Код Электры - Мария Энгстранд

Тук-тук, тук-тук. Почему так неровно?!

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила я.

– Что? Ну да, – ответил он. – Просто немного устал.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Малин, – сказал он, – ты по-прежнему волнуешься из-за моего сердца? И кардиостимулятора?

«Да!» – хотелось мне закричать, потому что я волновалась из-за этого каждый день и каждый час.

Но я только пожала плечами, потому что не хотела признаваться в этом папе.

Папа пошел и принес толстую брошюру, где объяснялось, как устроен кардиостимулятор.

Он рассказал мне, как работает сердце, посылая кровь в каждый мельчайший сосуд тела. И что здоровое сердце никогда не стучит идеально ровно. Напротив – скорость, вернее, частота ударов постоянно меняется. Вверх и вниз, смотря что нужно телу. И еще он сказал, что кардиостимулятор, заставляющий его сердце биться, сделан очень хитро – он тоже умеет менять частоту сердцебиения.

Получается, так и должно быть – все время немножко по-разному.

31

Вскоре выяснилось, что у нас небольшая проблема. Я была убеждена, что ноты в песне Сильвии дадут нам ключевое слово и мы разгадаем шифр. Но какой длины ключевое слово? Иными словами, сколько нам взять нот из песни: две, три, пять или больше, – чтобы подставить их в шифр Плейфера? Если, конечно, это вообще шифр Плейфера…

– Мне надо к вам домой, – решительно заявил Орест. – Нам нужны компьютеры!

Я встревоженно посмотрела на него.

– Не для того чтобы общаться с Месиной, – пояснил он. – А чтобы разгадать шифр!

В понедельник после школы мы с Орестом пошли ко мне домой. Дверь была открыта, мы вошли.

– Привет! – крикнула я, как обычно, ожидая услышать голос мамы с дивана в гостиной.

– Приветствую! – ответил мне со второго этажа незнакомый басок.

Я уставилась на Ореста. Если долго фантазировать про всякие привидения, и духов, и еще Акселя – поневоле подумаешь, что это он…

Мы услышали тяжелые шаги по лестнице. В прихожую спустился незнакомый мужчина.

– Добрый день! – поздоровался он и улыбнулся, обнажив неестественно белые зубы. – Рогер Бундмарк, агент по недвижимости.

Агент. Из тех, кто помогает людям продавать свои дома. Этот агент бродил тут повсюду и все рассматривал: полы, потолки, стиральные машины, всё, что есть! Он постоянно что-то бормотал себе под нос – думаю, прикидывал, сколько может стоить наш дом. Мы с Орестом ушли в компьютерную комнату в подвале и закрыли дверь, но через некоторое время он зашел и к нам.

– Просторная и очень функциональная комната для детей разного возраста, – проговорил он.

Я понимаю, не его вина, что нам приходится переезжать, но мне ужасно, ужасно не понравился этот агент.

В тот вечер мама тоже была не в настроении. Жаловалась на боль в ноге, но мне подумалось, что и она тоже расстроена из-за дома. Зато папа был весел. Он ходил по дому, поливая свои растения в маленьких горшочках, а потом уселся читать «Лерумскую газету».

– Смотрите! – воскликнул он и протянул нам статью.

Лерумская газета.

ПОНЕДЕЛЬНИК, 1/12

ТЕРАПИЯ В АЛЬМЕКЭРРЕ

Мы встретились с Моной Нильссон, которая занимается целительством и открыла консультацию для всех желающих на своей вилле в Альмекэрре.

– Терапия строится на гармонии человека с природой, – рассказала она. – За привычной реальностью скрывается нечто большее, не видное глазу.

Это ее авторская философия, которая называется гелионавтика.

– Мы воспринимаем жизнь как сеть, – продолжает Мона. – Все мы создаем узоры, сплетающиеся друг с другом. Очень важно воспринимать человека как нечто целостное.

Консультация Моны быстро набирает популярность. Предлагается терапия для людей и животных.

– О-ох! – простонала мама и уронила газету на пол.

32

Наш новый класс совсем не такой, как старый. В старом мы целую неделю договаривались, какую песню будем петь на окончание школы. А в этом всё куда быстрее. Мы еще только в седьмом, но уже решили, что, когда окончим девятый, отправимся всем классом в самое лучшее в мире путешествие. Однако самое лучшее, как все понимают, не может оказаться еще и самым дешевым. А это означает, что деньги надо начинать собирать уже сейчас. И в какой-то момент – я уже и не помню, как это получилось, – мы решили, что будем продавать рождественские снопы, которые вешают в садах для птичек.

Санна тут же предложила, чтобы она, я, Орест и Анте все вместе продавали наши снопы. Интересно, она специально это придумала, потому что считает, будто Анте в меня влюблен? Но спросить я не решилась.

В пятницу пора было забрать все снопы из школы, а потом сразу идти их продавать.

Мы взяли коляску Электры, чтобы куда-то их сложить. А потом кто-то из нас катил коляску, а кто-то стучал в двери, предлагая людям купить у нас снопы.

Продавец из меня никакой. Я застреваю уже на первом этапе – когда надо звонить в дверь к незнакомым людям. Для меня это ужасно трудно. К счастью, ни у Санны, ни у Ореста таких проблем нет. Оба прекрасно могут позвонить в чужую дверь и рассказать, что мы собираем деньги и все такое. Но лучше всего посылать вперед Санну, потому что она самая веселая из нас и на голове у нее красная рождественская шапочка. А мы с Орестом можем и рядом постоять с рождественскими снопами в руках.

Анте предпочел катить коляску. Меня это удивило – обычно его видно и слышно больше всех. Но, может быть, он тоже стесняется продавать что-то, хотя в остальном всегда норовит казаться таким смелым и крутым. А тут плелся за нами в своем новом толстом пуховике. По крайней мере, ему точно не холодно. Куда хуже было Оресту: на нем были его обычный дождевик, который ему мал, и перчатки.

Мы медленно прошли по улице в квартале, ближнем к лесу, останавливаясь у каждой двери. Во всех садах уже горели рождественские гирлянды: так красиво! Когда во всех окнах горят звезды, а на подоконниках стоят адвентские подсвечники, любой дом кажется таким уютным, что туда сразу так и хочется переехать. В начале декабря мы с мамой обычно ходим на предрождественскую прогулку и считаем звезды в окнах, хотя в этом году прогулки, разумеется, не получилось.

Все произошло, когда мы позвонили в дверь последней секции в длинном таунхаусе. Я буквально подпрыгнула, увидев, кто нам открыл, – я ее сразу же узнала. Но она-то меня не знает – когда сердце у меня