Лазутчик в цветнике - Дональд Уэстлейк

— Но ведь ты убил меня, Джин. Все будет в порядке, я поеду с тобой.

Я представил себе, как Анджела дает показания, и понял, что окажусь на электрическом стуле, прежде чем все распутается. Поэтому я сказал:

— Я пойду в полицию только со своим адвокатом.

С этими словами я повернулся и отправился в каморку, где оставил Мюррея.

31

Оба еще спали. Мюррей улыбался во сне, а папаша Тен Эйк храпел. Анджела бросилась к отцу, и последовало счастливое воссоединение родных людей, причем одна сторона вела себя гораздо более оживленно, чем вторая. Я терпел все это, пока Анджела не начала шлепать старого моржа по щеке, призывая его проснуться, а потом сказал:

— Оставь его в покое, пусть храпит хоть до Рождества, мне все равно. Мюррей — вот кого надо будить. Он — мой глашатай, мой защитник и стряпчий по темным делам.

— А еще кормилец, — добавила Анджела.

— Нет, стряпчие не занимаются стряпней. Законники судят, но не ссужают. Они никогда не дают в долг. Это — постулат их клятвы Гиппократа.

— Ты уверен, Джин? В ресторан-то он нас водил.

— Бери Мюррея за щиколотки, — велел я.

Мы оттащили Мюррея на кухню, несколько раз ударив по пути о дверные косяки, устроили за кухонным столом в более-менее сидячем положении и принялись всячески будить, убив на это немало времени. Мы брызгали ему в лицо водой, вливали в рот кофе (и проливали мимо), шлепали по щекам. Иногда Мюррей хрюкал или мычал, но дальше этого скотства дело не шло.

Тогда мы отнесли его в ванную и освободили от верхней одежды, оставив в одних трусах и майке. (Чистый отутюженный костюм — главное орудие труда законника, как мел для учителя или самолет для летчика. Законники совершенно беспомощны, когда одеты не по форме, а Мюррею, как я предполагал, предстояло изрядно потрудиться этой ночью, отстаивая мои интересы. Поэтому я и обращался с его костюмом гораздо осторожнее, чем с ним самим.) Мы затолкали его под душ, пустили холодную воду, и через пять минут Мюррей мало-мальски очухался. Он даже смог самостоятельно держать в руке кофейную чашку, моргать и повторять:

— Ну, че? Ну, че? Че?

Анджела снова убежала к отцу, а я медленно и осторожно отвел Мюррея обратно на кухню, опять усадил за стол, сел напротив и принялся увещевать выпить кофе. После каждого моего призыва Мюррей поднимал чашку и с хлюпанием отпивал глоток. Это зрелище напоминало трапезу Лобо.

Вдруг мутная пелена, которой были подернуты его глаза, уступила место яркому блеску.

— Джин, — сказал Мюррей.

— Правильно, — ответил я.

Он поставил чашку, соединил ладони, будто настраивал какой-то внутренний механизм, а мгновение спустя сошел с ума и залопотал:

— Ну так вот… Рад тебя видеть… Спасибо, что заглянул проведать…

— Мюррей!

— Не перебивай. Дело в том, что тебя задержат за убийство первой степени, а значит, мы не сможем предложить никакого залога даже в случае твоей явки с повинной. Стало быть…

— Мюррей…

— Тебе вовсе не обязательно уверять меня, что ты не убивал ее, Джин. Я убежден в твоей невиновности. Но дело в том, что…

— Мюррей, — повторил я.

— Позволь мне довести мою мысль до конца. Кажется, они говорят, что ты убил ее в Нью-Йорке и отвез тело в Нью-Джерси, значит, судить тебя будут…

— Мюррей, — сказал я. — Если ты не заткнешься, я опять уложу тебя спать и найму себе в защитники твоего отца.

Он ответил:

— Для человека, которого обвиняют в убийстве молодой светской львицы, ты чересчур…

— Мюррей, посмотри по сторонам.

— Что?

— Посмотри вокруг, — повторил я. — Где ты находишься?

Он огляделся. Его остекленевшие глаза, казалось, пошли трещинами.

— Ну… — проговорил Мюррей. — Кажется… Я не… Конечно, если ты… Но с другой стороны…

Тут вошла Анджела и сказала:

— Я не могу его разбудить, Джин.

— Считай, что тебе повезло. Этот проснулся, но посмотри на него. Каков, а?

Мюррей разинул рот и уставился на Анджелу.

— Ты жива, — прошептал он. — Боже мой, ты жива!

— Мюррей, или приди в себя, или снова засыпай. Ты меня с ума сведешь. Конечно, она жива. А ты, дурак, у нее в гостях. И уже давно знаешь, что она жива.

Мутная пелена исчезла, и я увидел, что глаза у Мюррея красные и растерянные. Он посмотрел на меня и спросил:

— Джин, что случилось? Сюда вломилась орава китайцев…

— Да, в общем, ничего не случилось, — ответил я. — Ты сам все видел.

Примерно полчаса мы пили кофе и рассказывали друг другу о последних событиях. Я все ждал, когда же Мюррей очухается и сможет приступить к исполнению своих обязанностей. Наконец он объявил, что готов. Тогда Анджела съездила в город и привезла полицейских.

Прибыв на место происшествия, они первым делом арестовали меня за убийство Анджелы Тен Эйк.

Затем, когда Анджела попыталась облегчить мое положение, заявив, что она и есть Анджела Тен Эйк, они арестовали и ее — за укрывательство преступника.

Наверное, чтобы быть законником, все-таки мало иметь костюм. По-видимому, нужен еще и чемоданчик, а такового у Мюррея при себе не оказалось. Поэтому полиция арестовала и Мюррея, тоже как соучастника, за то, что он помогал соучастнице выдавать себя за ту, кем она и была на самом деле.

Затем полицейские пожелали узнать, чьими трупами усеяно все вокруг, и нам было нелегко так вот, с ходу, объяснить им, что к чему. Всех нас согнали в парадную прихожую возле большой лестницы, и тут вдруг сверху раздался вопль, от которого мы застыли, вконец ошеломленные и сбитые с толку.

Потом мы задрали головы и увидели Тайрона Тен Эйка. Шатаясь и держась за перила, он маячил на верхней площадке лестницы. Он как-то сумел освободиться от веревок и опять раздобыть себе оружие — на этот раз громадную старую ржавую шпагу. Потрясая ею над головой, он скатился по лестнице и набросился на нас.

Что там говорил Роу, мой учитель фехтования? «Если на вас нападут со шпагами, ложитесь и помирайте».

Эх!

Злодей пер на нас, как волк на стадо овец. Он дико сверкал глазами, рычал и размахивал шпагой. Врезавшись в гущу нашего стада, Тен Эйк пронесся сквозь него и вылетел из дома через парадную дверь. Полдюжины полицейских и трое пленников так и остались стоять, хлопая глазами и разинув рты.

Вдруг с улицы донеслись резкие трескучие выстрелы: бах! бах! тра-та-та! Потом наступила тишина.

Анджела сказала — с таким видом, будто кто-то пытался разыграть ее:

— Но разве можно стрелять из шпаги?

Мы все смотрели на нее, пока не открылась парадная дверь и в дом не ввалился один из полицейских, дежуривших на улице. Вид у него был не менее испуганный и растерянный, чем у всех остальных. В правой руке он держал пистолет.

— Ну, короче, — сказал полицейский, будто продолжая давно начатое повествование, — стою я, и вдруг этот верзила бросается на меня со шпагой. Даже крикнуть «Стой» — и то времени не было, пришлось стрелять. Он знай себе бежит, ну, я знай себе стреляю. Вон он, лежит там. Мертвый, наверное.

— Вы выполнили свой долг, Салаган, — сказал ему старший наряда.

— Ну… — ответил Салаган с рассудительностью сумасшедшего, — он бежал слишком быстро, я не успел предупредить его, что вооружен.

— Все в порядке, Салаган, — заверил его командир. — Не волнуйтесь.

— Ну… я и опомниться не успел, как он напал на меня, вот и пришлось стрелять.

Предводитель легавых сказал одному из своих подчиненных:

— Отведите Салагана в машину, — потом он огляделся и добавил: — Пожалуй, и нам пора. А утром разберемся во всей этой путанице.

Тут Анджела потребовала, чтобы ее отцу оказали первую помощь. Старик был в отключке и не ведал, как ему повезло. Полицейский пообещал тотчас вызвать «скорую» и отвезти его в больницу. Ну а всех остальных отправили в город, в окружную кутузку. Когда мы прибыли туда, обнаружилось, что мои гражданские права взяли отгул до утра.

— Даже Бенедикту Арнольду дали бы один раз позвонить по телефону, — заявил я сонному сержанту за конторкой.

— Утром, — тупо ответил он.

— Ну-ну, посмотрим, что на это скажет Верховный суд, — пробормотал я.

— Кого вы хотите разбудить в такой час? — спросил меня сержант.

— ФБР.

— Вам что, полиции мало? — невозмутимо проговорил он.

— А мне нужно ФБР, — ответил я. — Чтобы был уже полный набор.

Они заперли нас в разные камеры, и Мюррей, гаденыш, тотчас завалился спать.

32

А потом мало-помалу отрубился и я. Федики (их было шестеро: Ф, X, Ц, Ч, Ш и Щ) прибыли в воскресенье утром, объяснили местным легавым, что к чему, и взяли меня в оборот. Расспросы кончились только под вечер. Когда я вышел из участка, Анджела и Мюррей ждали меня, чтобы отвезти домой. По такому случаю Мюррей взял напрокат новенький красный «форд» (у истинных нью-йоркеров, таких, как Мюррей, никогда не бывает своих машин, как бы ни были они зажиточны и изнежены).