Треск штанов (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Завершив переговоры, Алексей вышел на улицу.

Прошел к карете.

И отправился по нужным, но не очень важным объектам. Таким, которые давно требовали уже его внимания, однако, было не до них. В конце концов откладывать вечность не имелось никакого смысла. А тут — вон как рано освободился. Он-то прикидывал до вечера сидеть…

Царевич крутил в руках новую поделку Джеймса Пакла со смешанными чувствами любопытства и раздражения. И на то имелись веские причины.

Тот капсюльный револьвер, что оружейник разработал, теперь выпускался. Очень маленьким тиражом. По десятку-другому на предприятии Пакла, и полсотни — на опытном производстве Демидова. В месяц, разумеется.

Мало.

Очень мало.

Но пока так. Все равно пока было не до него. Не самое технологичное оружие не получалось рассматривать как удачное решение при авральном перевооружении. Поэтому его пока отложили.

Делали понемногу.

Для своих.

И не жужжали. Тем более, что переход на унитарный патрон, потребовал бы переделки и револьвера. И вот эту модель воспринимали как временную, считай опытную.

Джеймс думал по другому.

И сегодня донес до царевича простую и в общем-то очевидную мысль. Унитарные патроны при всей их замечательности — вещь дорогая. И еще десятилетия будут недоступны большинству, если не добрый век. России то на весь мир очевидно не хватит. А другие такое освоят очень нескоро. Так что было бы разумно не забрасывать и иные разработки.

Иначе что поставлять союзникам? Или, например, в различные регионы? Да и вообще — унитарный патрон это дорого. Во всяком случае — пока. Из-за чего рынок такой товар покамест не проглотит. Облизываться будет. Но не сумеет даже надкусить. Поэтому, Джеймс и решил в инициативном порядке продолжить заниматься развитием капсюльного револьвера. И сейчас Алексей держал в руках результат его трудов.

Странное изделие.

Очень.

Во всяком случае в его понимании.

Это был капсюльный нарезной карабин револьверного типа.

Исторически они не очень прижились из-за того, что достаточно поздно догадались замазывать каморы после заряжания салом. А без этого прорыв газов приводил к тому, что при выстреле могло инициировать и соседние каморы.

В обычных капсюльных револьверах такая же беда была. Только там, в случае подобной неприятности, не случалось травм. А карабины и тем более винтовки приходилось придерживать за цевье. Иначе ведь сложно целиться. Из-за чего стрелки изредка получали травмы руки разной тяжести. Про замазывание салом царевич не знал, ибо не был специалистом по историческому оружию. Но слышал про инциденты, поэтому и не одобрил работу Джеймса над таким карабином. Объяснив, впрочем, почему.

Тот покивал.

Сказал: «Ядно».

И все равно продолжил.

И вот — результат.

Но какой необычный!

Спусковой крючок прикрывала развитая скоба, которой и осуществлялись манипуляции. В первую фазу движения вперед, она опускала запорную кулису, снимая блокировку с барабана. Во вторую — отводила барабан назад. Когда же скобу тянули на себя, то сначала шток поворачивал барабан, а потом поднималась кулиса, подавая его вперед и надежно запирая в рамке. Ну и производя взвод курка.

Такой подход позволил применить выступающие каморы, которые входили в ствол с казны. Что-то в духе решения Нагана. Из-за чего прорыв пороховых газов получался минимальным и угроза той самой неприятности, которой опасался царевич, практически исключалась. Хотя ничего удивительного в этом решение не было. Потому как Джеймс и так что-то подобное пытался реализовать в своей револьверной пушке, над которой начал работать еще в конце 1690-х годах…

При этом не сказать, что карабин напоминал «часы с кукушкой».

Крупные, кондовые детали основного механизма были достаточно простой формы. Их вполне можно изготавливать штамповкой с минимальной доводкой напильником. А мощный рычаг, которыми осуществлялись манипуляции, позволял игнорировать определенное загрязнение. И надежно как срывать барабан после выстрела, отводя его назад, так и вгонять его обратно, несмотря на нагар.

Да, фрезерные работы данный аппарат требовал. Но только по раме и барабану. И не больше обычного.

— Шесть часов, — гордо произнес Джеймс.

— Что «шесть часов»?

— Мы справились за шесть часов фрезерных работ…

Каморы тоже были интересно сделаны.

В самом барабане сверлилось отверстие побольше диаметров и туда вставлялись эти самые каморы. Их изготавливали из самого мягкого железа и крепили с помощью брандтрубок, которые вворачивались именно в них и своей юбкой удерживали их на месте.

Износились? Надо поменять?

Сняли барабан. Открутили эти самые брандтрубки. Выколоткой выбили каморы. Поставили новые. Закрутили. И готово. Что позволяло компенсировать износ. Сам же ствол в том месте, куда эта самая трубка заходила особо насыщался углеродом. Куда больше обычного. Из-за чего истирание в процессе износа шло в первую очередь у сменных элементов. Если же все становилось совсем плохо, то и ствол можно было поменять. Он ведь из рамки выкручивался.

— Сколько выстрелов сделали?

— Из него? — спросил оружейник.

— Да. Вот конкретно из него.

— Четыре тысячи двести семнадцать. Каморы тут уже поменяли. Свежие стоят. Они где-то триста выстрелов выдерживают вполне уверенно, если не уделять особого внимания чистке. А так, при должном уходе, живут больше пятисот. Я бы рекомендовал каждые пятьсот выстрелов их менять. На всякий случай.

— И что? Не было прорывов?

— За время испытаний — нет.

— Даже с изношенными каморами?

— Даже с ними. Хотя, честно говоря, не представляю, что будет, если своевременно их не менять. Но они достаточно дешевы и просты в изготовлении. С собой вполне можно носить запасной комплект. Хотя бы в прикладе в пенале с инструментами. Не представляю даже ситуации, где за один поход потребуется сделать больше тысячи выстрелов. Но в таком случае ничто не мешает прихватить с собой еще один комплект. Они же легкие.

Алексей сделал приглашающий жест. И Джеймс начал стрельбы. Лично. Заряжал, правда, его помощник, чтобы сильно «не вспотеть». Но главное ведь стрельба. Вот он ее и вел, берясь без всякой опаски за цевьев.

Терпение царевича закончилось после первой сотни выстрелов.

Сам взялся.

Пятидесятый калибр и умеренная навеска пороха давали о себе знать. Выстрелы ощущались весьма комфортно. И на дистанции в сотню шагов по ростовым мишеням он бил вполне уверенно. А ощущение от оперирования скобой… они были харизматичные. Разве что не хватало некоторого удобства, типичного для классической скобы Генри. О чем Алексей и упомянул, предложив переделать ее подобающим образом.

— Сколько по деньгам? — наконец, сделав полсотни выстрелов, спросил он.

— Пока трудно говорить.

— Сколько, если производить будешь ты на своем оборудовании.

— Дорого. У меня ведь всего один пресс. И вообще — считай мастерская.

— И все же.

— Порядка двадцати пяти рублей.

Царевич задумался.

Обычный заряжаемый с дула карабин гладкоствольный и кремневым замком обходился в производстве два рубля семьдесят пять копеек. В переделочном варианте — пять двадцать. А тут — двадцать пять рублей.

Дорого.

С другой стороны Джеймс его может изготавливать пока только кустарно. И совершенно точно при развертывании нормального производства с привлечением подходящего оборудования, цена упадет. Насколько? Вопрос.

Но пять выстрелов выглядели ОЧЕНЬ интересно и интересно. Равно как и возможность выпустить секунд за пять-шесть. Для каких-нибудь кавалеристов в скоротечной стычке подобное бесценно. Потому как, показала собранная им статистика, кавалеристы почти никогда не перезаряжают оружие в рамках одного эпизода. Даже однозарядное. Отстрелялись и по ситуации — либо в рукопашную, белым оружием махать, либо отходят…