Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III - Яков Иванович Бутович

по орловскому рысаку и там выяснилось, что этих «чистейших» лошадей осталось несколько десятков на всю Россию и большинство их принадлежит Лопандинскому заводу, у Воейкова, вероятно, закружилась голова и он стал считать себя обладателем лучшего завода в России. Естественно, он обратился за советами к Карузо, и тот стал руководителем Лопандинского завода. На основании его указаний покупались производители, подыскивались новые матки. Это ясно видно из переписки Воейкова с Карузо, которая продолжалась четыре года. Я приведу здесь несколько выдержек из этих писем, они лучше всяких слов характеризуют то влияние, которое имел тогда Карузо на знаменитый Лопандинский завод.

28 марта 1898 года. «С нетерпением буду ожидать от Вас сведений о рысистых матках, идеально чистых, которых Вы столь любезно взялись отыскать. Я написал относительно Мастака и Невзгоды (через подставных лиц), но ответа пока нет».

Без даты. «Относительно Славного – мне разрешено послать ему маток, но я еще не знаю сколько. Думаю непременно воспользоваться им для идеально чистых маток. Мастака Вельяминов не продает. Может быть, назначит в продажу на будущий год (оставив в заводе его сына) и не ниже 1200 рублей. Вежливую и Весёлую Поляков, вероятно, согласится мне продать, но дело далеко не закончено, и я бы очень Вас просил до поры до времени ничего о них не печатать, а то, пожалуй, он решит их оставить себе».

Без даты. «Спешу поблагодарить Вас за сообщенные Вами драгоценные сведения о заводе Савельевой. Думаю командировать туда кого-либо, но очень может быть, что придется лично мне поехать… Кручину Охотников мне уступил, но пока просит 2000 рублей. В мае он ее лично посмотрит и тогда скажет мне решительно ее цену; во всяком случае, в августе по отнятии жеребенка я могу ее взять за 2000 рублей. К Славному я послал Строгую, Усожу, Соболиху и Царь-бабу; Улыбку и Зорьку перевел вместо Славного к Богатырю».

4 октября 1898 года. «Я Вам очень благодарен за Ваши драгоценные указания, которыми мне удалось отчасти воспользоваться, а именно: я приобрел Богатыря 3-го и Строгую у В.Н. Охотникова. Что касается… Завета, то я должен сознаться, что меня пугают его лета, ведь ему будет в 99-м 23 года. Даже если он хорошо садится, трудно ожидать от него выдающегося приплода».

14 октября 1899 года. «Относительно Голубка замечу, что в памятной книжке он очень малого роста – 2½ вершка; проездом через Тверь остановлюсь его посмотреть, и тогда на будущее время можно будет его иметь в виду; в этом году думаю послать… Тучку и Кручину ко Славному».

30 января 1900 года. «Пишу Вам всего несколько слов, чтобы сообщить, что вчера отправлены отсюда в Лопандинский завод 2 рыж. коб. зав. Ознобишина – Весёлая и Вежливая, покупка которых наконец состоялась. Я их осматривал перед отправкой, они положительно очень хороши и породисты… Я считаю своею обязанностью поблагодарить Вас за указание их. Теперь у нас 15 идеально чистых маток».

24 сентября 1900 года. «Спешу Вас уведомить как редактора заводской книги, что Дудак отправился в Орловскую заводскую конюшню. Он поступил в обмен на жеребца арденской породы, выведенного из Бельгии».

6 августа 1901 года. «Не знаю, почему я Вас огорчил своею коннозаводской деятельностью; создание чистейшего отделения в Хреновом Вами задумано и по Вашим указаниям исполнялось, я поначалу в этом отношении Вам только мешал, а что касается продажи нами в Хреновое нескольких маток, то это сделано по Вашей инициативе. Продолжать чистейшее отделение Лопандинского завода я страстно желаю, но для этого необходимо иметь посторонней крови жеребца. Из указанных Вами двух жеребцов я предпочитаю Арфина и очень прошу Вас устроить нам его пользование. В крайнем случае я буду просить у Вас разрешения послать к нему двух-трех маток, равно двух маток Убылому, но сам, по Вашему желанию, не буду предпринимать ничего».

Без даты. «Унос, конечно, очень высокой породы, но в большом родстве с Богатырём; кроме того, ему 19 лет и как лошадь, уступленная на пункт земством, должен быть сильно истощен. Но кто меня очень прельщает, это Непобедимый-Краюшкин. Этого бы я охотно купил для нашего завода, если Вы подтвердите его идеальную чистоту, сообщите адрес и предоставите мне право приобрести его».

12 октября 1901 года. «Получив в Вашем последнем письме разрешение воспользоваться на пользу Лопандинского завода последними Вашими открытиями в области идеальной чистоты, я не медля принялся хлопотать. Запросил Г. Войнич-Сяноженцкого относительно Любезной завода Боборыкина».

21 ноября 1901 года. «Сейчас получил из деревни известие, что Непобедимый-Краюшкин прибыл благополучно в Лопандинский конный завод, где и будет состоять производителем».

Тот, кто даст себе труд внимательно прочесть приведенные выдержки, ясно увидит, как был ослеплен «чистейшими» А.Н. Воейков и в каком полном подчинении он находился у Карузо. Основная ошибка его заводской работы состояла в том, что он оперировал бесклассным материалом и преклонялся только перед происхождением лошади, независимо от ее форм, резвости и остальных качеств. Такие лошади на бумаге выглядели очень хорошо, их родословные были поразительны, но сами лошади, увы, сплошь и рядом не подымались над уровнем обычных рысаков, коих были тысячи, если не десятки тысяч. И этих лошадей Карузо рекомендовал в качестве заводского материала для знаменитого Лопандинского завода! Читая в этой переписке список никому не ведомых имен, всех этих Славных, Богатырей, Арфинов, Убылых, Уносов, Заветов, Голубков, Непобедимых-Краюшкиных, прежде всего поражаешься их числу и уж затем вспоминаешь, что ни одна из этих лошадей не имела имени, а все были знамениты лишь заслугами предков. Вместе с тем старый заслуженный Дудак, отец рекордистки Скалы, выбраковывается из завода, отправляется в Орловскую заводскую конюшню, а взамен берут арденского жеребца. Каким бы малоопытным ни был Воейков, по-видимому, и его иногда брало сомнение, и тогда он запрашивал Карузо, не ошибка ли рекомендация Голубка, ибо в памятной книжке Главного управления он числится среди тех жеребцов, кои кроют кобыл по одному рублю. Подобный же запрос он делает и относительно Уноса, справедливо полагая, что этот земский жеребец истощен случкой на крестьянских пунктах. Карузо является истинным виновником или же пособником Воейкова в деле уничтожения Лопандинского завода. Рекомендованные им жеребцы и кобылы не дали ничего путного в Лопандине и вконец погубили завод. Первый советник Воейкова, избранный, казалось, с таким умением, принес заводу только вред. Это вскоре понял не только Воейков, но и многие другие. Воейков деликатно стал отходить от советов Карузо, переписка их прекратилась, но сделанного не воротишь. Лучшие годы старых голицынских кобыл миновали, полученный от них приплод ничего не стоил, лошади не бежали, и их