Весь Кир Булычев в одном томе - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я понял, — сказал Пашка. — Но пускай летит Алиса. Я не хочу оставлять тебя одну. Тебе может понадобиться моя защита.
— Здесь остается Ручеек. Он меня защитит. В крайнем случае я сама за себя постою. А от того, как ты доберешься до лесного Убежища и сможешь поднять в воздух Гай-до, зависит все. Даже наши жизни и жизни наших друзей.
— Понял, — сказал Пашка.
— Лети, — сказала Алиса. Ей было чуть-чуть обидно, что для полета выбрали не ее, а Пашку, но лучше не спорить. Если недовольна, скажешь на Земле, когда все кончится.
— Я сомневаюсь, — сказала птица Альта, которая до того бродила по полянке и что-то клевала в траве. — Я сомневаюсь. Мальчик никогда не летал. Он может испугаться и упасть.
— Я? Испугаться? — Пашка тут же забыл о своих сомнениях.
— Ты полетишь низко, — сказал Ручеек. — Медленно. Ты не позволишь мальчику упасть. Я на тебя надеюсь.
— Я постараюсь, — сказала птица. — Но возить мальчиков — последнее дело. Они всегда шалят.
— Может, привязать Пашку? Чтобы не свалился? — спросила Алиса.
— Еще чего не хватало! — возмутился Гераскин.
— Не надо, — сказала птица. — Веревки будут мне мешать.
— А сколько лететь до вашего Убежища? — спросила Ирия.
— Я буду лететь медленно, — сказала Альта. — Я буду лететь часа три-четыре. Утром будем на месте.
— Три-четыре — это много? — спросила вдруг Белка.
— Нет, немного, — сказал Ручеек. — А может быть, ты хочешь научиться считать и читать?
— Нет, что ты! — воскликнула Белка. — Это запрещено! Только ужасные помники читают и пишут.
— Какая темнота!
Ручеек тем временем нарвал травинок и быстро сплел послание для учителей. Ирия еле уговорила Пашку взять ее куртку — ведь в полете будет холодно.
— Я не замерзну, — возражал Пашка.
— Когда мы вернемся на Землю, — сказала Ирия, — твоя мама меня обязательно спросит: почему вы не проследили за здоровьем моего сына? Почему он чихает и кашляет? Куда вы его возили? На Северный полюс?
Ирия так здорово скопировала голос Пашкиной мамы, что Пашка засмеялся и сдался.
Пока Ручеек плел свое послание, а Ирия диктовала Алисе записку для Тадеуша, Пашка вышел на берег реки. По реке протянулись две серебристые полосы — от двух лун. На том берегу мерцали тусклые огоньки — там была деревня. Под ложечкой щекотало от предчувствия приключений. Таких ему еще переживать не приходилось. Страшно ли ему сейчас подняться в небо на белой птице с голубыми светящимися глазами? Нет, не страшно. Он представил себе, как в лесной чаще ждет, волнуется, не зная, что с ними происходит, их добрый Гай-до. Что ж, в жизни всегда найдется место подвигам.
— Я готов! — сказал Пашка. — По коням!
Альта присела, чтобы Пашке было сподручней забраться ей на спину. Спина была теплой, гладкой. Пашка опустил ноги перед крыльями. Ручеек снял с себя ремень и завязал его на шее Альты.
— Хватайся за него, только если будет страшно, — сказала птица. — А то задушишь меня.
— Хорошо, — сказал Пашка и поклялся себе, что, даже если будет жутко, он не дотронется до ремня.
— Ой, Паша, — сказала плачущим голосом Белка, — может, останешься? Занесет она тебя в колдовские места, превратишься ты в цветочек безгласный, пропадешь в вонючих болотах.
— Перестань канючить, — сказала птица. — Мне стыдно за тебя.
— А мне Пашеньку жалко, — сказала Белка.
Она подошла к Ручейку и взяла его за руку.
Тот даже удивился:
— Ты меня больше не боишься?
— Я тебя, конечно, боюсь, — сказала Белка. — Но я остальных еще больше боюсь. Ты уж меня не обижай.
— Не обижу! — Ручеек запустил пятерню ей в волосы, но Белка тут же вырвалась и сказала строго:
— Ты забыл, с кем имеешь дело! Я же настоящая поклонка.
Ручеек передал Пашке шифрованное послание, Ирия — записку для Тадеуша. Алиса просто пожала руку.
— Мы полетели, — сказала Альта. — Осторожней в Городе!
Птица разбежалась по полянке и расправила крылья. Крылья оказались громадными, каждое — метра четыре длиной.
Добежав до воды, Альта резко взмахнула крыльями. Пашка сидел, обхватив ногами плечи птицы и обняв шею, ему очень хотелось вцепиться в ремень, но он сдерживался.
— Нильс на диком гусе! — услышал он голос Алисы.
В ушах засвистел ветер, Пашка зажмурился, а когда открыл глаза, остров уже выглядел черной полосой на глади реки, а костры на берегу казались светлячками.
— Только не засни, — сказала Альта.
— Еще чего не хватало!
— Это бывает, — сказала Альта. — Ты мне лучше рассказывай, где ты живешь, откуда прилетел, какие у вас птицы. Мне все интересно.
И Пашка начал рассказывать о жизни на Земле.
Глава 15
Опасный полёт
Через час полёта Пашка так закоченел, что, несмотря на всю свою гордость, вынужден был признаться Альте, что вот-вот свалится.
— Глупости, — сказала Альта. — Мог бы и раньше сказать. Мне не нужны мертвые мальчики.
— Может, спустимся, и я немного попрыгаю, согреюсь, — сказал Пашка.
— Через пять минут будет такое место, — сказала птица. — Я и сама собиралась там сделать привал. И знаешь почему?
— Н-н-нет, — ответил Пашка. Даже губы у него замерзли так, что не слушались.
— Там есть чудесные ягоды. Вам, людям, они кажутся горькими, но мы, Альты из рода Альтосов, их обожаем.
Птица начала снижаться. Мерно поднимались и опускались по бокам Пашки ее громадные крылья. Внизу тянулись скалы, острые, кое-где поросшие колючками, мрачные под светом лун.
Наконец Альта опустилась в лощину между скал. Там было темно. Альта легла, чтобы Пашке было удобно с нее спуститься, и он скатился на землю — ноги не держали.
— Плохо дело, — сказала Альта, ее глаза светились в темноте, как голубые фонарики.
В лощине было теплее, чем наверху.
— Ходить можешь? — спросила птица.
— Сейчас, только ноги разотру.
— Тогда шагай за мной.
Птица уверенно пошла вдоль лощины. Впереди поднимался белый пар.
Когда Пашка добрался до того места, оказалось, что это маленькое озерко, чуть больше ванны размером. Вода в нем бурлила, и от нее поднимался пар.
— Рекомендую окунуться, — сказала птица. — Это целебная вода. Мой друг Ручеек всегда здесь купается.
Пашка послушался. Одеревеневшими пальцами он стащил с себя одежду и бултыхнулся в теплую, почти горячую, наполненную щекотными пузырьками воду. «Ванна» была неглубокой, по пояс. Пашку охватило блаженство. Наверное, никогда в жизни ему не было так хорошо.
Он нежился в воде минут десять. Наконец Альта, которая
