое и начали свой отсчет с той отметки, с того старта, когда они появились на свет. Сначала это было не очень заметно, а теперь стало очень заметно. Трудно не заметить, скажем, такое явление, как «авангардный» театральный фестиваль «Территория». Я не видел спектаклей этого фестиваля – все-таки беречь себя надо, – но по новостям культуры постоянно засекал фрагменты этих спектаклей. Это всегда какая-то грязь, вульгарность, эротика без эротики в якобы европейском духе. Я не против того, чтобы этот фестиваль существовал, речь не об этом. Пусть смотрят все, кому это нравится. Странно только то, что это субсидируется из администрации президента, о чем заявлено в афишах, фестивалю этому даются огромные деньги. Но ведь сегодня даже главные репертуарные театры страны в сложном положении, все ищут спонсоров. Создается впечатление, что русский репертуарный театр кто-то хочет смахнуть, чтоб его не было. Причем ссылаются на Запад. Я часто бываю на Западе, особенно в Париже, уверяю вас – в Париже очень плохой театр, и незачем на него ориентироваться. Французские актеры говорили мне, как они завидуют русскому репертуарному театру, стабильным русским традициям постоянной труппы! Французское правительство выделяет большие средства на государственную поддержку «Комедии Франсэз», «Гранд Опера» – а у нас даются огромные деньги на фестиваль «Территория». Дурновкусие и дурномыслие зашли довольно далеко, и новое поколение зрителей вынуждено одолевать такие явления, как «Антоний и Клеопатра» и «Голая пионерка» в «Современнике», которые преподнесены прессой как события театральной жизни…

– Дурновкусие – это следствие невежества?

ВУЛЬФ: Это соединение невежества с насаждением новых ценностных установок. Кстати, невежество принимает какие-то гигантские агрессивные формы. Малый театр недавно поставил пьесу Сомерсета Моэма «Круг». И я читаю в когда-то солидной, а ныне стремительно пожелтевшей газете, что вот, Малый театр скатился до попсы и поставил Моэма – короля бульварного театра. Это Сомерсет Моэм – попса? Интеллектуал, эстет Моэм, наследник Оскара Уайльда? И таких резких, невежественных заявлений – сотни, тысячи. И я задумываюсь – отчего все это происходит. Ведь это не сегодня началось. Вот вышла замечательная, хоть и очень спорная книга Инны Соловьевой «Художественный театр: жизнь и приключения идеи». И я с удивлением прочитал главу о спектакле «Последняя жертва»1944 года, где прекрасно описана работа Ивана Москвина и нет ни слова об исполнительнице главной роли – об Алле Тарасовой. Как это может быть? А так и может быть: Соловьева подлинный знаток театра, но Тарасову она не любит, считает плохой актрисой и писать о ней не хочет. Это – крайний субъективизм. Крайняя пристрастность. Но Соловьева преподает, она педагог, и вот я слышу от молодых то и дело, что Алла Тарасова, дескать, была же плохой актрисой, и смотрю на них в ужасе. Алла Тарасова была великой актрисой, и чтобы это понять, достаточно посмотреть на нее в картине «Петр Первый»! У каждого есть симпатии и антипатии, но всему должна быть мера, и подобный субъективизм, доходящий до полного нежелания считаться с реальностью, опасен. Приезжает летом к нам на чеховский фестиваль режиссер с мировым именем Питер Брук. Конечно, его силы уже далеко не те, что раньше. Но называть свою статью о нем «Дырка от Брука» – это хамство. И не случайно появляется такой размашистый стиль, у него есть своя цель. И эта цель такая: доказать, что «вы все» – то есть люди из прошлого, люди моего поколения – вы старорежимники, консерваторы, совки, у вас старые вкусы, вы не любите современный театр. А мы – мы «современные люди». В результате уходит, съеживается, погибает потрясающее явление – русский психологический театр.