Подчинись нам - Алекса Адлер

– Зная твою изощрённость, полагаю, убить будет милосердней, – хмыкает темноволосый близнец.

Да и наг не спешит радоваться помилованию. Лишь смотрит напряжённо на А-атона, ожидая его решения.

– Чотжар, с этой минуты ты становишься личным хранителем и тенью нашей сэ-авин. Клятву дашь прямо сейчас, – обрушивает нам на головы свой приговор ри-одо.

Чувствуя себя оглушённой рыбой, выброшенной на берег, я растерянно смотрю на хозяина. А потом на змеехвостого. У которого тоже глаза на лоб полезли. И лицо на миг искажается гримасой отторжения и ярости.

Но вот мужчина берёт себя в руки и низко кланяется. Правда кулаки сжимает так, что хруст слышен.

А затем с достоинством выпрямляется. Подносит ко рту правую руку. И под мой придушенный вскрик, вонзает в запястье свои огромные клыки.

То, что происходит дальше, я воспринимаю уже с трудом. Всё больше уплывая в состояние полной апатиии и отупения. Как во сне наблюдаю за окровавленными пальцами змея, рисующего на своём лице, а потом на груди и предплечьях неизвестные мне символы, похожие на руны.

Смотрю, как, закончив, он поднимает взгляд на меня. И мрачно сжав окровавленные губы, ползёт ко мне.

– Дай ему правую руку, Лина, – приказывает мне Са-оир. И даже сам освобождает эту самую руку из-под простыни.

Чотжар нависает надо мной тёмной давящей громадиной. И протягивает руку, ладонью вверх. Ожидая, что вложу в неё свою.

– Ты должна сделать это сама. И этим подтвердить, что принимаешь его клятву и служение, – напутствует меня мой темноволосый хозяин.

– Можно… можно мне узнать, что это за клятва? – прошу жалобно, чувствуя, что ещё немного и просто потеряю сознание. Меня и так уже колотит и знобит.

– Он клянётся беречь твою жизнь любой ценой. И умереть за тебя, если понадобится. С этого момента его жизнь принадлежит тебе, – подходит к нам А-атон. Всем своим видом показывая, что ждёт от меня повиновения их очередной прихоти.

Невозможно подобрать слов, чтобы описать, как я этого не хочу. Не хочу я в телохранители того, кто уже пытался меня убить. И я не понимаю, чем руководствуется ри-одо, наказывая нага именно так.

Ну не может же смысл всего этого быть в одном лишь унижении высокомерного слуги, вынужденного теперь служить рабыне? И откуда они знают, что он не перегрызёт мне горло при любом удобном случае? Теперь уже из мести.

Но отказаться мне ведь не позволят.

Поэтому я осторожно вкладываю дрожащую руку в большую мужскую. Чотжар почти нежно сжимает её, переворачивая ладонью вверх. Проводит пальцами другой руки, заставляя ладонь раскрыть. Оставляя на ней кровавые следы. Поднимает выше. И внезапно склоняется, будто поцеловать собирается. Но при этом ещё и клыки обнажает.

Ой, мамочки. Укусит?

Напрягшись, я дёргаю руку назад. Но гад хвостатый не позволяет. И мои хозяева ему не мешают тянуться ко мне своими клыками. А вдруг он ядовитый?! Вдруг заразный?! Я не хочу! Не хочу…

– А-а-ай! – вскрикиваю, когда руку обжигает болью от его укуса. И такая слабость внезапно накатывает, что я бессильно приваливаюсь к горячему телу Са-оира. Зажмурившись и едва дыша.

Уже почти не обращая внимания на то, что Чотжар что-то там чертит на моей прокушенной ладони своей кровью. Отчего рука начинает просто невыносимо гореть. Точно ядовитый. Гад.

Если умру, сами будут виноваты.

– Всё закончилось, Лина, – встряхивает меня Са-оир спустя некоторое время. Вырывая из полубессознательного состояния. – Очнись! Что с ней, А-атон?

– Упадок сил. Организм очень хрупок, – спокойно объясняет ему ри-одо. – Нужно время на восстановление. Покой. И пища. Лина, ты должна поесть. Сейчас же. А потом сможешь спать, сколько захочешь.

Разлепив пудовые веки, я поднимаю взгляд на склонившегося надо мной беловолосого мужчину. Он испытывающе вскидывает брови.

– Сможешь жевать?

Чотжара рядом больше нет. И я этому рада. Смотреть на него не могу.

– Да, наверное, – выдавливаю, облизнув пересохшие губы. И очень надеясь, что меня не вывернет от еды… после всего. Рука горит всё сильнее. И, кажется, она чем-то перемотана. Но сил посмотреть я в себе не нахожу.

Правда, братьев всё это совершенно не волнует. Убедившись, что я немного пришла в себя, они уже на пару принимаются меня пичкать едой. И если первые два кусочка я едва могу проглотить, давясь, то на третьем чувствую, как вяло просыпается аппетит. И уже гораздо охотней принимаю всё, что даёт мне сидящий напротив ри-одо.

Правда, после сытного ужина, бороться с сонливостью больше не получается. И я засыпаю ещё до того, как братья уносят меня в спальню.

Но даже сквозь дрёму чувствую, как ко мне прижимается с двух сторон два больших тела. И как сжимают меня в тисках объятий две пары мужских рук.