Противогазы для Саддама - Геннадий Прашкевич

– Почему?

– Ответственными могут быть только работники!

Сергей усмехнулся.

Логика Леши его забавляла.

– Или вот. «Мужчина сорока лет ищет работу дворецкого». Ты слышишь? – Лешу ужасно передернуло. – Ищет работу дворецкого! Это же педик! Голову даю на отсечение, это чистый педик! «В лесу раздавался топор дровосека, мужик топором отгонял гомосека». Это же про него сказано классиком. Кто только не нападал на нашего коренного мужика! То хомяк с мешками защечными, то противник ненормативной выпивки, то педик среди зимы. Только наши коренные классики сразу секли такое, они никогда не любили педиков. Дворецким, видите ли, хочется ему побыть, трахнуть хочется нашего коренного мужика! В лесу не удалось, рвется к нему в дворецкие!

– А это, слышишь? – несколько даже растерялся Леша. – «Замуж – в Европу, в США, в Австрию, в Канаду, в Австралию, в Новую Зеландию». Даже птицы так далеко не летают, а наши сучки потянулись! Наверное, специально так далеко, чтобы вернуться не сразу. Я бы вот, – поделился Леша своими заветными соображениями, – я бы вот этих шлюх обратно вообще не пускал ни при каких обстоятельствах. Легла с австралийцем, вот теперь и лежи с ним, с сумчатым. Легла с канадцем, вот и гуляй на лесоповал с железным сучкорубом в руках. И все такое прочее.

Леша вдруг обиделся:

– «Услуги мага». Видел я этих магов! Дури нажрется, ублюдок, и ползает по стене. У него круги перед глазами, зрачки как блюдца, а он прорицает. Я одного такого прорицателя, Серега, бил чугунной сковородой по голове. Не веришь? Не вру! Чугунной сковородой, она еще горячей была. Моя вторая баба пекла блины, а прорицатель приволокся с Федюней, есть такой таксист в Савеловском автопарке. У него геморрой с детства. Блины горячие, мы еще и водочки поддали. Ну я и подмигнул прорицателю: вот, дескать, все хорошо, все получилось, а ты, мол, там говорил! А прорицатель почему-то обиделся. Он, дескать, вообще ничего не говорил, он, дескать, молчал все время! И вообще ему не хочется говорить со мной. Здорово распсиховался. Ну, я ему и врезал. Чтобы наперед не молчал.

– Он что, правда, был прорицатель?

– Может и был. Не знаю.

Выпуклые глаза Леши бесстыдно зажглись:

– «Опытный гражданин Западной Германии познакомится с миловидной русской женщиной для дружеского общения и путешествий». Ишь, тоже мне. Вычислим – задавим. С таких сразу надо брать деньги! – резко решил Леша. – Сколько выложит, столько и брать. И чайником, чайником, чайником его по морде! Пусть дальше путешествует с немиловидной медсестрой и в инвалидной коляске. Или вот, – процитировал он. – «Принятие наиболее правильных решений с использованием вашей интуиции». Как тебе?

И шумно обрадовался:

– Вот, Серега, нашел! Это по-нашему!.. «Пишу разные поздравления в стихах и к любому событию». Вот, Серега, это наш, это коренной человек! Я таких здорово чувствую. Так сказать, сразу принимаю правильное решение с использованием интуиции. «Отслужу, моя подруга, будем вместе выпивать…» Был у нас такой же вот коренной парнишка в воинской части, всем дедам оформлял дембельские альбомы.

– Серега! – вдруг обомлел Леша, выпучив заблестевшие от бессмысленного напряжения глаза. – «Ищу колдуна, знающего вуду»! Это кто ж такая? Это что ж за вуду. Скорей объясни. Может быть, китаянка?

Сергей объяснил.

Леша обиделся:

– Хватит!

Он даже выбросил газету в открытое окно салона.

– Хватит! Не надо нам никаких колдунов. Ишь, нашелся мне, вуду! Не просто так, а именно вуду! Я-то думал, что китаянка, а это вуду, видите ли, метод. Нет, с меня хватит! – резко решил Леша. – Не надо нам шестируких женщин! Не надо нам педиков, сумчатых, колдунов вуду и прочих германских путешественников-инвалидов! Саша, – (так Леша за глаза называл Карпицкого, своего шефа). – Саша твердо договорился с Лео, что в Выру у нас будет свой юрист. Как только приедем, я сразу возьму этого юриста за грудки. Это как же так понимать? – спрошу я нашего юриста. – Ты вот умный человек, всех обманываешь, так хоть мне объясни. Это сколько ж можно? Откуда у нас в коренной стране столько педиков, сумчатых, колдунов вуду и прочих германских путешественников-инвалидов? Мы разве их не победили? Один мой отец с войны принес полмешка медалей. Откуда снова сумчатые?

Сергей следил за Лешей с некоторой оторопью.

Леша, конечно, только притворялся, будто его сильно пугают все эти колдуны, педики и германские путешественники. На самом деле никого Леша не боялся. К примеру, гаишников вообще не боялся. Под козырьком салона висел у него миниатюрный приборчик, издалека определяющий наличие в эфире сигналов милицейского радара. «Вычислим – задавим, – довольно ухмылялся Леша. – Я мента чую за несколько верст. И тут же принимаю наиболее правильное решение с использованием интуиции».

– В Эстонии часто бываешь?

– А я что, считаю? – удивился Леша.

– Язык знаешь?

– Эстонский?

– Естественно.

– Я что, с нарезки слетел?

– А другие языки?

– Ну, как без этого? – Леша самоуверенно кивнул. – Другие, конечно, знаю. Даже не один. Даже два.

– Ну? – не поверил Сергей.

– Клянусь! – перекрестился Леша. – Два, не меньше!

– Какие?

– Русский, само собой. И еще этот…

– Английский?

– Да ну! Зачем мне английский? Язык марать. Этот… Искусственный…

– Эсперанто?

– Да ну! – Леша заржал: – Язык глухонемых!

И заухал довольно, как филин:

– Со словарем!

Так, ухая, Леша потихоньку приглядывался к Сергею.

А сам Сергей уже уловил важную Лешину особенность. О чем бы Леша ни трепался, какую бы чепуху ни нес, о конкретном деле он никогда не заговаривал. Оставался, как говорится, себе на уме. Трепался действительно о чем угодно, минуты не мог прожить, не потрепавшись, но о конкретном деле по собственной инициативе не заговаривал никогда. Поэтому, наверное, Карпицкий и таскает Лешу за собой, подумал Сергей. Таскает за собой Лешу и свою испытанную секретаршу Карину. И на Лешу и на Карину Карпицкий, видимо, может положиться. Из Карины тоже лишнего слова не вытащишь, вспомнил Сергей. Улыбка до потолка, хоть ложись с ней, а вот узнать что-то о деле…

– Давно с Карпицким работаешь?

Леша заржал.

Почему-то вопрос развеселил водилу.

Но ответил он так, как и ожидал Сергей.

– Слышь, Серега? – ответил он. – Есть у меня приятель. Совсем толковый мужик. Мусорщик. Мусор возит на свалку. Квартира у него, понятно, как у министра, даже лучше. Ну, финская мебель, хрусталь, ковры. Сразу видно, зачем живет человек. У него этих глупых вопросов о смысле жизни нет. К нему придешь, он сразу все понимает. Подмигнет, выставит простые стаканы, бутылочку, все чин чином. Вот, говорит, сейчас тяпнем. Он на всех этих своих свалках привык не выпивать, а вот именно тяпать. А я пальчик интеллигентно отставлю: «Чего это простые стаканы ставишь? Почему не хрусталь? У тебя хрусталем все полки забиты». – «Да ну, – говорит приятель. – Зачем нам, трудягам простым, хрусталь? Зачем нам пачкаться о хрусталь, он у меня для виду. А мы с тобой запросто тянем из простых стаканов!» – «Тяпнуть-то тяпнем, – говорю, – только что это тебя жаба давит? Ты не жмись, – говорю, – мы с тобой заслужили. Давай тяпнем из приличного хрусталя!» А приятель предупреждает: «Знаешь, Леша, я тебя как друга прошу. Если драться начнем, то давай будем драться не возле серванта, а в стороне. Квартира, сам видишь, большая, богатая, все как у людей, места хватит». Я спрашиваю: «А почему в стороне?» Приятель ухмыляется: «Ну, чего непонятного? Хрусталь, он всегда в цене. Хрусталь, он хрупкая вещь. Приличный хрусталь много стоит. Неровен час, поколотим с тобой хрусталь». Я говорю: «Да ты чего? Мы ж с тобой чистые кореша! Зачем нам драться?» А он свое: «Ну, как, Леша. Я-то к драке не рвусь, это ты все рвешься к приличному хрусталю». Вот так, значит, заводится мой приятель с полуоборота. Сильно заводится. «Ты мудак, Леша! – заводится. – Ты сперва заработай на такой чюдный хрусталь! – сильно заводится. – Сам ведь в жизни не пил ни из чего, кроме собачьей черепушки, мудак, а ко мне приперся, я, значит, подавай тебе приличный хрусталь! А? Так что ли? Нет уж, Леша, если драться начнем, то давай драться не возле серванта». Я кричу: «Да ты чего? У тебя на свалках крыша поехала. Какая между нами может быть драка? Мы же с тобой кореша! Да ты и здоровый какой! Ты одной левой жмешь царь-колокол, я против тебя чистый ребенок?» А приятель уже завелся: «Не ребенок ты, Леша, а самый обыкновенный мудак, если не хочешь слушать меня. Ты большой вонючий мудак, Леша. Я раньше даже не знал, что ты такой большой и вонючий!» Понятно, что после этого мы с ним схватились. Победить я не мог, он действительно мужик в силе, но в таком деле важно не победить, а остаться непобежденным, – знающе подчеркнул Леша. – Я в тот день от души наколотил ему хрусталя. Я столько ему в тот раз наколотил хрупкого хрусталя, что уж он-то никак не мог чувствовать себя победителем.