Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме. - Кристофер Роннау

Во время дополнительного курса подготовки в Джорджии я записался в десантники и меня приняли. Мои родные отговорили меня от этого плана. Позже я обдумал вопрос ещё раз и пожалел, что оказался столь слабохарактерным и сделал то, что хотели они вместо того, что хотел сам. С моей стороны это было ошибочное решение.

В определённом месте мы сошли с шоссе и углубились на пять или десять метров в джунгли. Нашей задачей стало служить блокирующими силами и отстреливать всех ВК или СВА, что попытаются сбежать в нашу сторону из окружённой зоны. Кроме надоедливого камбоджийского бормотания над головой, день оказался на редкость непримечательным.

Когда солнце скрылось, мы отошли обратно в зону, обозначенную, как ночной оборонительный периметр батальона, и там окопались. Периметры для целого батальона были обширными и порой вмещали пару акров[124] недвижимости внутри оборонительной линии.

На следующее утро мы вернулись на тот же отрезок дороги для очередного дежурства. Служба была простая, как скрепка. Бездумная, лёгкая работа. Меня охватило чувство благополучия. На позиции нас было трое. День стоял тихий и прохладный. Мой личный план предписывал мне лечь на землю и отключиться или помечтать несколько часов, прислушиваясь к вражеской деятельности. Вскоре я уже лежал на спине, закрыв глаза и подложив руки под голову.

Каждый день, ещё до Вьетнама, я совершал хотя бы одно путешествие в Страну Грёз. Зачастую путешествий было даже больше одного в день. Там было чудесно, потому что всё шло отлично, и я чувствовал себя совершенно счастливым. В один день я мог взять решающую подачу за «Рэмс» в Лос-Анджелесском Колизее, или стать самым остроумным гостем, какого только можно вообразить, на «Вечернем шоу» с Джонни Карсоном[125], а другим гостем стала бы какая-нибудь роскошная персона, что была бы без ума от меня, например, Урсула Андресс[126]. По прошествии лет я рассказал маме о некоторых своих мысленных странствиях. У мамы для всех детей были прозвища, и после этого она иногда называла меня Уолтером Митти[127].

Сегодняшнее путешествие проходило гладко, пока не послушались шаги, отчетливый звук, кто-то приближался прямо к нам, и Страну Грёз пришлось отложить. Участок, на котом мы расположились, порос скорее редколесьем, чем джунглями. Однако высокая, густая слоновая трава ограничивала обзор в том направлении до пятнадцати или двадцати метров. Каждый квадратный дюйм земли покрывали сухие листья, которые громко хрустели при каждом шаге.

Я лежал на спине, отдыхая с закрытыми глазами и подложив руки под голову, когда послышались шаги. Они были медленными и осторожными, с большими промежутками, как будто кто-то прислушивался. Я ухитрился сесть, не создав заметного шума. Джилберт и Смиттерс уже сидели и следили за шагами. Смиттерс, слева от меня, приветствовал моё возвращение в реальный мир, указав пальцем вперёд. При этом его рот скривился, а кожа на горле натянулась, как это бывает, когда пытаешься делать что-то как можно тише. Шаги приближались к нам настолько медленно, насколько возможно и по-прежнему двигались на нас.

Джилберт находился в нескольких метрах справа от меня. Пулемёт стоял между нами достаточно далеко, чтобы ни один из нас не мог добраться до него, не шурша листьями и сучками. Свою винтовку я сжимал мёртвой хваткой. Шаги, которые, казалось, достигли пределов нашей видимости, остановились на минуту, затем начали двигаться не прямо к нам, а влево от нас. Мы все быстро переглянулись и снова стали смотреть на шум. Вскоре шаги изменили направление и двинулись обратно слева направо перед нами, постепенно минуя нас и приближаясь к позиции Дэвиса и Иларди метрах в тридцати справа.

Дэвис уже стоял, опустившись на одно колено и наведя свою М-16 на шум. Иларди держал свой гранатомёт обеими руками, но никуда не целился. Гранаты для М-79 имели внутри какое-то гироскопическое устройство, и должны были пролететь минимальное расстояние около двадцати или тридцати метров, прежде чем сможет взорваться от удара. Это было сделано из очевидных соображений безопасности. Как-то раз Иларди выстрелил, граната вылетела, ударилась об пальму и упала всем остальным под ноги. К счастью, она не взорвалась. Если бы Иларди выстрелил с такой короткой дистанции ещё раз, граната тоже не взорвалась бы, но уебала бы того парня, как бейсбольный мяч, пущенный со скоростью сто миль в час.

Спустя несколько секунд шаги перестали двигаться мимо Дэвиса и двинулись прямо на него. Трава раздвинулась и появился ВК. Дэвис выпустил очередь в четверть магазина, которая свалила ВК на месте, и он остался лежать, издавая стоны и подергиваясь туда-сюда. Мы все напряглись и ждали, не появится ли ещё кто-то, кто откроет по нам огонь. Через несколько секунд, когда ничего не произошло, мы испустили коллективный вздох облегчения. Дэвис осторожно подошёл к лежащему гуку и конфисковал большой жирный АК-47, который тот выронил. Затем он навёл винтовку на раненого, а Иларди вытащил его на дорогу. Вскоре показался Док Болдуин, который обработал раненого, наложив повязки, а затем ВК увезли и погрузили на медэвак. Ему предстояло получить гораздо лучшее медицинское обслуживание, чем если бы он сбежал.

Вся сцена не выглядела особо шокирующей, так что, прежде, чем раненого увезли, я подошёл посмотреть. Похоже, главное ранение ему нанесла пуля, попавшая в нижнюю часть живота или в тазовую область. Пройдя навылет, пуля оторвала ему почти половину левой ягодицы. Воронка на том месте, где должна была быть левая булка, была колоссальной, размером по меньшей мере со средней величины яблоко. Я был уверен, что это больно. ВК нёс несколько патронташей с автоматными патронами, небольшой рюкзак и больше ничего. Он был тощим. Думаю, он шёл голодным большую часть времени и ему приходилось есть то, что он находил — вроде бананов, кокосов и побегов бамбука — просто, чтобы выжить. Второстепенных припасов у этого парня просто не существовало. Если он курил, то, по всей вероятности, между сигаретами у него проходили недели и месяцы. Для подобной преданности мы не годились. Я бы сдался и умер после первого дня без курева.

В тот вечер сержанта Эстеса увезли на грузовом вертолёте. Он был командиром отделения и всегда казался мне приятным и дружелюбным. К сожалению, у него разыгралась лихорадка высшей степени, боли в мышцах и приступы потливости, и Док решил, что это может оказаться малярия. Позже Док сказал, что технически ему следовало бы называть эту болезнь «лихорадкой чёрной воды». Так говорили, если у вас раньше уже была малярия, а теперь она вернулась и заодно сделала мочу тёмной, как это случилось с Эстесом.