Иду на свет (СИ) - Акулова Мария

— Пусти, пожалуйста… — Но Санта тычет настойчивей, смотрит, чуть сведя брови.

— Куда пустить-то? — получив вопрос, опять фыркает. Потом тянется к мужским губам. Данила приоткрывает рот, ждет поцелуй. А дальше — всё, как планировал. Опрокинуть, сдернуть штаны. Подавить сопротивление. Писк впитать. И стон впитать.

Но поцелуй не получает.

Дыхание Санты щекочет губы. Их же тревожит череда касаний…

— А ты же доверяешь, зачем спрашиваешь?

Санта шепчет, Данила не может сдержать улыбку. Когда она отстраняется и смотрит в глаза — её блестят самодовольно. Подловила. Молодец. Будут люди, без вопросов.

Данины — напускным недовольством. Но больше — таким же лукавством.

Играть в гляделки они могут бесконечно, но первой снова шевелиться начинает Санта.

— В ванную хочу. Пусти…

Вжимает ладони в грудь Данилы и давит.

На мужское бедро кладет свой телефон.

Пищит, когда, уже пустив, Данила догоняет её хлестким ударом по мягкому месту.

Смотрит назад — укоризненно, вздыхает…

Спрыгнув с кровати — потирает задницу, хотя оба прекрасно знают — шлепнул Данила не больно…

— Поставь на зарядку, пожалуйста. Там меньше десяти…

Реагируя на просьбу, Данила кивает и тянется за шнуром.

Подключает, оставляет со своей стороны на тумбочке.

Вспоминает, что в ней лежат сигареты и пока Санта будет в ванной — можно успеть выскочить на балкон на пару затяжек. Но можно и не выскакивать.

Взять пульт, фильмы полистать. Они с Сантой не то, чтобы киноманы, но в курсе культурной повестки тоже надо быть. Наверное. Зачем-то…

Пальцы Данилы перелистывают варианты, когда отложенный телефон вибрирует.

Взгляд сам падает на экран. Но для разблокировки этого недостаточно. Да и причин вроде как нет…

«Доверяет же просто»… А рука тянется.

В жизни в её телефон без спросу не лез. Узнавание паролей друг друга и обоюдная установка фейс айди для них с Сантой стала не чем-то исключительно важным. Не превратилась в таинство. Просто так в некоторых ситуациях удобней.

Но сейчас — вопрос не столько в удобстве. Просто что-то заставляет…

Данила подносит телефон ближе, смотрит…

Одна полоска разделяется на три. Они же ведут в Телеграм.

«Добрый вечер, Санта»

«На случай, если ты всё же девушка самостоятельная и относительно своей жизни решения принимаешь ты, а не Чернов, захочешь обсудить предложение более детально — свяжись»

«С Макаром я обсудил. Лекса тебя ждет. Я тоже»

Злость разрастается моментально. Данила сам чувствует, как каменеет лицо и мышцы.

Первое желание — рвануть. Туда, где Максим писал всё это со своей уебской улыбочкой. Той же, которую сам Данила в пятницу чуть не размазал по парапету.

Потому что он же русским языком объяснил: за Ритку не тронул, за Санту убьет. И не шутил. Даже нельзя сказать, что преувеличил.

Своим глазам не поверил, увидев, кто стоит рядом с ней за стеклом. Это был как флешбек, но умноженный на сто. И давший осознать яснее некуда: подобного с Сантой он не вывезет. Слишком она для него незаменимой стала.

Понимал, конечно, что публичный скандал — дно. И что придурком выставится сам. Санту опозорит. Поэтому сдерживался.

Поэтому сдержался.

А сейчас — уже сложнее.

Слышно, что в ванной шумит и перестает вода. Санта напевает что-то себе под нос, просушивая руки полотенцем.

У Данилы времени на принятие решения нет. На действия тоже.

Но он успевает.

Блокирует контакт. Удаляет диалог. Это и есть ответ.

Поднимает взгляд…

Санта приближается к кровати, улыбаясь. Ему тоже надо — в ответ.

Её ладони опускаются на покрывало, она крадется по-кошачьи на коленях…

Таким же выглядит взгляд и улыбка…

— Что там? — спрашивает только затем, чтобы губы облизать…

— Проверяю, заряжается ли. — Данила врет, не моргнув глазом. А Санте, кажется, в принципе пофиг до ответа.

Она уже близко. Тянется губами к мужскому лицу, а ладошкой прижимается к паху. Ведет несколько раз вверх-вниз, проверяя реакцию.

Реакция есть.

А ещё есть желание побыстрее выбросить Максима из головы. Вроде бы просто её телефон в руках держал, а снова бы помыть…

Но куда там?

Санта перебрасывает колено через мужское бедро. Сверху садится. Сама снимает футболку, бросая не глядя на пол.

Мужская реакция становится сильнее и для неё очевидней. Данила сглатывает, смотря четко на грудь, пока сама Санта ерзает…

Трется через ткань штанов. Прижимается напряженными сосками к его коже.

Стонет и приподнимается, когда он ныряет пальцами под резинку…

— Пальцами хочешь? — мотает головой, отвечая на вопрос и одновременно противореча этому ответу. Подаваясь им навстречу.

Когда Данила просит приподняться — дергано стягивает лишнее с него. Позволяет раздеть себя.

Снова опускается, по сантиметру впуская уже член. На её лице — блаженство. Данила чувствует напряжение и желание сделать по-своему. Но держится. Позволяет…

Медленно вверх… Так же вниз… Она будто хочет засечь ощущения на каждом микро-участке внутри. Заодно дает ему прочувствовать, как туго.

Зеленые глаза открывает — пьяные-пьяные и довольные-довольные. Улыбается. Тянется к губам…

— Хороший мой…

Ведет ласково пальцами по мужской щеке, давая добро руководить.

Пальцы Данилы вжаты в талию. Он приподнимает её, одновременно толкается и вдавливает вниз сильнее…

Санта распахивает губы, шепчет «ещё», дальнейший текст — невнятный. Если и хотела что-то сказать — забыла.

Снова пьяно смотрит на него, целует влажно, позволяя раз за разом насаживать.

Не зная, что ей только что соврали.

Глава 22

Впервые в Верховный суд Данила попал давным-давно. Тогда он ещё иначе назывался. Другие функции исполнял.

С тех пор прошли добрые десять лет. Он из совсем пацана, дерзкого, амбициозного, стал вполне взвешенным человеком.

Эти стены уже не отзываются в душе тем трепетом. Ответственность не распирает изнутри, выходя с дрожью.

Теперь она просто чувствуется. Но рядом с ней — уверенность.

С тех пор вообще многое невероятное стало обыденным.

Сегодня, к примеру, Данила шел по этому коридору, совершенно безразлично глядя перед собой. Внутри клокотало, но вопрос совсем не в деле, на которое приехали.

А в памяти неожиданно всплыло…

— Ну как тебе, Дань? — Пётр спросил, повернув голову и с улыбкой глянув на парня, в котором отчего-то души не чаял.

Тот пожал плечами, потом хмыкнул, мотая головой.

— Я ожидал чуть-чуть другого…

Признался, и чего ожидал — Петру понятно. Выросшие на американских фильмах дети всегда ждут от процесса феерии. К ней готовятся. Когда впервые надо выступать в суде — две ночи не спят. Идут к первому составленному своими руками иску годами. Особенно его ценят, холят и лелеют. Первого решения ждут, как приговора по своему же мокрушному делу.

Потом первую апелляцию. Кассацию.

Он в свое время тоже всё это пережил. Рядом с ним это пережили многие и многие.

И он каждый раз не уставал задавать вопрос. Каждый же раз с интересом ожидая ответа.

У Данилы сегодня — первый поход в Вышку. Для Петра — обыденность. Для парня — событие. Ненавидит костюмы, шкодная морда. Избегает официоза, сколько есть сил. Петр бурчит, но это ему в Дане тоже нравится. Не делает то, в чем больше пафоса, чем смысла.

А сегодня — как с иголочки. Красивый. Умный. Особый камушек в коллекции. Будущее Лексы. Сердечная привязанность его маленькой дочки… Пётр достаточно проницательный, чтобы видеть её реакции. И ему невероятно забавно из-за того, что остальные этого не замечают. Но Санта перерастет — ему понятно.

— Нам слова толком сказать не дали…

Данила пояснил, Пётр рассмеялся громко.

Наверное, даже громче, чем стоило бы в этих стенах. Здесь шуметь куда опасней, в библиотеке.