Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники - Уилбур Смит

– Мусульманин? – удивленно спросил Котс, и Ксиа утвердительно поцокал.

– Сколько их?

– Четверо.

– Где они сейчас?

– Залегли поблизости. Следят за нами.

Ксиа бросил догоравший пучок и своей детской ладонью потушил последние искры.

– Где они оставили своих лошадей? – спросил Котс. – И почему их лошади не ржали, когда почуяли наших?

– Лошадей нет. Они пришли пешком.

– Арабы пешком! Тогда, кем бы они ни были, вот что им нужно! – Котс натянул сапоги. – Наши лошади.

Стараясь не приподниматься, Котс пополз туда, где негромко храпел Удеман, и потряс его. Проснувшись, Удеман быстро понял, что случилось, и выслушал приказ Котса.

– Никаких выстрелов! – повторил Котс. – В темноте легко попасть в наших лошадей. Только холодная сталь.

Котс и Удеман по очереди разбудили остальных и шепотом отдали приказы. Солдаты свернули одеяла и неслышно отошли туда, где стояли лошади. С обнаженными саблями они залегли в кустах.

Сам Котс расположился на южной границе лагеря, дальше всего от гаснущего костра. Он лежал, прижимаясь к земле, чтобы силуэт приближающегося человека четко виднелся на фоне звезд и следа большой кометы, который теперь призраком висел в западной части неба. Хвост кометы больше не затмевал Орион: в это время года Орион стоит над головой ниже полоски Млечного Пути. Котс закрыл глаза, чтобы они скорее привыкли к темноте. Он внимательно слушал и открывал глаза лишь на мгновение, чтобы их не слепил свет.

Время тянулось медленно. Котс измерял его по перемещению небесных тел. Любому другому человеку трудно было бы так долго сохранять сосредоточенность, но Котс был воином. Он отгородился от привычных звуков, которые издавали лошади, когда тяжело переминались или срывали клочки травы.

Свет большой кометы почти исчез на горизонте, когда Котс услышал звук удара камешка о камешек. Все нервы в его теле напряглись. Минутой позже и гораздо ближе послышался шорох кожаной сандалии о землю. Не поднимая головы, Котс увидел на фоне звезд очертания фигуры.

«Подходит, – подумал он. – Пусть начнет распутывать веревки».

Дойдя до лошадей, чужак остановился. Котс видел, как он медленно поворачивает голову. На голове тюрбан, борода курчавая. Постояв минуту, незнакомец направился туда, где к стальным кольцам были привязаны ремни, удерживающие лошадей. Две лошади, освободившись, подняли головы: ремень проскользнул через их кольца.

Поняв, что чужак занялся распутыванием следующего узла, Котс привстал и двинулся к нему. Но потерял его из виду и присел, чтобы не выделяться на линии неба. Чужака не было там, где Котс ожидал его увидеть, и неожиданно Котс натолкнулся на него в темноте. Он крикнул, предупреждая своих людей, и они вдвоем сцепились грудь к груди, слишком близко, чтобы Котс мог воспользоваться саблей.

Котс сразу понял, что человек, с которым он схватился, – опасный соперник. Тот вывернулся из его хватки, как угорь, и Котс почувствовал под рукой жесткие мышцы и сухожилия. Он попытался ударить коленом в пах, но едва не выбил себе коленную чашечку: удар пришелся не в мягкие гениталии, а в твердую мышцу бедра. В мгновенном ответном выпаде человек ребром руки ударил Котса под челюсть. Голова дернулась назад, и Котс упал: ему показалось, что у него сломана шея. Он видел пригнувшегося чужака, видел блеск клинка, нацеленного ему в голову. Он инстинктивно поднял свою саблю, клинки встретились, и сталь загремела о сталь.

Чужак отскочил и исчез в темноте. Котс поднялся, наполовину оглушенный. Вокруг слышались крики и звуки ударов; Удеман и Рихтер выкрикивали приказы и подбадривали своих людей. Потом прогремел пистолетный выстрел. Это привело Котса в себя.

– Не стреляйте, дураки! Лошади! Позаботьтесь о лошадях!

Он встал и услышал за собой топот копыт. Обернувшись, он увидел всадника, галопом несущегося прямо на него. В звездном свете тускло блеснул клинок, и Котс пригнулся. Сабля свистнула у щеки, и он разглядел проносящегося мимо всадника в тюрбане и с бородой.

Котс огляделся безумными глазами. Рядом на темном фоне виднелось пятно – серая кобыла, самая сильная и быстрая лошадь во всем табуне. Сунув саблю в ножны, проверив пистолет на поясе, Котс побежал к ней. Сев верхом, он прислушался к звуку копыт, коленями развернул кобылу и пустил ее галопом.

Каждые несколько минут в течение следующего часа он останавливался и прислушивался к стуку копыт лошади беглеца. Хотя араб часто поворачивал и петлял, пытаясь сбить преследователя с толку, он направлялся на север. За час до рассвета Котс вообще перестал его слышать. Тот либо снова повернул, либо перешел на шаг.

«Север! Он направляется на север!» – решил Котс.

Повернувшись так, что большой Южный Крест нависал над плечом, он двинулся на север легким галопом, стараясь не утомлять кобылу. С поразительной стремительностью занялся рассвет. Тьма отступила, горизонт расширился, и сердце Котса дрогнуло: впереди, на расстоянии пистолетного выстрела, он увидел темную фигуру. Он сразу понял, что это не антилопа: на светлеющем вельде видна была фигура всадника на спине лошади. Котс быстрей погнал кобылу и начал быстро догонять. Всадник еще не подозревал о его присутствии и вел лошадь шагом. Котс узнал гнедого жеребца, хорошую, сильную лошадь, почти не уступающую его собственной.

– Сын шлюхи! – торжествующе рассмеялся он. Жеребец захромал. Неудивительно, что ему пришлось перейти на шаг.

Даже в слабом свете забрезжившего дня было хорошо видно, что жеребец бережет правую переднюю ногу. Должно быть, в стрелку копыта попал острый камень или шип, и идти лошади трудно. Котс поскакал к нему, и беглец обернулся. Это был араб с суровым лицом и курчавой бородой. Он бросил быстрый взгляд на Котса и пустил лошадь тяжелым галопом.

Котс был достаточно близко, чтобы рискнуть и закончить все пистолетным выстрелом. Он поднял пистолет и выстрелил, целясь в широкую спину противника. Должно быть, пуля пролетела близко, потому что араб пригнулся и крикнул:

– Сабли, неверный! Как мужчина с мужчиной!

Младшим офицером Котс провел год в армии ВОК на Востоке. Он хорошо владел разговорным арабским.

– Отличные слова! – крикнул он в ответ. – Остановись и позволь мне засунуть их тебе в горло.

Через двести ярдов жеребец остановился. Араб соскользнул с его спины и повернулся лицом к Котсу, держа в правой руке морскую абордажную саблю. Котс понял, что у него нет огнестрельного оружия; если мушкет и был, при нападении на лагерь он его потерял. Он пеший, у него сабля и, конечно, кинжал. У араба всегда есть кинжал. У Котса огромное преимущество, и никакие донкихотские жесты в его планы не входили. Наклонившись в седле, он понесся на араба.