Секунда между нами - Стил Эмма

Дженн смеется:

– Ну да. Это я.

Он поднимает руку и упирается в деревянную балку так, чтобы напрягся его трицепс. Интересно, сколько ему лет? Похоже, он немного моложе нас. «Даже не мечтай», – так и хочется мне сказать.

– Ты на одну ночь? – спрашивает Хуан.

– Пока не знаю. Посмотрю, что и как.

– Отлично, отлично. – Он наклоняется туда, где на веревке висят черные шорты. – Я собираюсь поплавать перед ужином, хочешь со мной?

Он без всякого предупреждения снимает футболку, обнажая свой литой пресс.

– Нет, спасибо, – говорит с улыбкой. – Я уже искупалась.

Скинув ботинки, он снова идет по песку, теперь уже в одних шортах, и приглаживает волосы рукой. Спустившись к воде, он коротко улыбается Дженн в ответ:

– Может, присоединишься позже.

Дженн в своем гамаке рядом со мной закрывает лицо руками, и на миг мне показалось, что она сейчас заплачет. Он расстроил ее? Вот урод. Но, приглядевшись, я вижу, что она не плачет, а улыбается. А потом тихонько, про себя, смеется, как будто увидела самую смешную вещь на свете.

Вдруг меня осеняет.

Я понимаю, что здесь произойдет.

И мое сердце уходит в пятки.

Свет из маленького кухонного бара освещает стол, заставленный пустыми тарелками и наполненными бокалами. На небе сверкают звезды, но воздух все еще теплый. Умиротворяющий плеск волн в бухте располагает к разговорам после ужина.

Такой расслабленный вечер. Здесь всего восемь человек: из Франции, Италии, Колумбии, Великобритании и Нидерландов, и всех привлекла сюда уединенность этого места.

С другого конца стола до Дженн доносится что-то про Медельин.

– Кажется, ты там была? – спрашивает Хуан, повернувшись к ней.

С ним она разговаривала больше, чем с другими. И в течение всего ужина он не сводил с нее внимательных зеленовато-карих глаз, как будто все, что она говорила, было чрезвычайно увлекательным.

– Да, была, – отвечает она. – И мне очень понравилось.

– Тогда обязательно съезди в Картахену, пока ты здесь. Веселенькое местечко.

– Так я и сделаю, – говорит она, улыбаясь.

– Хочешь еще выпить? – предлагает он, показывая на ее полупустой бокал.

– Давай.

Когда он встает, она чувствует легкое прикосновение его руки на своем бедре, и по всему ее телу как будто пробегает электрический разряд.

Во что она, черт возьми, ввязывается? Мимолетные интрижки не в ее стиле. У нее никогда их не было. Да и вообще, она сейчас не в том состоянии, чтобы заниматься чем-то подобным. Или я ошибаюсь?

Она быстро допивает остаток вина и замечает следы грязи на запястье, когда ставит бокал на стол. Она не удосужилась сходить в душ, и морская соль так и осталась на ее коже и волосах. Когда она смотрелась в ручное зеркальце, то заметила, как отросли волосы. Они уже доходят до плеч. Кэти бы одобрила.

Кэти. Дженн вдруг представила ее в том ночном клубе в Эдинбурге, эти блестки вокруг ее глаз и взволнованный взгляд. «В жизни столько всего», – сказала тогда Кэти.

У Дженн возникло непреодолимое желание сообщить ей, что она наконец последовала ее совету, захотелось написать ей. Прямо сейчас, из бухты, это сделать трудно, поскольку связь тут очень плохая, но из следующего места, где она окажется, почему бы и нет. Дженн сохранила ее номер, вряд ли Кэти его сменила – это слишком хлопотно для нее. Судя по тому, что Дженн видела в соцсетях, Кэти по-прежнему ведет удивительно беспечную жизнь. Куча фотографий, где она во Франции: потягивает кофе под зеленым навесом или пьет вино на живописной, залитой солнцем веранде. Стильно одета, с налетом легкой небрежности, губы тронуты алой помадой. Она выглядела потрясающе, как всегда.

У Дженн сводит живот.

Вдруг она не захочет со мной общаться?

Какой-то звук.

Дженн вскидывает глаза. Матильда смотрит на нее пристальным взглядом, подперев подбородок тыльной стороной ладони.

– Прости, – говорит Дженн, – ты что-то сказала?

Матильда широко улыбается:

– Я спрашиваю: какие планы на завтра, Дженн.

Матильда как будто излучает спокойствие и удовлетворенность жизнью. Дженн хотелось бы стать такой же.

– Думаю побродить по окрестностям, – отвечает она наконец.

– О, это чудесно, только внимательно смотри на листья. – Матильда многозначительно приподнимает брови.

Дженн хмурится:

– На листья?

– Да, – кивает Матильда, – тут так много листьев, – говорит она и улыбается Фабьену. Тот качает головой.

– Матильда уверена, что из листвы обязательно выпрыгнет змея и укусит ее. – Он делает рукой хватательное движение и смеется.

– Просто я привыкла смотреть под ноги, вот и все, – поясняет Матильда. И после небольшой паузы добавляет: – Кажется, Хуан завтра уезжает.

Дженн не знает, что ответить. Зачем Матильда ей это сказала?

– Могу я спросить? – говорит Матильда, опуская руку. – Что у тебя произошло перед тем, как ты сюда приехала?

Дженн теряется.

Откуда она могла узнать?

– Извини, – произносит Матильда, собирая волосы в пучок и закрепляя шпилькой. – Это не мое дело. Просто я всегда чувствую, когда девушка бежит от чего-то. У меня… Как бы это сказать? Интуиция. Мама всегда так говорила. Что-то с твоим парнем, да?

Дженн медленно кивает. Она впервые позволяет себе говорить об этом с кем бы то ни было. Даже в переписке с Хилари о Робби ни слова. Дженн просто не в состоянии это выносить. Ей слишком больно вспоминать момент, когда она застала его с Лив.

Матильда делает еще глоток вина.

– И ты безумно его любила, так ведь?

– Да, так, – помолчав, отвечает Дженн. – Но, кажется, он меня не любил. По крайней мере, не так сильно, как я думала.

– Хочешь хорошую новость?

– Наверное.

– Эта боль, которую ты чувствуешь, она прямо здесь, – говорит Матильда, похлопывая себя по груди. – Но она пройдет.

Дженн грустно улыбается:

– Когда?

Матильда снова отпивает из бокала.

– Со временем. Время лечит.

Какое разочарование.

– Значит, никакого волшебного средства нет?

Нет способа залечить эту открытую рану.

– Ну, – говорит Матильда, изогнув бровь, – всегда есть возможность отвлечься. Другое место, другой человек. Это может творить чудеса.

Теперь Дженн понимает, зачем Матильда сказала о Хуане. Она чувствует, как краска заливает ее шею. Нет, она на такое не способна. Несмотря на то что Робби изменил ей, несмотря на то что они расстались, она все еще чувствует себя связанной с ним какой-то невидимой нитью.

– Я пока не готова, – бормочет Дженн, качая головой.

– Не стоит тянуть с этим слишком долго, – говорит Матильда, и в ее глазах заплясали золотые искорки. – Потому что он не станет думать дважды, прежде чем двинуться дальше. Не упускай ни единого шанса получить удовольствие от жизни. Ведь никогда не знаешь, что будет завтра.

Что-то в душе Дженн откликается на эти слова Матильды, будто они имеют более глубокий смысл. Но она пока не знает, какой именно.

Рядом появляется Хуан с наполненными бокалами. И Дженн ничего не может с собой поделать – она чувствует, как в животе у нее все затрепетало. Матильда словно дала ей разрешение забыть обо всем, пусть и на одну ночь. Ее голова стала легкой, как облако, – облако вина, моря и тепла.

– Хочешь, пойдем на пляж и выпьем там? – предлагает он с улыбкой.

Она кивает не задумываясь:

– Звучит здорово.

Они отходят от стола и идут до тех пор, пока разговоры позади не стихают, а песок под ногами не становится мокрым.

Дженн останавливается у кромки воды, он тоже. Когда она смотрит на него, он улыбается. Его почти идеальные черты лица немного расплываются в темноте. И внезапно ей показалось, что утонуть в его объятиях – отличная идея. К тому же это никого ни к чему не обязывает, ведь завтра он уедет и она больше никогда его не увидит. Классический курортный роман, яркий момент удовольствия.