Мой знакомый призрак - Майк Кэри

Все, понятно, к чему он клонит.

— Да, музыку.

— Мелодии играешь…

— Именно.

Легонько, кончиком указательного пальца, Шрам потрогал мой кадык.

— Я мог бы разорвать тебе горло уже на второй ноте.

Четко изложив свою позицию, он двинулся обратно.

Я брел по ночным улицам, позволяя холодному ветру развевать волосы и кишащую червями яму, в которую превратилась голова. Весь мокрый, беспокойный, потерянный. Ну, потерянный не географически, а скорее психологически. Странная встреча с Дамджоном выбила из колеи — эмоциональные отпечатки его сознания липли ко мне, словно полузасохшая рвота. Исключительно из желания защититься я стал обдумывать ситуацию в Боннингтоне. Радостнее от этого не стало, зато немного отвлекся.

Итак, я из последних сил цепляюсь за русскую коллекцию; если ничего не добьюсь, стыда не оберешься. Неужели я ошибся, связав призрака с теми документами? Несколько раз махнул «бритвой Оккама», и вот что получилось, вернее, не получилось… Очень не хотелось признавать свою ошибку и под присмотром Пила и Элис искать другие пути решения проблемы.

Но ведь несколько коробок еще осталось! Возможно, сработает закон подлости, и точка притяжения темноволосой девушки обнаружится в одном из документов на самом дне этого бесконечного моря.

Натянув шинель, я машинально сунул руку в карман и наткнулся на колючую угловатую массу ключей Элис.

10

Замками я заинтересовался еще в студенческие годы, когда вместе с фокусами решил демонстрировать сокурсникам умение освобождаться от цепей. Помню, ввел в несколько поисковиков слово «наручники», а потом внимательно изучил найденные ссылки. Занятие, конечно, полезное, только почему-то об экстремальном сексе я узнал больше, чем о цепях.

А потом Джимми, бармен «Уэльского пони», что на Глостер-грин, рассказал о Томе Уилке, бандите из Банбери, только что отсидевшем два года за взлом и проникновение. «Его судили за десяток доказанных взломов, а еще около сотни остались недоказанными, — заявил Джимми. — Вот, кто тебе нужен. Том любой замок может вскрыть. Хвастает, что даже с закрытыми глазами!»

Возможность поболтать с профессиональным взломщиком показалась мне, тогда молодому и неопытному, довольно привлекательной. Я попросил у Джимми адрес Тома, но бармен сказал: сначала нужно договориться, и промурыжил меня целую неделю. Я каждый день приходил в «Пони» и спрашивал, видел ли он Уилка, договорился ли, а в ответ постоянно слышал «нет». В один прекрасный день «нет» превратилось в «отвали».

— Прости, Фикс, — извинялся Джимми. — Том сам не свой, с тех пор как из тюрьмы вернулся. Ни с кем не разговаривает, ни с кем не общается. Надеюсь, это временное. Через пару месяцев снова спрошу.

Так долго я ждать не мог: новые номера были нужны позарез. Я донимал Джимми до тех пор, пока он, потеряв терпение, просто не дал мне домашний адрес Уилка. Пришлось идти в гости одному.

Том Уилк снимал квартирку в грязном районе по ту сторону кольцевой, на третьем этаже ветхого здания без лифта. Стояла жуткая тишина, будто весь дом вымер: ни смеха играющих на лестнице детей, ни ревущей из открытых окон музыки. Странно, лето ведь на дворе. Постучав в дверь, я долго ждал ответа, потом снова постучал и снова ждал, а когда стало ясно, что никто не откроет, решил уйти.

Спустившись на первую же ступеньку, я уловил звук, заставивший вернуться к двери.

Всхлип. В квартире кто-то плакал. Целую минуту я прислушивался, и из-за двери, в которую только что стучал, снова раздался всхлип, негромкий, полный горечи и отчаяния.

Пробуя открыть, я дернул дверь — она тут же поддалась. Воистину фортуна любит чистых душой и отважных сердцем.

За порогом крошечный холл, затем открытая дверь, ведущая в убогую гостиную: тесную, несмотря на то, что мебели раз — два и обчелся. Худой, почти истощенный мужчина средних лет с копной седых волос сидел в старом кресле и рыдал.

Сначала мне показалось: в квартире задернуты шторы. Нет, ничего подобного. Просто окна покрылись слоем жирной копоти, настолько плотным, что свет уличных фонарей едва сквозь него проникал. Пол, стены, потолок, немногочисленную мебель — все находящееся в комнате, за исключением самого мужчины, облепила копоть.

Том Уилк набрался так, что даже встать не смог, и, когда я склонился к его стулу, с трудом сфокусировал на мне взгляд. Он понятия не имел, кто я, но мое внезапное появление не разозлило его и не взволновало. Скорее наоборот… Одной рукой Том хватал меня за рукав, другой крепко сжимал бутылку виски «Гранте», в которой осталась примерно половина содержимого. Пахло от него как на ликеро-водочном заводе.

— Я всегда запираю дверь, — лепетал он. — Поэтому люди замечают не сразу. Время-то уходит… Всегда запираю дверь…

Сначала я удивился: его-то дверь ни на замок, ни на задвижку закрыта не была, а потом сообразил: речь совсем не о его двери.

— Никогда никого не обижаю, — качая головой, бормотал Уилк. — Ни нож, ни пушку в жизни не ношу. Колин говорит: разбей пятерку, насыпь мелочь в носок и положи в карман. Начнут возникать — треснешь по голове. Нет. Никогда не бил… Да и проблем не было. Я же быстро, туда и обратно.

Я провел рукой по подлокотнику кресла, казавшегося таким же грязным, как все остальное в комнате, и взглянул на кончики пальцев. Чистые…

Пришлось сварить кофе: для себя, а не для хозяина. Пока он допивал «Гранте», я ухитрился склеить из несвязных обрывков историю, хотя порой из-за слез и причитаний было невозможно разобрать ни слова.

Перед самым арестом Уилк задумал ограбить дом в Блэкберд-лиз недалеко от Оксфорда. Домишко обшарпанный, примыкающий к соседнему, но приятель из экспресс-почты сказал: там живет владелец салона бытовой техники, который иногда заказывает товары домой, а не на работу. Мол, можно как следует поживиться, тем более хозяин нанял на ночь фургон.

Уилк целую вечность искал нужный адрес. Блэкберд-лиз оказался одним из жилых комплексов, построенных по некой фрактальной системе: длиннющие, ничем не отличающиеся улицы не кончались, а плавно переходили одна в другую — в общем, новичку легче с ума сойти, чем разобраться.

В конце концов, Уилк сориентировался, ну а открыть чужую дверь особого труда не составило. И все бы хорошо, вот только в доме не оказалось ни новой бытовой техники, ни чего-то более или менее стоящего. В кроватке спал малыш, один-одинешенек, а так ни драгоценностей, ни денег, ни портативной электроники. Даже у телевизора корпус треснул — кому такой нужен?

Уилк ретировался так же бесшумно, как вошел. Внутри все горело и клокотало, репетируя разнос, который собирался устроить приятелю из экспресс-почты, Том действовал практически на автопилоте. Поэтому и закрыл входную дверь на ключ, даже не вспомнив, что она с самого начала была незаперта. Махнув рукой на свою неудачу, он вернулся домой и лег спать. На следующий день в «Оксфорд-мейл» сообщили: ночью в одном из домов Блэкберд-лиз заживо сгорел двухлетний ребенок. На газетной странице черным по белому напечатали адрес, который Том накануне так долго разыскивал. Ошибки быть просто не могло.