Психология зла - Сергей Герасимов

Так он и поступает и, отдавая лучшее, остается ни с чем. Он остается внутренне пуст, он выгорает изнутри. Он не имеет убеждений, наоборот, одно единственное убеждение имеет его.

Фанатик нетерпим. Средневековыке костры, на которых сжигали свободных людей, зажигались фанатиками.

Лабиринтный человек.

Сущность лабиринтности в порабощении человека организацией, то есть, в отнятии свободы. Лабиринтный человек не имеет убеждений, его «убеждения» могут быстро измениться на противоположные под влиянием указания сверху. Такие составляющие лабиринтности, как авторитарность, бюрократизм, потребность запрещать направлены в первую очередь против свободы.

Итак, все три болезни направлены против внутренней свободы личности – причем свобода понимается именно в той формулировке, которая приведена выше.

Поэтому мы можем назвать внутреннюю свободу одной из составляющих морального здоровья.

Лабиринтный человек (бюрократ, запрещатель, авторитарный деятель), как и примитив или фанатик, одинаково сильно враждебны творческому меньшинству – так же как разные болезни враждебны одному и тому же – здоровью. Ни примитив, ни лабиринтный не способны к творчеству сами. Фанатики обычно склонны к творчеству, прославляющему идею, которая владеет ими. Но, как верно было замечено, фашизм никогда не даст хорошего писателя. То же можно сказать о коммунизме, национализме, религиозном сектанстве. Но здесь возможны редчайшие исключения. Время от времени искренний фанатик создает книгу, картину или музыку, которая имеет самостоятельную ценность.

У примитива сострадание обычно заменяется на злорадство; у фанатика сострадание "выключено", что позволяет ему идти на любую жестокость ради идеи; лабиринтный просто не видит людей, поэтому не сострадает им.

Примитив любит себя, но не уважает; в отношениях с другими людьми уважение заменяется унижением. Для фанатика человек и его индивидуальные ценности не существуют, ценна лишь идея, для которой человеком можно и нужно пожертвовать.

Суть лабиринтности – в подчинении человека путем унижения его.

Любовь – слишком широкое понятие. В этой книге я буду говорить о любви, как о вложении себя. Любовь – в некотором роде переселение душ, которое совершается при жизни. Мы любим то, во что вложили душу и любим тех, кто вложил душу в нас – оставил след в нашей душе. Не обязательно людей: след в душе может оставить и осенний пейзаж, и, например, увлечение филателией. Подробнее о любви см. следующую главу.

Примитив любит только себя, а других (например, женщин) использует опять-таки чтобы любить себя с их помощью. Фанатик не любит людей, даже если считает, что любит по велению идеи, но по приказу ведь не любят. Фанатик обычно любит не человека, а собственную идею в другом человеке. Но он может "вложить душу", заразив – и тогда он ощутит нечто подобное любви. С другой стороны, фанатик не любит большинство черт и элементов жизни – он безразличен всему, что не работает на идею. Лабиринтнность вообще убивает любовь.

Примитив не способен к развитию. Фанатик способен лишь к однобокому развитию. Лабиринтность тормозит любое развитие; она аналогична трению в механике; идеально лабиринтная система консервативна, неподвижна и быстро тормозит любое новое движение. В ней ничего не происходит. Коэффициент полезного действия такой системы равен нулю. Целые государства десятилетиями топчутся на месте, как слепые, хотя миллионам разумных людей понятно, что нужно делать. Но делается лишь то, что не нужно. Как пример можно привести бывшие социалистические страны.

Итак, СВОБОДА, ТВОРЧЕСТВО, СОСТРАДАНИЕ, УВАЖЕНИЕ К СЕБЕ И ДРУГИМ, ЛЮБОВЬ и СПОСОБНОСТЬ К РАЗВИТИЮ – те компоненты личности, которые разрушаются моральной болезнью. То есть, это признаки здоровья. Конечно, это не все признаки, а лишь некоторые из них. Кроме описаных трех, есть многие другие болезни, может быть, не столь серьезные или распространенные.

В принципе, можно составить психологический тест в котором будет, соответственно, шесть шкал и который будет определять, здоров человек или болен в моральном плане. Но даже наивысшие показатели по всем шкалам будут означать лишь общее здоровье, – ведь даже самый здоровый человек может иногда простудиться, порезать палец или обратиться к стоматологу. Даже человек свободный, творческий, сострадающий и т п. может быть, например, склонен к гневу.

Даже если бы можно было определить и протестировать моральное здоровье с совершенной точностью, я не думаю, что здоровый человек имел бы преимущество перед больным. В теперишних экологически неблагоприятных условиях многие предпочтут иметь своим подчиненным человека без убеждений, склонного к лести или даже к обожествлению начальника. Военные станут выбивать свободу, творчество и сострадание из новобранцев. Толпы примитивов станут с радостью травить тех, кто не похож на них. Может быть, только при выборах президента или другого высокого должностного лица, большинство желало бы избрать морально здоровего человека.

Но такие, увы, редко идут в политики.

ГЛАВА 7

ПРОБЛЕМЫ ЗДОРОВЬЯ

Из шести перечисленных выше компонетов морального здоровья мы рассмотрим в этой главе только два: любовь и творчество.

Эти компоненты наиболее противоречивы. Дело в том, что творчество связано с созданием новых идей, а любовь – с их передачей другому человеку, как будет показано ниже. И то и другое означает «размножение» идеи, если продолжать аналогию с живыми организмами. Поэтому как любовь, так и творчество, как ни странно, порой могут оказаться формами зла, а не блага.

7.1 РАЗМНОЖЕНИЕ ИДЕЙ

а) Жизнь и не-жизнь

Идея может жить только внутри человеческого разума.

Она также может существовать (как и вирус вне организма-носителя) в состоянии, промежуточном между жизнью и смертью. Это состояние «полужизни» – не жизни, но и не смерти. Биологический вирус может сохранятся так в кусочке какой-нибудь высохшей ткани. Он сохранится даже в ткани, которая рассыпалась в пыль за тысячелетия. Ему не знакома такая вещь, как смерть от старости – он слишком прост, чтобы стареть. Компьютерный вирус может годами «лежать» в какой-нибудь запылившейся дискете. А идея может быть законсервирована в предмете или в человеке. И так же как вирус, встретив подходящую клетку, пробуждается к жизни, так же как оживает вирус, попадая в компьютер, так и идея оживает, ВСТРЕТИВ ПОДХОДЯЩИЙ УМ.

Например, в состоянии не-жизни идеи существуют в книгах. Если весь тираж этой книги пролежит тысячу лет в какой-нибудь пещере или засыпанный песком, идеи заложенные в ней, не проникнут ни в чей ум. Но если, по прошествии этой тысячи лет, книгу откопают и сумеют прочесть, то некоторые из идей начнут вполне здоровую и самостоятельную жизнь в умах наших далеких потомков. Примерно так мог бы ожить какой-нибудь древний вирус, сохранившийся в доисторических пещерах; ожить и заразить археологов.

Примерно так случилось с античной скульптурой, о которой человечество надолго забыло, а затем раскопало и вспомнило в период Ренессанса. Множество статуй были найдены и поняты, а потом родились новые творцы, которые пошли в новых направлениях. Но первичный импульс развитию дали именно древние статуи.

В состоянии не-жизни идея может находиться в предмете. Вернусь к примеру, который я уже приводил: ребенок специально вставляет в перила школьной лестницы куски бритвенного лезвия, чтобы другие школьники разрезали себе ладони. Идея распоротой ладони уже содержится в этих перилах с кусками лезвия, но она не проникнет ни в чей разум до тех пор, пока кто-то не положит руку на лезвие или просто увидит эти кусочки металла. Как только идея будет понята кем-то, она начнет свою жизнь в умах других людей, а не только в умишке малолетнего негодяя.

Идея может существовать и в подсознании, но она не живет, если она не понята. Например, посмотрев на движения очень техничного спортсмена, новичок начинает двигаться сам более правильно, но он не понимает, как он это делает и через некоторое время его движения возвращаются на прежний уровень. Идея не поднялась до уровня сознания, НЕ ПРОИЗОШЛО ПОНИМАНИЯ и, значит, идея не родилась.

Понимание – момент рождения идеи.

б) Почкование и мутации

Есть несколько вариантов размножения идеи. В элементарном случае оно напоминает почкование бактерии. Например, я хочу объяснить человеку, где можно купить дешевый и вкусный мед (предположим, что я это знаю). Я объясняю, как проехать к нужному месту, даю ориентиры, описываю внешность продавца.

Наконец, мой собеседник говорит: "Ага, я понял". Теперь и он знает как и где купить дешевый и вкусный мед. Идея, существовавшая до сих пор в моем сознании, удвоилась, создав копию в сознании другого.