Особое задание (СИ) - Горъ Василий

По городу мы летели, как на пожар! Я даже чуть не сбил какого-то нерасторопного прохожего, но, честно говоря, мне было все равно! У клуба мы оказались уже через шесть минут, и издалека увидели включенные мигалки полицейских машин. Я, сжимая зубы от ярости, вылетел из машины и, расшвыривая в разные стороны зевак, прорвался к окруженной полицейскими девушке.

Она сидела на асфальте, обхватив свои колени руками, и, смотря перед собой остановившимся взглядом, не обращала внимание ни на что вокруг. Врач, пытающийся осмотреть девушку, развел руками и попытался дать ей какое-то лекарство. Однако она даже не пошевелилась.

— Что случилось? — рявкнул я, распихивая руками полицейских и отталкивая от нее врача.

— На нее напал какой-то ублюдок! — ответил мне ближайший ко мне офицер. — Как говорят свидетели, он схватил ее за руку и попытался втолкнуть в машину! Она оттолкнула его от себя. Тогда он достал нож и приставил его к ее горлу!

— Где он! — зарычал я в бессильной ярости.

— Вон, под простыней! — ответил мне он. — С выколотыми глазами и проломленным адамовым яблоком! Мы не смогли его спасти!

— А зря! — мстительно заявил я. — Я бы его еще раз убил!

— А что с ней? — я показал на девушку.

— Шок! — ответил мне врач. — Вернее, сильное душевное потрясение! Она уже десять минут тихо бормочет, что не хотела его убивать! Что действовала автоматически!

Я прислушался к тихому бормотанию девушки и действительно расслышал что-то похожее.

— У вас есть какие-нибудь претензии к ней? — спросил я у полицейских.

— Нет! У нас достаточно свидетелей! Нам, конечно, придется ее допросить, но с этим можно подождать, учитывая ее состояние! Может, ее отвезти в больницу?

— Не надо в больницу! — в первый раз слабо среагировала девушка. — Отвези меня домой!

Я поднял ее на руки и вслед за своими бойцами, расталкивающими возбужденную толпу, понес ее к машине. Один из бойцов открыл дверь моего лимузина, помог внести в него девушку, потом без всяких указаний сел за руль.

Второй посмотрел на меня и, не дожидаясь приказа, сказал:

— Я тут вникну в вопрос до приезда Энди. Мы найдем, откуда он взялся, шеф!

Татьяна уселась рядом со мной, и машина медленно тронулась с места.

Всю дорогу я гладил по волосам вздрагивающую Люду, и она понемножку начала расслабляться. Однако, когда мы внесли ее в дом, ее плечи снова начали вздрагивать, а тело сжалось в комок. Отпустив бойца, я, не отходя от девушки, связался с Энди и приказал найти Юльку, мотающуюся где-то в городе, и приставить к ней усиленную охрану.

Оказалось, что это уже сделано, и девушка едет домой. У меня сразу упал камень с плеч, и я снова уселся рядом с Людой. Не смотря на все попытки Татьяны ее успокоить, она все так же вздрагивала всем телом, и по ее щекам все так же текли слезы. Но стоило ей почувствовать меня рядом, как она обхватила меня руками, спрятала лицо у меня на коленях и разрыдалась. Я гладил ее по волосам, выслушивая ее всхлипы и причитания, и старался дать ей выговориться:

— Он схватил меня за руку, — рыдала она, — и, обозвав меня твоей сучкой, поволок к машине! Я вырвалась, а он так резко взмахнул рукой с ножом, что я не успела подумать и ударила! — всхлипывания участились, она непрерывно дрожала, и мне стоило больших трудов не скрипеть зубами в бессильной ярости.

— Я не хотела его убивать! — причитала девушка, то и дело повторяясь. — А у него так страшно хрустнуло горло! А потом я выколола ему глаза! У меня теперь руки такие липкие! Мне противно, противно, противно! Помойте мне их, пожалуйста!

Я привстал, но Люда тоненько взвизгнула:

— Не оставляй меня одну! Мне страшно! Мне противно! — она зябко передернула плечами.

— Я только в ванную и обратно! — попробовал было вырваться я. — А с тобой пока Татьяна посидит!

— Пожалуйста, не уходи! — она посмотрела на меня красными от слез глазами и горько заплакала.

Я уселся на место, обнял ее голову руками и продолжил свои поглаживания. Татьяна сбегала за водой и тазом, и долго мыла руки дрожащей от отвращения Люде. Наконец, та начала немного успокаиваться. Тогда я попросил Татьяну принести чего-нибудь покрепче и, приподняв Людмиле подбородок, заставил ее выпить два бокала вина.

К приезду Юльки алкоголь начал немного действовать, но все равно не вывел девушку из ступора. Она не отпускала меня ни на шаг: даже в туалет она пошла, держа меня за руку. А когда я остался за дверью, она тряслась, как мышь, и, выскочив наружу, снова повисла на мне.

Даже спать она легла рядом со мной, обняв меня двумя руками за шею и положив голову мне на плечо. На другом плече у меня грустно вздыхала Татьяна, а сзади Люду обнимала Юля, тоже не пожелавшая идти к себе. Обложенный женщинами, как падишах, я просто замучился засыпать: от неудобной позы у меня затекло все тело, но каждое мое шевеление заставляло Людмилу плакать во сне. Кроме этого, я пытался понять, кто стоит за этим происшествием, если вообще стоит! В итоге я, конечно, провалился в сон, но лишь перед самым рассветом, и проснулся весь изломанный, как-будто по мне проехал каток.

Люда бродила за мной, как хвостик, держа меня за руку, все утро. Но выходить из дома и, тем более, отпускать меня, отказалась наотрез. В ее глазах и так все время стояли слезы, и я, скрепя сердцем, под усиленной охраной отпустил Татьяну и Юльку в офис, где у них было много работы.

Весь день я провалялся с девушкой на кровати, рассказывая про войны, в которых приходилось участвовать, о тех ублюдках, которых я убивал, пытаясь объяснить ей, что она ни в чем не виновата. И что она поступила правильно. Она, вроде бы соглашалась с моими объяснениями, но стоило мне встать, тут же хватала меня за руку. К вечеру, напоив ее вусмерть, я начал подумывать о том, что, быть может, я зря отказался вести ее в больницу: ее моральное состояние еще больше ухудшилось. А когда с наступлением темноты она забилась рядом со мной под одеяло, и начала тихонько хныкать, я даже растерялся. К приезду девчонок я был полностью деморализован и, показав им, в каком состоянии находится их подруга, одними губами сказал:

— Может, вызвать врача?

— А что он сделает? — расстроено пожала плечами Татьяна. — Ну, выпишут ей транквилизаторы! Ну, положат в больницу! Но ведь от этого ей лучше не станет!

— А что делать? — грустно показал я.

— Проведи с ней ночь! — вдруг сказала мне на ухо Татьяна, причем совершенно серьезно. — Будь к ней ласков, нежен! Пусть она почувствует тепло твоей души! Ты ведь можешь!

Я отрицательно покачал головой и покрутил пальцем у виска:

— Ты что, сошла с ума? — Я ведь твой мужчина!

— А она моя лучшая подруга! У которой нет ни одного мужчины ближе тебя! У нее даже отца нет! И она тебя любит! Да и ты, по-моему, любишь всех нас! Так что никто другой тут не подойдет!

— Я не могу! Я ведь потом не смогу смотреть тебе в глаза! — шепнул я ей в ответ.

— Я уже большая девочка, и прекрасно понимаю, что это надо сделать! И я смогу тебя простить! Вернее, я на тебя не обижусь!

— А я смогу себя простить? А вдруг она не поймет! А что скажет ее мать, если узнает?

— Не говори ерунды! Ты — сильный мужчина. И как-нибудь справишься со своими чувствами! Она против не будет! А ее мать тоже женщина, и прекрасно все поймет! Ты должен, понимаешь? Ведь если бы ей нужна была просто твоя помощь, ты бы помог ей? Чем угодно?

— Но это же другое! — попытался объяснить я.

— То же самое! Ей сейчас больше всего нужна нежность! Так прояви ее! Я знаю, ты сможешь!

— Ты будешь ревновать! И вообще, как ты себе это представляешь?

— К ним я тебя уже давно не ревную. И они, и ты давно стали частью меня и моей души! Причем они раньше, чем ты. Мы с Юлькой сейчас уйдем спать в другую комнату, так что, пожалуйста, сделай, что можешь!

Я обреченно кивнул головой и, грустно посмотрев на любимую женщину, поцеловал ее в мягкие нежные губы и прошептал:

— Я, наверно, всегда буду тебе удивляться и никогда тебя полностью не пойму! Прости меня, пожалуйста! Я тебя очень люблю!