Столица - Наталья Викторовна Бутырская

испуганным. Какие там слова у заклинания связи? Перед смертью он хотел отправить хотя бы его имя учителю. Возможно, именно он и организовал нападение на караван. Но мальчик не мог одновременно придумывать черты Шао Хи и вспоминать заклинание. Как бы заставить Юна еще раз разговориться?

– Он… он высокий, черноволосый, как Шен, только у него длинные волосы, он завязывает их в пучок или заплетает в косу. А еще у него шрам на щеке, вот тут, – и Байсо ткнул себя в правую щеку.

– Какой у него талант?

– Хороший талант, двадцать семь единиц.

– Как ты с ним познакомился?

Вопросы сыпались один за другим. Порой Юн уходил в сторону и начинал спрашивать что-то другое, например, про семью самого Байсо, про маму, отца, про Черный район, потом снова возвращался к Шао Хи. Что он любит есть, какие заклинания знает, каким оружием владеет, какие у него отношения с Шеном, с Добряком, с Летящим, с Роу… Байсо едва-едва успел сообразить, что выдуманный Шао Хи еще не познакомился с женой Фу.

Когда Байсо задерживался с ответом, Юн бил его, пусть несильно, но ощутимо, так чтобы только кожа горела от ударов, но не без переломов или повреждений. И через какое-то время Байсо поймал себя на том, что отвечает, не задумываясь ни на мгновение.

– Так где был шрам у Шао Хи?

– На левой… нет, на правой щеке.

Сильный удар в живот, и Байсо упал в лужу собственной мочи, отчаянно пытаясь захватить ртом хоть немного воздуха.

– Я тебе почти поверил. Даже представил себе этого гениального парня. Вот только я не в первый раз веду допрос. Ты заставил меня потерять кучу времени. А это злит. Попробуем еще раз. Кого Джин Фу выбрал в наследники? – каждое слово Юн сопровождал ударом ноги.

– Меня, – выдавил Байсо, ухватив первый глоток воздуха. Юн на секунду остановился, затем наклонился к мальчику, приподнял его голову, держа за волосы, и заглянул ему в глаза:

– Тебя? Это звучит настолько бредово, что даже похоже на правду, особенно зная дядюшку Фу. Жениться на случайной прохожей, лично ездить в караваны, мечтать о собственном начертателе, рискнуть возвышением, выбрав безродного мальчишку. Получается, что теперь нам не о чем беспокоиться! – Юн хохотнул. – Убив тебя, я уничтожу последнюю надежду дяди, и останется лишь избавиться от него самого.

Байсо едва расслышал его слова. В нем словно что-то сломалось, когда он выдал главный секрет. Пропал страх, пропала надежда. Пустота… Пустота в эмоциях, пустота в мыслях.

– Хотя у нас, кажется, есть еще время. Если дядя и впрямь выбрал тебя наследником, то ты, скорее всего, кое-что знаешь про его дела. Скажи, как Фу выжил во время нападения на караван?

– Амулет, – выдохнул Байсо.

– Какой амулет? Ну же, не заставляй выдавливать из тебя все подробности. Ты же был таким разговорчивым, – после того, как Юн узнал имя преемника, он расслабился, стал многословным и более улыбчивым.

– Там был амулет, после которого пропала вся магия. После этого охранники быстро всех убили.

– Амулет безмагии? Серьезно? Хотя, кажется, ты больше не можешь врать, – Юн принялся ходить по комнате и рассуждать вслух. – А ведь это все объясняет. Жаль, что тебя нельзя притащить на суд свидетелем, ведь тогда бы дядюшке не поздоровилось. И следов после применения этого амулета никаких не остается… Хорошо. Какие амулеты защищают первые ворота сыхэюаня Фу?

И снова вопросы, но на этот раз про охрану дома, про слуг, работающих на Фу, про порядки, заведенные в нем, про торговые дела, и Байсо отвечал на все. Где-то в глубине души он думал, как хорошо, что учитель не успел рассказать ему все секреты, не познакомил со всеми партнерами, не сообщил, где хранил личные средства. Но каждый раз, когда мальчик вынужден был говорить «не знаю», он съеживался в ожидании удара.

– Что ж, пожалуй, пора заканчивать, – сказал наконец Юн. – Ты знаешь не так много, хотя рассказал гораздо больше, чем я ожидал от столь бесполезного мальчишки. Хороший малыш! – он небрежно потрепал Байсо по голове и вышел из комнаты.

Байсо отполз в угол и разрыдался. Он знал, что следующий, кто войдет сюда, убьет его, но уже не боялся этого. Ждал. Он предал своего учителя, подвел из-за своей слабости. Если он был чуть сильнее, то смог бы потянуть время. Да, его, скорее всего, бы убили, но он бы не выдал секретов человека, доверившегося ему.

Заклинание… Он должен сообщить учителю… Медленно, словно против воли, в памяти всплывали его слова, одно за другим, выпустить Ки, много Ки, нащупать единственный знакомый символ, означающий учителя Фу и направить в его сторону «Джин Юн».

Мальчик успел почувствовать отклик, означающий, что сообщение получено, удивиться легкости связи, словно Джин Фу был где-то поблизости, и лишь потом потерял сознание от большой потери Ки.

* * *

– Когда муж привез ко мне двоих мальчишек, загоревших до черноты, худющих, лохматых, диких, я сначала испугалась, – заговорила госпожа Роу после длительной паузы. – Небо не одарило нас детьми, и за долгие годы я уже свыклась с мыслью, что в этих стенах никогда не прозвучит детский смех. Мы с Фу обсуждали возможность взять к себе ребенка на воспитание, но каждый раз мы сталкивались с какими-то проблемами. То родители в последний момент передумывали отдавать ребенка, то мы находили связи семьи ребенка с конкурентами, то семья Джин высказывалась против.

А вы с Байсо были уже такими взрослыми, со сложившимися характерами, со своим прошлым, причем не самым благополучным, иначе зачем бы вы согласились на такую опасную поездку. Я боялась одновременно и того, что вы будете дичиться, и того, что вас будет сложно контролировать. Но за эти несколько недель я успела вас полюбить.

Тебя я знаю хуже, чем Байсо, ты постоянно занят учебой, тренировками, чтением, и Фу запретил мне вмешиваться, но поверь, когда я вижу тебя по вечерам избитого, еле волочащего ноги, у меня сердце разрывается на части. Я пробовала говорить с Тао, но он меня и слушать не захотел.

Я отвернулся, с трудом сдерживаясь от улыбки, мог себе представить, что ответил злобный Харскуль.

– А Байсо… – ее голос пресекся, – не знаю, как он относился ко мне на самом деле, но когда он назвал меня мамой, я приняла его в своем сердце как сына.

По ее круглому красивому лицу текли слезы, я взял ее за руку:

– Он называл вас мамой даже в ваше отсутствие и не хотел огорчать.

Сзади послышались приглушенные рыдания. Я оглянулся и увидел,