Невольница - Разия Захир

— Салман, а тебе? — спросила тетушка.

Салман подмигнул Нафис и прошептал, передразнивая подругу: «Нет, спасибо, никогда не пробовал», — а потом громко сказал:

— Конечно, тетушка, обязательно. Да, если у вас найдется кардамон, положите пару зернышек.

— Если ты позволишь себе еще что-нибудь подобное, — вспыхнула Нафис, — то вот этим ножом, которым я резала тебе манго, я сниму твои набриолиненные волосы!

— Вот извольте, тетушка, сами извольте посмотреть на Нафис. — Салман повернулся к госпоже, но в эту минуту распахнулась дверь и с веранды в комнату вбежал Гафур.

— Госпожа, Нилам в обмороке, — задыхаясь, выпалил он. — Упала без сознания… на скамейку, где моют посуду… Она разбила голову, кровь так и хлещет… Она почти не дышит, кажется, она умирает, госпожа.

Бетелевый лист выпал из рук госпожи, она со стуком захлопнула коробочку с паном и стала засовывать дрожащие ноги в домашние туфли.

Салман встал, быстро сполоснул руки.

Нафис сбегала к себе и вернулась с флаконом одеколона.

Он остановил ее.

— Пусти, я несу туда одеколон, — крикнула Нафис.

— Там одеколон не потребуется, — сказал Салман, вытирая руки. — Сначала выслушай меня.

Он торопливо рассказал на ухо Нафис все, что знал. У той открылся рот, она, не мигая, смотрела на Салмана.

— Что? Что? Ради бога, Салман, сейчас не время для шуток. Что ты говоришь?..

— Я не шучу, Нафис. Все, что я говорю, правда, только правда и ничего, кроме правды. Если сейчас ее там станут теребить, ей будет только хуже. Нам с тобой надо немедленно отправить ее в больницу, сейчас же. Одевайся.

Он выбежал на веранду.

— Гафур! Эй, Гафур! Эй, кто там!

Из толпы, собравшейся у кухни, откликнулся Гафур.

— Скажи шоферу, чтобы быстро подал машину к дверям женской половины, сию же минуту.

Нафис стояла как вкопанная. Когда Салман пробегал мимо нее к себе, она бросилась за ним.

— Салман, а мне… Мне обязательно надо ехать? И… и… если в больнице доктора станут расспрашивать… Что я им отвечу? Давай хоть маме скажем…

Салман открыл шкатулку и достал деньги. Не оборачиваясь, он ответил:

— Ни в коем случае! Иди одевайся. Захвати три-четыре простыни и одеяло. Да побыстрее.

Салман засунул в карман брюк большую пачку денег по десять рупий и через столовую бросился на кухню.

На полу веранды, примыкавшей к кухне, лежала Нилам. Под голову ей подсунули грязное покрывало, кровь из раны пятном расплывалась на нем. Жена шофера брызгала ей в лицо водой, капельки блестели на волосах, на лбу и щеках Нилам. Вокруг толпой стояли слуги и все домочадцы. Госпожа в волнении ходила взад и вперед, плакала навзрыд и вытирала слезы концом шарфа.

— Как теперь быть? О-о-о! Ну на что ей ваше сочувствие? Эй, Шукур! Подай сюда рупию, негодница, я повяжу ей на руку, чтобы умилостивить Аллаха-хранителя. И как это она поскользнулась… Вы, вы все вместе погубили мою девочку, все бездельничаете, а работу взвалили на нее одну… О чем это я только что говорила? Да, как это она поскользнулась, бедняжка… О-хо-хо! Она была моими руками и ногами. Я воспитала ее. Повар, я тебя спрашиваю, как она поскользнулась? Милостивый Отец, ты держишь жизнь каждого из нас на тонком волоске. Да куда же запропастилась эта Шукур? Где рупия, чтобы умилостивить хранителя?

Салман растолкал всех.

— Посторонитесь, отойдите отсюда! Человек упал в обморок, а для вас это все равно что спектакль! Пошли вон отсюда! — Он прикрыл Нилам одеялом с ног до пояса, подвернул одеяло под нее, поднял Нилам на руки и понес к наружной двери. Он прижался щекой к ее желтой впавшей щеке.

— Когда ты в детстве спотыкалась и падала, — глухо бормотал он, — я вот так же брал тебя на руки. Но теперь ты ушиблась куда сильнее. Дай боже, чтобы я нес тебя на руках не в последний раз. Не умирай, Нилам. Ты ведь говорила, что придешь ко мне на свадьбу. Возвращайся к нам, моя маленькая сестренка, не смей умирать, моя добрая Нилам. — Он наклонился, поцеловал ее в грязный лоб и прижал к своей груди.

Салман положил ее на заднее сиденье машины, усадил Нафис, потом открыл переднюю дверцу, тронул шофера за плечо.

— Ну-ка, уважаемый, дай-ка я сяду за руль.

Тот без звука освободил место.

Салман сел, обернулся, проверил, хорошо ли закрыты дверцы.

— Поезжай, — дрожащим голосом торопила Нафис.

Салман мягко взял с места, и автомобиль исчез за воротами.

21

Темнело. Суман вернулся из аптеки с пузырьком лекарства и порошками. Юсуф заметил ее, когда она проходила мимо фонтана, и вышел на лестницу.

— Лекарство? Кто заболел? — спросил он.

— У Мину температура, господин Юсуф. Сегодня уже четвертый день и все не падает. — В ее голосе слышалось отчаяние.

Он стал подниматься к ней.

— Я могу чем-нибудь помочь? — встревоженно спросил Юсуф. — От кого это лекарство?

— Я лечу ее у доктора Ранджана. Но мне кажется, что она сама не знает, что у нее. Я уже купила лекарств больше чем на двенадцать рупий, и никакой пользы.

— Анализ крови он делал?

— А разве это надо? Доктор ничего мне не говорил об этом.

Джоши сидел у изголовья кровати и тряпкой отгонял от девочки мух. На деревянном столике были в беспорядке разбросаны коробочки с глюкозой, апельсины, термометр, таблетки. Тусклый свет масляного светильника на окне падал на пылающее лицо Мину. У девочки был сильный жар.

— Мину, — позвала Суман, приложившись губами к пылающему лбу. Девочка открыла глаза, повернулась и попросила пить.

Суман налила из кувшина воды и поднесла чашку к ее губам. Юсуф сел на кровать в ногах у девочки. Мину отпила воды и хотела снова лечь, но Юсуф положил ладонь ей на спину и удержал ее.

— Ну-ка, дочка, покажи язык.

Мину высунула язык и пожаловалась, что очень болит голова.

— Понимаю, — сказал Юсуф. — Ложись.

Суман повернулась к нему. Она заметила на его лице беспокойство.

— Знаешь, Суман, — тихо сказал он, — ее надо отправить в больницу. Здесь неподалеку, в женской больнице, есть детское отделение. Там проведут исследование крови и хотя бы определят, что с ней. Мне кажется, у нее тиф. А тогда потребуется уход, которого дома ты ей не обеспечишь. Теперь это лечат, так что особой опасности нет, но лучше ее отправить…

— Но как она там будет одна? Я боюсь. О, господин Юсуф. — Суман заплакала.

— Ничего страшного. Тебе разрешат навещать ее.

— Но ведь мне придется записать, что я ее мать, — прошептала Суман.

— Конечно. Разве кто-нибудь сомневается, что ты ее мать? Слезы на твоих глазах — достаточное этому доказательство. Я пойду позвоню в больницу. Там детский врач — мой хороший друг. Он все сделает. Утром я отвезу вас.