Власть без славы. Книга 2 - Фрэнк Харди

— Я полагаю, что новые тарифы сделают свое дело, — вмешался Джон Уэст. — Возьмите хотя бы винокуренную промышленность. Повышение подготовило почву для контакта между местными винокуренными заводами и шотландскими. А это в свою очередь сократит безработицу.

— Всего лишь на несколько сот человек, мистер Уэст, а уже сейчас не имеют работы десятки тысяч людей, и с каждым днем их становится больше.

— Но если то же самое произойдет и в других отраслях промышленности, — не сдавался Джон Уэст, — это позволит в значительной мере разрешить проблему безработицы.

— Будем надеяться, мистер Уэст, — со вздохом сказал Саммерс. — Об этом я ежедневно молю господа бога.

— А пока что, — чуть насмешливо проговорил архиепископ, — положение все ухудшается. Опять произошли столкновения между горняками и полицией. Повсюду заметны тревожные признаки. Вам придется проявить твердость и христианское здравомыслие, мистер Саммерс. Да поможет вам господь и пресвятая матерь его. Можете вы положить конец беспорядкам на рудниках? Самая большая опасность безусловно кроется именно там.

Да, это ужасно, ваше преосвященство. Рабочие поступают неразумно — забастовками кризису не поможешь. Сначала докеры, а теперь строители. Они были в крайне тяжелом положении до того, как мы пришли к власти. Горняки бастуют уже почти год. Тэргуд ведет переговоры с владельцами шахт, но они и слышать ничего не хотят. Конституция не дает нам права принимать меры ни против них, ни против бастующих. Мы можем лишь настоять на передаче конфликта в арбитражный суд, и мы надеемся скоро это сделать. Горняки голодают, они доведены до отчаяния. Ими руководят люди крайних взглядов, а коммунисты на шахтах подстрекают их, стараются восстановить горняков против моего правительства. Но это не удастся. Я надеюсь, что конфликт скоро закончится и вновь наступит процветание.

Саммерс говорил без всякой уверенности, как человек, перед которым стоит непосильная задача и который вопреки здравому смыслу надеется, что она как-нибудь решится сама собой.

— Какие финансовые реформы вы имеете в виду? — резко спросил Мэлон. Руки его были сложены на коленях, длинное лицо бесстрастно.

Саммерс тяжело вздохнул. — Существует много планов. Эштон и его сторонники требуют национализации банков. Тэргуд предлагает добавочный выпуск бумажных денег. Я против плана Эштона, и если таможенный барьер не поможет, я поддержу Тэргуда. Но в таком случае нам нужен будет сенат. Кроме того, правление Австралийского банка предложило нам с Тэргудом пригласить из Англии сэра Отто Нимейера, чтобы тот помог нам разработать план сокращения бюджета. Но если мы это сделаем, среди лейбористов и в профсоюзах поднимется шум. Нимейер, несомненно, предложит урезать пенсии и заработную плату.

— Возможно, что сокращение расходов — единственный выход из кризиса, — ответил Мэлон. — А если Нимейер приедет, то никому нет нужды знать, что именно вы пригласили его.

Для Джона Уэста этот разговор был мало понятен. Кроме того, его клонило ко сну — накануне он поздно засиделся на стадионе.

— Вы говорите, что Эштон добивается новых выборов. Пройдет это? — спросил Мэлон.

— Трудно сказать. Вопрос, видимо, решится на заседании фракции, на будущей неделе. Я занимаю нейтральную позицию.

— Если Эштон добьется своего, это будет означать, что он пользуется достаточным влиянием, чтобы добиться, скажем, национализации банков. Не так ли, мистер Саммерс?

— Отчасти, ваше преосвященство.

— Все это я, разумеется, говорю неофициально. Политика — не дело церкви. Но церковь осуждает социализм в любой форме, ибо социализм ополчается против христианского принципа неприкосновенности частной собственности. Если Эштон восторжествует, то за этим последует социализация, и рабочие забудут о смирении и молитве ради поисков материальных благ.

Джон Уэст с удовлетворением отметил, что у Мэлона, по-видимому, не осталось и следа тех радикальных взглядов, которых он придерживался в дни ирландского восстания и борьбы против всеобщей воинской повинности.

Внезапно Мэлон вытащил из кармана брошюру. Она, вероятно, была очень старая, потому что бумага сильно пожелтела. Архиепископ обращался с ней бережно, словно со священной реликвией.

— В такие времена, как сейчас, мы, католики, должны черпать силы в поучениях святейшего престола. Кое-кто из нас забыл об энциклике его святейшества папы Льва Тринадцатого. Каюсь, я и сам забыл о ней в бурные годы войны. Она называется «Рерум новарум» и излагает отношение церкви к социализму, бедности и частной собственности. Видит бог, это святое и мудрое наставление.

Он начал читать нараспев, как священник читает евангелие, выбирая отрывки, — видимо, отмеченные заранее. Джон Уэст мирно дремал, до его сознания доходили только отдельные слова; зато Саммерс слушал с благоговейным вниманием.

«…Невозможно низвести общество до единого неизменного уровня. Социалисты могут прилагать все усилия к этому, но всякая борьба против природы тщетна…

…Последствия греха тяжки и горестны, им положено тяготеть над людьми, пока длится жизнь. Посему страдать и терпеть — удел человечества…

…Ничто не может быть более полезным, чем видеть мир таким, каков он есть, и вместе с тем искать вне его утешения…

…Природа повелела этим двум классам жить в мире и согласии… Они нуждаются друг в друге. Капитал не может обойтись без труда, а труд — без капитала. Религия учит рабочего и ремесленника честно исполнять все справедливые договоры, заключенные по доброй воле, никогда не наносить ущерба собственности и не посягать на особу работодателя, никогда, отстаивая свои права, не прибегать к насилию, не участвовать в бунтах и беспорядках…»

Время от времени Мэлон возводил очи горе, словно призывая всевышнего подтвердить все сказанное в брошюре.

«…и не иметь дела с людьми дурных убеждений, ибо они мутят народ посулами великих благ, вселяют в них праздные надежды, что обычно приводит к бесплодным сожалениям и горестным утратам…»

— Самое знаменательное место в этом послании, — сказал в заключение Мэлон, — особенно в наши дни — следующее: «Первейшим и основным принципом, которым следует руководствоваться каждому, кто пожелает облегчить положение народных масс, должен быть принцип неприкосновенности частной собственности». Мы должны помнить, что эта энциклика была написана в 1891 году во время сильнейшего кризиса и она вполне применима к современным условиям. Австралийское высшее духовенство крайне обеспокоено положением, создавшимся в Европе. Нельзя забывать, что сейчас в России господствует самая безбожная форма социализма — коммунизм — и что она распространяется по всей Европе и даже здесь, в Австралии. У нас есть сведения, что по этому поводу святой отец готовит новую энциклику. Может быть, Эштон и не коммунист, но он социалист и неверующий, и политика, которую он проводит на руку коммунистам.

— Эштон требует только национализации банков, — возразил Саммерс. — Должно быть, он понимает, что наша конституция не допускает ничего большего, если вообще допускает и это.

— Конституция не должна быть нарушена, — сказал Мэлон. — Я отнюдь не хочу вмешиваться в политику, но мое глубочайшее убеждение — и его разделяют другие архиепископы и представитель Ватикана, — что все католики в Канберре должны воспротивиться роспуску обеих палат.

— Я вижу, что вы правы, ваше преосвященство, — смиренно признал Саммерс. Цитаты из папской энциклики, видимо, произвели на него сильное впечатление. — Я немного запутался. Ведь и я однажды забыл о послании святого отца. Именно я внес предложение включить пункт о социализации в двадцать втором году. С тех пор мои взгляды изменились. Впрочем, принятие моего предложения в известном смысле сыграло положительную роль, ваше преосвященство.

— В каком же это смысле, позвольте вас спросить?

— Это выбило почву из-под ног коммунистов. В то время они пользовались значительным влиянием: ведь революция в России способствовала распространению среди рабочих социалистических идей. А внесенная мною резолюция помогла удержать австралийских рабочих в наших рядах.

— А вы не думаете, что это был весьма опасный способ сохранить свое влияние? — сказал Мэлон с улыбкой. — Но я должен согласиться, что ваше доброе имя среди всех слоев рабочих сослужит вам хорошую службу в час испытаний.

— Я полагаю, что пользуюсь поддержкой подавляющего большинства рабочих, — с гордостью ответил Саммерс. — Я думаю, что сумею провалить предложение Эштона. Пока я возглавляю фракцию, у нас будет царить здравый смысл, а не социализм. Тэргуд не социалист, хотя многие, вероятно, считают его социалистом из-за его радикальных речей. Вы же знаете, он был против моей резолюции в двадцать втором году. Я почти уверен, что сумею убедить его выступить против Эштона. А Лайонс, как вам известно, ваше преосвященство, католик, человек уравновешенный и честный. Он тоже выступит против Эштона.